Ричард Кнаак - Волчье сердце
Как только они подошли поближе, одна из четырех жриц обернулась — это была Тиранда. Свет Элуны окутывал не только ее и остальных жриц, но и лежащее подле них тело. Это была Часовая. Малфурион не узнал ее. Бледно фиолетовый оттенок ее кожи красноречиво говорил, что дело плохо.
Стараясь не шуметь, он опустился рядом с супругой. Тиранда наклонилась к нему и шепнула:
— Ее зовут Арадриа Парящее Облако. Она — гонец из Ясеневого леса.
— Раненый гонец? — Малфурион боялся даже думать о том, чтобы это могло означать.
Верховная жрица собиралась еще что-то сказать, как вдруг Часовая застонала. Она с трудом открыла глаза и уставилась на склонившуюся над ней пару, задержав свой взгляд на Малфурионе.
— Верховный… Верховный друид… вы знаете, что…
Когда она поворачивалась для того, чтобы лучше его видеть, Малфурион увидел жуткую рану, которая проходила через всю ее верхнюю часть туловища. Удивительно, что она все еще была жива. На ее теле были и другие, более маленькие ранки, но было понятно, что самой опасной для ее жизни была только одна глубокая рана.
— А ирония в том, что эту смертельную рану она получила своей же собственной глефой, — шепнул ему на ухо Парсис. — Она упала на нее во время битвы с несколькими орками. До того как это произошло, она убить минимум двух орков.
— А что она делала на территории орков? И зачем ее привели сюда?
— Она была не на территории орков. Она направлялась сюда со срочным посланием от командира Халдриссы.
Верховный друид посмотрел на Тиранду, дабы она подтвердила эти ужасные новости. Она грустно кивнула.
— Они… они нарушили установленные границы… — прохрипела Арадриа. Несмотря на свое состояние, она хорошо их слышала.
— Тебе нужно отдохнуть, — посоветовала ей Верховная жрица. — Восстановить силы тебе поможет не только твое желание жить, но и благословение Матери Луны.
Арадриа сильно закашляла. Кровь забрызгала платье Тиранды, но она даже не пыталась отойти или очистить его. Ее беспокоила только гонец.
— Я м-молилась ей… когда лежала там и умирала, — сказала Часовая. — Я просила о т-том, что если она поможет мне прожить достаточно долго для выполнения моего з-задания, тогда я… я с у-удовольствием отдам свою жизнь ей. Она выполнила мою п-просьбу.
— Я нашел ее во время своего общения с лесом на западе недалеко от нашей заставы, — объяснил Парсис. — Деревья сообщили мне о каком-то происшествии неподалеку. Я начал осматриваться… и наткнулся на нее.
Друид быстро описал найденные тела. Парсис обнаружил четырех мертвых орков, двое из которых были убиты гиппогрифом, судя по их ранам.
— Б-бедный Буреветер, — пробормотала Арадриа. — Он был верным другом.
Она снова закашляла. Тиранда взяла платок и вытерла им рот Часовой.
— Я сделал все, что мог для нее, но она потеряла слишком много крови. — Друиду было очень стыдно за то, что он ничем не может ей помочь.
Тиранда покачала головой:
— Парсис, никто бы не смог сделать больше, даже Сестринство.
— Сюда… сюда принес меня он… — сказала Часовая.
— Я полечил ее, а затем превратился в буревестника, — объяснил Парсис. — Это был очень тяжелый полет, но я знал, что останавливаться нельзя.
— Они з-забрали сообщение, — продолжила Арадриа, задыхаясь при разговоре. — Но я знаю… знаю, что командир хотела сообщить…
— Побереги свои силы, — настояла Тиранда. — Позволь мне рассказать то, что ты мне сообщила.
Арадриа согласно кивнула и закрыла глаза. Верховная жрица быстро рассказала о наблюдениях и опасениях командира Халдриссы. Рассказ о таком вторжении Орды в западную часть Ясеневого леса поразил не только Малфуриона, но и Парсиса, который наверняка уже слышал об этом ранее. Все это время жрицы тихо молились за гонца, которая рисковала своей жизнью, чтобы сообщить эту новость, пока не стало слишком поздно.
— Я полностью согласна с мнением командира… и Арадриа поклялась… что эти догадки основываются на доказательствах и, скорее всего, являются правдой, — закончила Верховная жрица.
— Шандрис знает, что Арадриа здесь?
— Я уже кое-кого к ней отправила. — Тиранда снова посмотрела на раненую Часовую. — Не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты…
Грудь гонца больше не двигалась от дыхания.
Нагнувшись, Тиранда провела рукой над Арадрией:
— Ее… больше с нами нет. Должно быть, она умерла минуту или две назад.
— Кажется, будто бы она слегка улыбается, — произнес Парсис, запнувшись на последних словах. — Я хотел, чтобы она немного отдохнула, но она настаивала…
Верховная жрица выпрямилась:
— Она кое о чем попросила Элуну и Мать Луна выполнила ее просьбу. По правде говоря, я очень удивилась, что она смогла это сделать, ведь немногие доживали до того момента, чтобы все рассказать самим.
— Тогда мы должны позаботиться о том, чтобы ее жертва не была напрасной, — сказала только что пришедшая Шандрис. Она была очень расстроена из-за смерти Арадриа, ведь Часовых она считала частичкой себя.
— Я сделал все возможное, генерал, — выпалил Парсис, немного испугавшись столь известную воительницу.
— Я знаю, друид. Я лично назначала вас в Ясеневый лес. — Она подошла к телу. — И я помню ее. Искусная наездница… почти как я. Халдрисса правильно сделала, что выбрала ее для этого задания.
Повернувшись к Малфуриону с Тирандой, она добавила:
— Мы просто обязаны отправиться на подмогу, как можно скорее.
— А как же наше собрание? — спросила Тиранда у своего супруга.
— Как раз им мы и воспользуемся. Ведь мы созвали всех, чтобы попытаться укрепить Альянс; вот и посмотрим, что у нас из этого получилось.
Шандрис с уважением прикоснулась к плечу мертвой Арадриа:
— С вашего позволения я бы хотела забрать ее тело — снаружи ждут четверо моих самых лучших воинов. Мы устроим ей надлежащие похороны.
Верховная жрица согласно кивнула:
— Вперед. А в храме ее отпоют.
— Я благодарна вам за это. — Шандрис подозвала ожидавших Часовых. Верховная жрица и Малфурион отошли в сторону. Жрицы одновременно посмотрели на Тиранду, которая жестом разрешила им уйти.
Парсис обратился к Верховному друиду и его супруге:
— Если вы позволите, я хотел бы пойти вместе с генералом Шандрис. У меня есть кое-какие сведения о Ясеневом лесе и я подозреваю, что она захочет их услышать.
— Хорошая идея, — заметила генерал. — Пойдем скорее.
Но прежде, чем они успели уйти, Малфурион спросил:
— Парсис, с тобой был назначен еще один друид…
— Да, Кара’дин.
— Ты с ним связывался?
Молодой друид выглядел обеспокоенным:
— Да, но, к сожалению, не сразу. Я был… слишком занят гонцом. Я пытался с ним связаться во время полета, но почему-то у меня ничего не получилось! Простите меня! Я хотел вам об этом рассказать, но…
Безусловно, Малфурион ни в чем не обвинял Парсиса, который выглядел очень уставшим, хотя и настаивал на своем уходе с Шандрис:
— Не волнуйся. Расскажи генералу все, что знаешь, а потом немного отдохни. Хорошо?
— Хорошо… хорошо, Верховный друид.
— Я не буду его долго задерживать, — пообещала Шандрис.
Часовые с почтением подняли деревянные носилки с телом Арадриа и начали их уносить. Шандрис и друид также к ним присоединились.
Тиранда тихонько молилась за отважного гонца, пока Часовые вместе с телом не исчезли из виду. Затем нахмурившись, она сказала Малфурину:
— Мне рассказали о выходке Вариана. Я в шоке. Что произошло после его ухода? Ты ходил к нему?
— Да, я с ним разговаривал… Однако ничего хорошего из этого не вышло. Тиранда, он не тот, кто нам нужен. А времени почти не осталось.
— Любимый, ты ошибаешься. Разве ты не понимаешь этого? Элуна это предвидела. Вариан обязан возглавить нас в этот трудный час!
Верховный друид скривился:
— Он не может найти общий язык даже со своим сыном. Когда я подходил к их жилью, то услышал, как они ссорятся. Этот мальчик взрослый не по годам. Возможно, с виду он совсем еще ребенок, но духовно он значительно старше. Думаю, у Вариана с ним будут большие проблемы.
— Любимый, Элуна не ошибается!
Он задумался, а потом вздохнул:
— Возможно, еще не все потеряно. Возможно, есть способ заставить его примириться со всем, что с ним произошло, и таким образом научить его прощать остальных, особенно Генна, за те ошибки, которые они совершили.
— Что ты задумал?
Малфурион крепко ее обнял:
— Во-первых, я верю твоим словам. А во-вторых… я собираюсь поохотиться вместе с Варионом…
— Тебе лучше?
Джерод пошевелился. Его тело окаменело, а плечи болели, когда он двигал руками. Однако единственным напоминанием о той ужасной пытке, которую он пережил, было только воспоминание о ней. Но и этого было достаточно.
