Элли Конди - Атлантия
– Настоящая магия, – добавляет другая сирена.
– Откуда вы это знаете? – спрашиваю я. – Кто-нибудь из вас прежде уже бывал Наверху?
И вообще, что им известно об истории мира Внизу, о той женщине, чей голос давала мне послушать через раковину Майра?
Все сирены смолкают.
– Нет, – говорит Майра. – Никто из них никогда не бывал Наверху.
– Но Невио и члены Совета рассказали нам о том, как это будет, и мы готовы, – объясняет еще одна сирена. – После этого люди Атлантии снова нас полюбят. Мы подарим им третье чудо.
Майра улыбается, но улыбка у нее безрадостная. Она не верит в то, что люди Наверху до сих пор думают, будто мы боги. Она не верит в то, что люди Внизу будут нам поклоняться и снова нас полюбят.
Тетя встречается со мной взглядом, а я думаю: «Люди Внизу никогда не узнают о том, что сегодня сделают сирены. Невио попросту им этого не расскажет. Если ничего не выйдет, Атлантия погибнет, а если все получится, наш город продолжит жить своей жизнью. Невио никогда не признает, что спасение Атлантии – заслуга сирен».
– Мир Наверху – это большой остров, окруженный островами поменьше, – говорит Майра. – Док для транспорта расположен на одном из этих маленьких островов. Мы высадимся на платформу и подождем, когда прибудут встречающие.
– Это то же самое место, куда поднялся транспорт с Бэй? – спрашиваю я.
– Да, – кивает Майра. – Это место встречи представителей двух миров со времен Великого Раздела.
– Как все должно пройти? – интересуюсь я.
– Считается, что наши голоса на поверхности звучат еще сильнее, – объясняет сирена с Нижнего рынка; у нее очень чистые, успокаивающие интонации. – Когда мы заговорим, они будут распространяться намного дальше и звучать дольше. Как только мы прикажем что-то, никто не сможет нам противостоять, у жителей верхнего мира не бывает иммунитета против сирен. Если они попробуют уклониться, то наши голоса будут звучать у них в головах даже после нашего возвращения в Атлантию. Наши голоса будут преследовать их повсюду. Вот почему люди когда-то, еще давно, решили не пускать нас Наверх. Но Совет постановил, что теперь для нас пришло время вернуться.
– Кто вам все это рассказал? – спрашиваю я.
– Это знание передавалось из поколения в поколение, – отвечает Майра. – От сирены к сирене.
Если бы я могла быть уверена в том, что она говорит правду. Как бы мне хотелось ей верить. Как бы мне хотелось полюбить ее.
Я задаю следующий вопрос:
– Но если мы действительно способны на такое, как же нам позволили снова подняться Наверх?
– Это Невио все организовал, – говорит Майра.
Дверь в транспорт открывается, и появляется Верховный Жрец собственной персоной. Все сразу замолкают.
Невио проходит перед сиренами, словно мы прислужники в храме, которые выстроились в ряд в ожидании его распоряжений.
– Сирены, – говорит Невио, – наш долг – напомнить людям из мира Наверху об их месте в существующем порядке.
Значит, сиренам известно, кто он. Невио сказал «наш долг», и он произнес это, не скрывая свой настоящий голос.
– Мы должны напомнить жителям этого мира об их обязанности чтить богов. Между прочим, да будет вам известно, члены Совета верхнего мира и сами считают, что люди Наверху стали слишком пренебрегать собственной религией. И они дали согласие на то, чтобы мы поднялись сюда и напомнили здешним обитателям о справедливости Великого Раздела.
Невио смотрит на Майру. Та ему улыбается, но это самая холодная улыбка, какую мне только доводилось видеть.
– Мы тут пытались решить, что нам следует делать: приказывать или убеждать, – говорит одна из сирен. – И еще, как нам лучше говорить: хором или по отдельности?
– Понятно, – отвечает Невио. – Я думаю, надо приказывать. Как иначе мы сможем быть уверены в том, что они нас слушают? Что же касается второго вопроса… Давайте я вас послушаю.
Сирены с готовностью кивают. Давно ли они знают о том, что Невио – один из них? Давно ли они попали под его влияние?
– Что даровано нам, живущим Внизу? – спрашивает Невио, этот могущественный сирениус.
Его голос как мед и кровь, в нем есть мрак и тепло, он золотой от света и полон теней. Это прекрасный и очень страшный голос, он одновременно вдохновляет и парализует. У меня перехватывает дыхание. Невио это замечает и улыбается.
– Долгая жизнь, здоровье, сила и счастье, – отвечают сирены, а я боюсь даже пошевелиться.
Никогда ничего подобного не слышала. Мое сердце наполняет радость. Их голоса так прекрасны, в них чувствуется столько силы. Они – ангелы, которые поют своему богу, в их голосах звучат надежда и вера.
Но их вера направлена не в то русло.
Невио забрал их силу и обратил ее на себя. Неужели сирены этого не понимают?
– В чем проклятие живущих Наверху? – спрашивает Невио.
– Короткая жизнь, болезни, немощь и нужда.
– Справедливо ли это?
– Справедливо. Так предопределили боги во время Великого Раздела. Кто-то должен оставаться Наверху, чтобы человечество могло выжить Внизу.
Они проговаривают все это до конца. И только мы с тетушкой не присоединяемся к общему хору.
– Майра и новая сирена не сказали ни слова, – замечает кто-то, когда ритуал заканчивается.
– Все правильно, – поясняет Невио. – Они получили указание беречь свои голоса. Некоторые сирены, те, которые в отличие от вас не так хорошо подготовлены, могут использовать свой голос только один раз за несколько часов. – Верховный Жрец улыбается. – Но это не значит, что они нам не пригодятся.
Я понимаю, что это оскорбление, а еще понимаю, что Невио лжет. Он знает, что мы с Майрой могущественные сирены. Почему он изображает, будто это не так?
– А теперь, – говорит он, – давайте попробуем по-другому.
На этот раз сирены говорят каждая на свой лад. Они говорят одно и то же, но вразнобой, каждая сирена использует индивидуальную силу своего голоса – они кричат, визжат, поют, шепчут, зовут.
Теперь все звучит совершенно иначе: столь мощный натиск вызывает тревогу и вселяет ужас. У меня словно кости выворачиваются из суставов и скребут друг о друга, мозг зудит и кровь закипает.
– Хором, – выносит свое решение Невио. – Вы будете говорить хором. Вы все хорошо подготовлены и знаете слова ритуала.
Я тоже знаю слова, потому что прежде слышала их в храме, но теперь они, как литания, отпечатались у меня в мозгу.
– Мы готовы, – заключает Невио. – Увидимся на поверхности.
– Разве вы не пойдете вместе с нами? – растерянно спрашивает одна из сирен.
– Я поднимусь сразу после вас на другом транспорте, – успокаивает ее Невио. – Как Верховный Жрец, я должен еще совершить богослужение. Один, на благо нашего общего дела. Но я очень скоро встречусь с вами Наверху. И я благословляю вас.
Невио кивает всем нам и исчезает за дверью транспорта. Как только он уходит, дверь плавно закрывается, и я слышу, как щелкает замок. Теперь, когда дверь закрыта, трудно определить, где ее границы, настолько идеально она сливается со стенами. Внутри не имеется ни ручки, ни замка.
– Теперь обратного пути нет, – говорит одна из сирен. – Дверь закрыта и откроется, только когда мы окажемся на поверхности.
Другая сирена, по виду ровесница моей мамы, садится напротив меня.
– У тебя грим потек, – говорит она, достает платок и вытирает мне щеки.
Похоже, она совсем не удивлена, я даже думаю, что она все понимает. Разве я могла не заплакать от пения сирен, которое было жутким и прекрасным одновременно?
– Мне кажется, все это неправильно, – заявляю я. – К чему этот грим? Нам, наоборот, следует стараться как можно больше походить на людей. И мы должны не приказывать обитателям верхнего мира, а попробовать поговорить с ними. Нам надо умолять людей, убеждать их в том, что они сами хотят этого. Будет лучше, если мы сперва используем свои голоса, а потом позволим им самим сделать выбор. Тогда люди Наверху не будут нас ненавидеть.
Сирены смотрят на меня так, как будто я говорю на каком-то незнакомом им языке.
– Это твоя идея, Майра? – спрашивает одна из сирен. – Очень на тебя похоже.
– Не понимаю, почему Верховный Жрец и Совет вообще позволили тебе пойти с нами, – с нескрываемым презрением говорит мужчина-сирениус моей тете.
Я ушам своим не верю. Как он может так пренебрежительно обращаться к Майре? Неужели не знает, на что она способна?
– Потому что я могущественная сирена, – отвечает ему Майра. В ее голосе нет злости, только грусть. – И Верховный Жрец, и члены Совета знают об этом. До сегодняшнего дня я всегда была нужна им живой.
