Дженнифер Робертсон - Разрушитель меча
Некоторые части моего тела тоже это помнили.
— Потом мы остановились в Русали…
— …и встретили Алрика, Лену и девочек, — Дел помолчала. — Тогда их было еще двое, но Лена ждала третьего ребенка…
— …и последний раз, когда мы видели их — всего четыре дня назад — она снова ждала ребенка.
Дел заулыбалась.
— Надеюсь родится мальчик. Может тогда она сможет отдохнуть.
— А по-моему Лена не имеет ничего против детей Алрика, — я шлепнул по любопытному носу жеребца концом сандалии. — Даже не думай об этом.
— И еще был Терон, — напомнила Дел.
Которого я убил в круге.
— И Джамайл, — кивнул я.
Дел нахмурилась.
— И Джамайл, — повторила она и внимательно посмотрела на меня. — Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО джихади?
— Откуда, в аиды, мне это знать?
Она не сводила с меня глаз.
— Но ты говорил, что Джамайл показал на тебя. Ты поклялся на своей яватме.
— Он показал на меня. И я поклялся на своей яватме. Я не выдумываю.
— Значит может… — она нахмурилась. — Нет. Это невозможно.
— Что? Что я могу быть мессией? — я ухмыльнулся. — А ты можешь представить себе человека, который подходит для этого дела больше чем я?
Взгляд Дел был уничтожающим.
— Ну хорошо. Я знаю, что все это звучит глупо, но я не вру. Дел, он действительно показал на меня.
— И когда же ты будешь превращать песок в траву?
Я фыркнул.
— Если б я умел.
— А джихади должен уметь.
— Может он и умеет.
— И у тебя это получилось… — вдруг сказала Дел. Ее лицо покраснело, потом побелело. Она уставилась на меня широко открытыми глазами. Взгляд у нее был совершенно отсутствующий.
— Что? — резко спросил я. — Что случилось?
Она сглотнула комок в горле и тихо прошептала:
— Ты превратил песок в стекло.
Несколько секунд мы с Дел смотрели друг на друга, пытаясь разобраться в новой теории.
Потом я издал смешок. До обычного ему было далеко, но в моем состоянии и это было достижением.
— Аиды, баска… вот весело, если в это пустынное предсказание действительно вкралась ошибка?
Дел была потрясена. Даже губы у нее побелели.
— Что ты имеешь в виду?
— Что этот джихади должен покрыть весь Юг не зеленью, а стеклом.
— Но… — Дел нахмурилась. — А какая польза от стекла?
— Ну как же, каждый сможет вставить его в окно, — я усмехнулся. — Ладно, это глупость.
— Но… — она пожевала губу, потом сдалась и вздохнула. — Знаешь, это было бы настоящей глупостью, если бы ты действительно оказался джихади.
Я почувствовал себя задетым.
— Почему?
Она задумчиво смотрела меня.
— Потому что ты танцор меча. Зачем тебе быть кем-то другим?
— Ты думаешь я не гожусь для этого? Думаешь я не смог бы?
— Быть мессией? Нет.
— Почему нет?
— Ты совсем не знаешь, что такое деликатность. Тонкое обращение с людьми, — она улыбнулась. — Ты можешь поделиться мудростью с человеком только пригласив его в круг.
— А меч хорошо помогает набраться мудрости.
— Джихади не танцоры мечей.
— Откуда ты знаешь? Ты даже не поняла, что это за слово, пока я не объяснил.
— Потому что… просто знаю.
— Знаешь ты недостаточно, — я шлепнул жеребца между ушей. — И не мечтай, покусанный блохами… Нет, баска, серьезно. Я жду ответа.
Она пожала плечами.
— Ты это просто ты. У тебя есть свои плюсы, которые скрываются за кучей минусов. Но джихади? Нет. Джихади ОСОБЫЕ, Тигр, — она посмотрела как я снова врезал жеребцу, когда он попытался подобраться к кобыле. — У джихади нет проблем с лошадьми.
— А ты откуда знаешь? Самого Искандара лошадь ударила по голове, помнишь?
— И ты кажется говорил, что он умер через десять дней или что-то около этого, — Дел заинтересованно взглянула на меня. — А сколько дней прошло после того, как тебя ударили?
— Видишь? Вот и доказательство. Мне тоже досталось от лошади по голове…
— Ну нет, — возразила Дел. — Это было бы доказательством если бы ты умер от удара.
Я нахмурился.
— Так что же это за джихади если он умрет до того, как успеет что-то сделать?
— Ну если ты так хочешь превратить песок в стекло, а не в траву… — Дел задумалась и простодушно поинтересовалась. — А действительно, сколько дней прошло?
Я заставил жеребца перешагнуть границу.
— Ладно, брось. Поехали.
— Четыре? — Дел на кобыле пристроилась сзади. — Значит остается еще шесть.
— А ты, конечно, собираешься считать!
— Мне бы хотелось быть готовой, — невозмутимо пояснила она.
Аиды, что за женщина.
Иногда она бывает невыносима.
19
— У меня от него вся кожа болит, — сказала Дел.
Прошло несколько секунд прежде чем я проснулся.
— Что?
Мы ехали почти рядом. Дел взглянула на меня.
— Ты спишь?
— Нет.
— Значит спал.
— Нет. Я задумался.
— А-а, — глубокомысленно кивнула Дел. — Твоя глубокая задумчивость сильно напоминает сон обычных людей. Ну прости меня.
Мы по-прежнему были на лошадях, по-прежнему ехали на Юг из Кууми. Солнце уже начало спускаться к горизонту. Около часа назад мы перекусили и и я смыл свою порцию еды в желудок несколькими глотками вина. Монотонный шаг уставшего жеребца в сочетании с едой, вином и теплом дня — не говоря уже о скуке — одолели меня.
Значит я действительно уснул, хотя и ненадолго; что-то вроде секундной дремоты, когда моргая, не сразу открываешь глаза. Если приходится проводить много времени не слезая с лошади, привыкаешь спать где угодно — и когда угодно — как только появляется такая возможность.
Но Дел этого не объяснить.
Я нахмурился.
— Так от чего у тебя кожа болит?
— От Юга. От Солнца. От Пенджи, — Дел пожала плечами, заодно проверяя вес яватмы за спиной. — Я помню нашу прошлую поездку. Тогда солнце было просто ужасным и я заболела, — Дел провела ладонью по рукаву бурнуса. — Я все очень хорошо помню.
И я ничего не забыл. Дел была на грани жизни и смерти. Я вообще-то тоже, но моей медной шкуре проще было вынести жестокость Южного солнца. Оно, конечно, пыталось меня сжечь, но я выжил. А вот Дел почти умерла.
— Ну, в этот раз такого не случится, — успокаивающе пообещал я.
Она выгнула одну бровь.
— Ты так уверен? Ты уверен, что мы снова не налетим на Ханджи? И что они не бросят нас снова в пустыне, без лошадей и воды?
Все мое спокойствие испарилось, но я привел последний аргумент:
— Теперь, если они захватят нас, мы точно попадем в котел.
— А-а, я и забыла, — Дел, прищурившись, оглядела пески. — Ничего не изменилось.
— Жарко. Сухо. Вокруг один песок, — я кивнул. — Ничего и не могло измениться.
— Изменились мы, — она покосилась на меня. — Теперь у нас обоих чуть больше опыта.
