Виктор Бурцев - Святой остров
– А почему Ахилл должен помогать тебе? – удивился юноша. – Чем ты заслужил его благосклонность?
Лицо Паламеда вспыхнуло, окрасив бледные щеки ярким румянцем.
– Ахилл был великим воином, храбрым и благородным. Ни разу моя рука, сжимающая меч или копье, не дрогнула перед ликом врага. Я доблестно сражался за родную Элладу, не щадя ни себя, ни врагов. Я не заслужил такой мучительной смерти, я должен был пасть в бою.
– Да, ты прав, – согласился златокудрый. – Ахилл покровительствует не только мореплавателям, но и доблестным мужам Эллады, чье сердце бьется яростнее сердца тигра и чья рука с оружием тверже гранита.
В костре тихонько потрескивали сухие сучья. Задумчиво обхватив руками колени, юноша пристально вглядывался в рвущиеся к ночному небу языки пламени.
– Долго ли ты не был дома? – наконец спросил он.
– Целых восемь лет. Мой сын, наверное, сильно вырос. Когда я уплывал на войну, он был еще совсем крохотным.
– Что же ты ни разу за эти годы не посетил родные земли?
– Я был наемником, – пожал плечами Паламед, – и не имел права на продолжительные отлучки. Я несколько раз просил отпустить меня проведать семью, но мне все время отказывали.
Снова взяв в руки кифару, юноша заиграл на ней какую-то грустную мелодию, отсутствующим взглядом уставившись на костер. Паламед вздрогнул, почувствовав резкий укол боли, рана на его бедре начала пульсировать. Воин едва сдержал себя, чтобы не застонать. Догорающий костер ярко вспыхнул с тройной силой, роняя вокруг снопы шипящих искр. Рядом с собой Паламед увидел высокую стройную фигуру, облаченную во все черное. За спиной у зловещего вестника смерти свисали громадные черные крылья. Он сразу же узнал Танатоса – бога смерти.
…В правой руке Танатос держал меч, а в левой – песочные часы, которые он тут же швырнул в огонь.
– Твое время истекло, – глухо произнес грозный бог. Все еще не веря, Паламед быстро огляделся, но златокудрого юноши с кифарой нигде не было видно.
– Идем! Аид заждался!..
И Танатос поднял меч… Земля у его ног со стоном разошлась, образуя узкий проход вниз, куда вели ступеньки из черного камня.
Танатос ждал.
На поляне совсем не было ветра, но, несмотря на это, черный плащ за спиной вестника смерти зловеще развевался, словно терзаемый порывами бури. Подчинившись неизбежному, Паламед спустился в тускло освещенный бледным светом пролом. Танатос последовал за ним.
Они долго спускались вниз. Ступени были неровными, и Паламед то и дело спотыкался, хватаясь за покрытые плесенью стены туннеля. Когда спуск наконец закончился, пред взором воина открылась гигантская пещера Тэнара, дно которой было сплошь покрыто бледными цветами асфоделей.
Танатос остановился.
– Дальше пойдешь сам, – тихо произнес он. – Достигнув вод Ахерона, заплатишь перевозчику, и он переправит тебя в царство Аида. И не вздумай возвращаться. Страшная кара ждет того, кто пересекает долину асфоделей дважды. А впрочем, ты ведь и сам все прекрасно знаешь…
Утопая по колено в бледных цветах, Паламед направился прочь от туннеля, впустившего его в царство мертвых. В конце гигантской, поросшей диким тюльпаном пещеры действительно текла речка. Ее воды были черны, и веяло от них холодом смерти.
Присев на берегу, Паламед принялся ждать.
Перевозчик долго не появлялся. Прошло довольно много времени, прежде чем из тьмы, окутанная сизым туманом, появилась длинная лодка Харона. Лицо старика скрывал сильно надвинутый на глаза капюшон, но Паламед всей своей кожей ощущал суровый, холодный, словно воды Ахерона, взгляд.
Лодка тихо ткнулась в черный каменистый берег.
Воин встал, протянув Харону две серебряные монеты. Старик кивнул, указывая, чтобы Паламед забрался в лодку. Паламед подчинился, и лодочник, орудуя длинным шестом, направил свое суденышко в туман.
Воин не ощущал страха. Он с детства знал, как должно выглядеть царство Аида, и потому, наконец попав сюда, абсолютно ничего не боялся. Происходящее с ним казалось ему неким сном, странно граничащем с явью, словно он одновременно был и под землей, и снаружи, лежа без чувств в траве на Белом острове.
Лодка Харона достигла противоположного берега, откуда, по легендам, не было возврата, и Паламед сошел на выжженную землю.
Всюду царил сизый клубящийся туман. Воин замер в нерешительности на противоположном берегу Ахерона.
– Что же ты стоишь? – спросил знакомый гулкий голос, и из тумана возникла фигура Танатоса. – Или ты чего-то ждешь? Идем, каждый сошедший сюда оставляет все надежды за пределами вод Ахерона.
Поминутно оглядываясь в сизый туман за спиной, Паламед двинулся следом за своим страшным проводником. Вопреки ожиданиям, воин не услышал здесь ни стонов умерших, ни шепота полупрозрачных душ. Он надеялся встретить здесь своих погибших друзей, но видел только сизый клубящийся туман.
Танатос привел его в просторный зал, украшенный потускневшим серебром и темным золотом. По стенам зала было развешено разнообразное оружие. Многие предметы, висящие на стенах, Паламед видел впервые.
Его подвели к золотому трону, расположенному в центре зала.
На троне восседал сам старший брат Зевса Аид Подземный. По правую сторону от владыки расположилась его жена, прекрасная Персефона.
Воин был спокоен – он ожидал увидеть нечто подобное.
– У тебя храбрая, мужественная душа, – негромко произнес Аид. – Вижу, что ты даже здесь не теряешь самообладания.
Склонив голову, Паламед промолчал: если это всего лишь сон, то ему нет смысла вступать с кем-либо в беседу, тем более что ответа, похоже, Аиду и не требовалось.
– Что ж, с легким сердцем отпущу я тебя обратно, – громко продолжил Владыка. – Надеюсь, ты найдешь себе более достойную смерть…
И, повернувшись, Аид тихо добавил куда-то во тьму:
– Ну так что, это тот доблестный воин, который тебе был нужен?
Из темноты вышел златовласый юноша, встреченный Паламедом у костра на Белом острове.
– Да, это он!
Аид кивнул:
– Пускай идет с миром. Слишком короток век смертных. Не успею я поднести к губам чашу вина, как снова он вернется в мое царство. Проведи его наверх, Танатос.
Склонив перед владыкой подземного царства голову, бог смерти вывел воина из зала. Снова сомкнулся вокруг серый туман, и снова впереди маячили черные, веющие холодом крылья Танатоса…
Паламед открыл глаза.
Вверху, у самого неба, покачивались на ветру зеленые кроны деревьев. Ярко светило утреннее солнце. Гелиос снова объезжал на огненной колеснице свои несметные владения. Значит, он выиграл у смерти еще один день.
…Неужели это был всего лишь сон? Царство Аида, суровый Харон, мрачный Танатос в развевающемся за спиной черном плаще. Неужели все это ему приснилось?
