ВЕТЕР АНДРЕЙ - ПОСЛЕДНИЕ ИЗ ЧИХОХОКОВ
[12] Иезуит Ле Жюн так описывал увиденное в деревне Мохоков: «Это была настоящая картина Ада. Весь дом словно пылал, пламя и дым клубились повсюду, так как эти варвары держали в руках горящие палки и выли во всё горло. Их глаза сверкали злостью и ненавистью. Казалось, что все демоны мира сгрудились в этом доме, чтобы истязать несчастного. Одни гоняли его из угла в угол, иногда останавливали, хватали его руки и ломали кости. Другие протыкали ему уши заточенными палочками, которые так и оставляли висеть там. Кто-то из них прижёг горящей головешкой пленнику пах… С приближением рассвета они разожгли костры снаружи, чтобы продолжить пытку под открытым небом, дабы солнце могло полюбоваться их жестокостью. Там они стали жечь его совсем беспощадно, не оставляя ни единого живого места на поверхности его тела… Боясь, что пленник скончается не от ножа, а от огня, они поспешили взять в руки оружие. Кто-то отрезал несчастному стопу, кто-то – руку, третий дикарь отрезал пленнику голову и бросил её в толпу…»
[13] Здесь значительная часть текста утеряна, и остаётся неясным, что заставило Наталиэля Бонбона покинуть Ирокезов и сделаться их врагом.
[14] В комментариях к «Запискам о штате Вирджиния» Томас Джефферсон сообщает: «У индейцев существовал и сохранился поныне устойчивый обычай собирать кости умерших и складывать их в особом месте. Так, при заключении мира с каким-либо племенем, с которым воевали, закопав в землю боевой топор и взяв в руки вампум – ожерелье из раковин, они говорят: “Теперь мы соберём все кости павших и похороним их… и т. п.” Кроме того, когда кто-нибудь из них умирает вдали от дома, их, по обычаю, принято похоронить, а затем вернуться за их костями и унести домой. Во время переговоров в Ланкастере один из индейцев умер и был похоронен в лесу неподалёку от города. Спустя некоторое время сюда прибыла группа индейцев, откопала тело умершего и отделила его кости от плоти с помощью кипячения в воде и соскабливания, затем унесла их с собой, чтобы захоронить в могиле предков. Эта операция была настолько неприятной и отталкивающей, что никто не мог подходить в это время к индейцам».
[15] Иезуит Бребеф жил среди Гуронов с 1634 года и погиб от рук Ирокезов в 1649 году. В отчёте за 1636 год он расхваливал демократическое устройство и форму правления у индейцев.
[16]Томас Джефферсон отмечал в своих очерках о штате Вирджиния, что к северу от Огайо и во многих других частях Америки было обнаружено большое количество бивней, коренных зубов и скелетов небывалых размеров – как на поверхности земли, так и на небольшой глубине. Некий господин Стэнли, взятый индейцами в плен неподалёку от устья Теннесси, рассказал, что после того, как несколько племён передавали его друг другу, индейцы переправили его через лежащие к западу от Миссури горы и в конце концов доставили к какой-то реке, текущей в западном направлении: там было много таких костей, и туземцы говорили ему, что животное, чьей породе принадлежат эти кости, всё ещё водится в северных частях их земель. По индейским преданьям, мамонт был плотоядным животным. Во время американской революции делегация воинов племени Делавэр посетила губернатора штата Вирджиния, и он задал им несколько вопросов относительно их земель и среди прочего спросил, что они знают или слышали о животном, кости которого были найдены у Солтликс, на реке Огайо. Их вождь тотчас принял позу оратора и с помпой, приличествующей тому, что он считал возвышенной темой, ответил: «По преданию, идущему от наших отцов, в древние времена стадо этих огромных животных пришло на Биг-Боун-Лейк и начало всеобщее уничтожение медведей, оленей, лосей, бизонов и других животных, созданных для блага индейцев. Увидев это, Великий Человек Наверху пришёл в такую ярость, что, схватив свои молнии, спустился на землю, сел на гору поблизости и стал метать молнии в этих животных, пока не перебил их всех».
[17] Клинтон де Витт сообщает: «В общении с дикими племенами приходилось в значительной степени считаться с искусством переводчиков, так как за ними было последнее слово в создании определённого представления об индейцах в умах колониальных чиновниках и министров, читавших их отчёты. Среди переводчиков можно назвать Жонкера, взятого в плен и воспитанного в племени Сенека. Он хорошо знал два языка. Встречались люди и среди иезуитов, которые знали по два языка. Что касается английских чиновников, то среди них, за исключением Джорджа Крогхена и сэра Вильяма Джонса, не было знающих два языка или хотя бы с поверхностным знанием ирокезского языка».
[18] Слово «калумет», которое часто используется в качестве альтернативного термина для Трубки Мира, относится в старофранцузском языке к трубе, флейте или пастушечьей свирели. Сегодня во французском языке сохранилось лишь одно похожее слово «chalumeau», то есть свирель.
[19] В 1673 году отец Макре описал калумет в следующих выражениях: «Нет ничего более почитаемого среди них. Меньший почёт оказывается коронам и скипетрам королей, чем первобытные дикари воздают калумету. Кажется, что это бог мира и войны, арбитр жизни и смерти. Если человек несёт перед собой трубку и показывает её, то он может безопасно пройти через ряды врагов, которые в разгар самой горячей схватки опустят оружие. Поэтому Иллинойсы дали мне один калумет, чтобы он служил мне охранной грамотой у всех наций, через территорию которых я должен был пройти во время моего путешествия… Они также используют калумет для прекращения споров, усиления союзов и во время бесед с незнакомцами».
[20] Потеряны четыре страницы текста.
[21] Целый ряд случаев доказывает, что красивые женщины не довольствовались тем, что смело показывали свою грудь дома или в праздничной зале, а любили в таком виде выходить на улицу. Красавица-жена шотландца Депортера часто прогуливалась в Париже под руку с мужем с совершенно обнажённой грудью. Хотя подобные зрелища и не были редкостью, но иногда, как нам сообщают, происходили настоящие скопища. То были отнюдь не враждебные демонстрации, напротив, «каждый хотел вблизи насладиться прекрасной грудью, возбуждавшей в зрителях сладострастные чувства». О мисс Чадлей, будущей герцогине Кингстон, также сообщают, что она любила на улицах Лондона «выставлять напоказ алчным и восхищённым взорам мужчин прелести своей несравненной груди». Другой современник рассказывает о трёх молодых англичанках, которые каждый день прогуливались вместе по аллеям вокзала; груди их производили сенсацию, потому что ни одна не походила на другую. «Каждый день люди спорили, кому присудить пальму первенства, и никак не могли столковаться» (Эдуард Фукс. «История нравов»).
