ВЕТЕР АНДРЕЙ - ПОСЛЕДНИЕ ИЗ ЧИХОХОКОВ
Если у наиболее могущественных из всех лесных племён, Ирокезов и Гуронов, именно на родовых матрон возлагалась обязанность призывать соплеменников к войне, дабы отомстить за погибших родственников и пополнить потери в предыдущей войне, то у Иллинойсов отряды собирались мужчинами. Пьер Лиетте утверждал, что их военные отряды обычно были малочисленны, за исключением тех случаев, когда индейцы снимались с места всей деревней (вместе с детьми и женщинами) и отправлялись на равнины воевать против своих западных врагов. Религия играла огромную роль в жизни воинов. Разнообразные ритуалы считались необходимыми для успешного ведения войны. Ни один мужчина не отправлялся по военной тропе, не снабдив себя амулетом, специально предназначенным для этой цели. Лиетте рассказывал, что большинство дикарей носило с собой чучела птиц или сумочки, сшитые из птичьей кожи, внутри которых хранились предметы личной магии индейцев. Лиетте называет эти священные сумочки просто птицами.
«Иллинойсы обычно намечали войну на февраль. В каждой деревне имелось несколько вождей (венных капитанов) из числа молодых людей, которые контролировали человек тридцать, сорок, а то и пятьдесят. В указанное время они созывали их на пиршество и объявляли, что приближается пора, когда надо идти на поиски людей, поэтому следовало выказать уважение своим птицам. Все отвечали громким “Хо!” После этого они кушали, затем приносили свои вещи и посреди дома раскладывали на циновках своих птиц.
Всю ночь напролёт они исполняют песни под звуки чичикойев (погремушки из тыквы). При этом они обращаются к ястребу, вороне или какой-то ещё птице: “Я молюсь тебе, чтобы во время нападения на врагов я мог бы бежать так же быстро, как ты летаешь. Я молю тебя о том, чтобы мною стали восхищаться мои друзья и чтобы меня боялись мои враги”.
На рассвете они убирают своих птиц.
Перед тем, как уйти на войну, один из них, чаще всего их вождь, устраивает им угощение. Обычно это бывает собачатина. После того, как все собрались, он, после некоторого молчания, говорит: “Мои друзья, вы знаете, как долго я плакал. Я не смеялся с тех времён, как погиб мой брат. Он был и вашим родственником, раз уж мы все приходимся друг другу товарищами. Если бы я был столь же силён, как вы, то я бы без колебаний отомстил за такого доблестного родственника. Но я стал совсем дряхлый и могу лишь обратиться к вам с призывом отомстить. Только через ваши руки может прийти отмщение за нашего с вами брата. Птицы, которым мы молились недавно, обещали мне победу”. После этих слов он поднимается и подходит к каждому из присутствующих, гладя его по голове и плечам. И его гости отвечают: “Хо, хо! Хорошо. Мы готовы умереть. Ты должен лишь сказать”. Они благодарят его и удаляются на расстояние двух лиг от деревни, чтобы заночевать там.
У них есть правило никогда выступать в поход в дневное время… Их отряды редко насчитывают более двадцати человек. Самый младший (тот, кто участвовал лишь в нескольких рейдах) несёт котёл и отвечает за стряпню; на него же возлагается починка мокасин, что не является таким уж лёгким делом. По этой причине он практически не смыкает глаз по ночам…
Когда они возвращаются с победой, вперёд выступают два человека. Приблизившись к своему селению, они издают столько выкриков, сколько человек они убили… Все выбегают им навстречу. Тот, кто первым выбежал встретить победителя, получает всю добычу. Если кто-то из вернувшихся воинов не желает расставаться со своими трофеями, то он прячет их заранее в укромном месте…
Если погиб кто-то из их числа, то вожак несёт в руке сломанные стрелы и лук, а первые из отряда приближаются к деревне с воплями: “Мы умерли!” Соплеменники выбегают навстречу и начинают рыдать и выть. После того, как выясняются имена погибших, их родственники начинают причитать с удвоенной энергией.
Едва приходит известие о возвращении отряда, ответственный человек начинает приготовления к банкету. Они собираются в специально поставленной хижине, после чего им немедленно подносят масло в специальных плошках, которым они обмазывают свои ноги. Тот, кто организовывает угощение, с плачем обходит собравшихся и проводит руками по их головам, сообщая им, что когда-то его родственники погибли от рук того племени, из которого воины сейчас привели пленников. Он просит, чтобы ему доставили удовольствие и разрешили убить пленников. Тем временем пленников держат снаружи хижины… Пленники поют песню смерти. В руке у каждого из них зажата палка длиной десять-двенадцать футов, к этой палке привязаны перья самых разных птиц, которых воины убили во время путешествия.
Старики собираются, чтобы принять решение, кому отдать какого пленника…
Если пленника приговаривают к смерти, то казнят его на костре. Я ни разу не видел никакой другой казни у этого народа. Они вкапывают в землю небольшое деревце и привязывают к нему осуждённого. Они жгут его факелами и углями. Иногда это продолжается в течение шести часов. Когда они видят, что силы пленника подходят к концу, они развязывают его и отрезают ему большие пальцы на руках. После этого ему разрешается бегать и ловить тех людей, которые швыряют в него камни или пытаются обжечь его огнём. Иногда ему дают даже палки, которые пленник удерживает с огромным трудом, так как руки его искалечены и сам он обессилел…
В конце концов он валится на землю без движений. Дикари подбегают к нему с головешками и прижигают ему самые чувствительные места. Иногда его волокут по тлеющим углям, и это как бы возвращает несчастного к жизни. Тогда они возобновляют свою ужасную игру. Наконец, ему срезают кожу на лице от кончика носа до подбородка; она так и остаётся болтаться…
Но наступает момент, когда его убивают дубиной. Некоторые пьют его кровь. Женщины приносят своих грудных детей и омывают их ножки кровью убитого. Сердце казнённого съедается в сыром виде…
Ночью все жители деревни от мала до велика начинают колотить по стенам своих домов, считая, что тем самым они изгоняют из своего селения душу убитого ими человека».
Я задаюсь вопросом: не ужаснут ли читателя такие подробности о жестокости, безжалостности и почти животной дикости индейцев? Вполне может статься, что не просто ужаснут, но и отвратят навсегда от «индейских» романов. Однако такова была жизнь лесных туземцев, и от этого факта, увы, не отмахнуться. История имеет свой определённый лик, несмотря на то что его иногда пытаются подгримировать или завесить вуалью. Нравится этот лик или не нравится – тут уж ничего не поделать. Таков кровавый окрас хищного оскала первобытной жизни…
[1] И р о к е з ы – могущественная конфедерация племён, живших между горами Киттатинни и озером Онтарио. Обитавшие к югу от них индейцы, с которыми племена Ирокезов воевали, называли их Массавомаками. Первоначально Ирокезы говорили о себе «Вис Нихвендьядаге», то есть Пять Земель Аборигенов, откуда, собственно, и пошло английское название Пять Наций. Пять Наций включали в себя Народ Кремня (Мохоки), Народ Гранита (Онейда), Горный Народ (Онондага), Народ Причала (Кайюга) и Народ Великих Холмов (Сенека). В начале XVIII века к Ирокезам присоединилось племя Тускароров, и конфедерация превратилась в Лигу Шести Племён. Однако наиболее распространённое название Лиги Ирокезов – Ходеносауни, то есть Народ Длинного Дома, а точнее Народ, Совещающийся В Длинном Доме (от слова «ходеоссех», что означает «совещающиеся вместе»). Название возникло в связи с тем, что Ирокезы уподобляли свою конфедерацию длинному дому, имеющему перегородки (согласно их старинному способу строить дома), внутри которого жили под общей крышей несколько наций. (Здесь и далее прим. автора)
