Вадим Климовской - Изгои Зоргана
Прекрасно, они остались одни в Грибном Яру. Или бежать по следу магиков?
Азолья снова заскрежетала зубами от бессильной ненависти. Законченные идиоты — эти эльфары! Вместе со своими зверятами.
— Хрудт! Хрудт! Хру-удт! — позвала в отчаянии лучница. И куда запропастился ее единственный покровитель. Она набралась храбрости и мужества. Вперед!
К безграничному ее удивлению, эльфары не оставляли за собою следов, ловко стирая отпечатки мокасин на траве и земле умелыми заклинаниями. Издеваются дилетанты. Неужели они могут соперничать в умелости и сноровке со следопытами и лучницами? Простаки. Дьен с ними, с эльфарами! Азолья взяла другое направление — повернула за Хрудтом, легко отыскивая его отпечатки на влажных листьях и мхе. Хрудт пер по чаще, не разбирая дороги, только уворачиваясь от гибких веток и колючих стеблей.
Она руками раздвигала перед собой кусты и молодые стволы вербняка, продираясь на нюх и чутье.
Неожиданно заросли поредели, открыв чистую прогалину между частоколом берез и редких кленов. Азолья повернулась к гуще веток, ненароком ободрав щеку. Акация! На губах почувствовался привкус крови. Она умудрилась, как желторотый юнец оцарапать до крови щеку. Позор.
Следующий поворот событий выбросил всякие осуждения из ее головы…
До ее нюха докатился отчетливый запах гари. Резкий запах горелого дерева и… тела. Здесь жгли дерево и чьи-то тела?! И именно человеческие тела! Тлен эльфа не источает такого запаха. Такую вонь может издавать только плоть дайкина!
Она насторожилась и всмотрелась в однотонную картину раннего утра. Из-за дождливых и пасмурных туч, ночь не спешила отступать, а утро — не торопилось браться за повседневную работу, ленясь и упиваясь возможностью отдохнуть лишние часы.
Что же здесь произошло? Какая напасть приключилась в Яру?
В какой-то момент поиска, она даже забыла о Хрудте, полностью сосредоточив внимание на новых фактах. Ясное дело — здесь хозяйничали дайкины. Эти скоты, что-то жгли в их лесу? Эти "звери" вольно чувствовали себя на их земле. За что всенепременно должны поплатиться собственными никчемными жизнями.
Прячась в тени акаций, Азолья вложила в тетиву очередную стрелу, подобралась и, навострив уши, напрягая зрение, изучила прогалину глубоким взором. Детальная разведка не выявила ни единого следа дайкин, наверняка солдаты, совершив миссию, тут же покинули место акции, оставив после себя минимум следов и напоминаний. Азолья различила потухшие и обгоревшие останки деревянных бортов и железные обода, которыми была сбита конструкция. Бричка! Так и есть бричка.
Крадущиеся шаги. Осторожные шаги. Эльфийка подходит к черным бесформенным огаркам. Запах гари, удушающей волной, терзает ее нюх.
Магия! Дайкинская магия!
В воздухе облаком рассыпалось чужое волшебство — эти выкормыши эльфийского народа, еще творили на их земле мерзопакостные чары!
Ее грудь переполняют безумно-гневные эмоции, руки изо всех сил сдавливают ялиновое древко. Взгляд рыщет по лесным хащам в поисках жертв.
Интерес крохотным росточком, пробивается сквозь грунт раздражения и злости — так что же творили в Грибном Яру дайкины? Какая нечистая завела этих "животных" в Эльсдар? Вопросы лавиной обрушились на перенапряженное работой сознание. Среди группы гвардейцев и наемников есть маг, конечно, если его не ликвидировали эльфары — а это в корне меняло дело. На такую рыбу и крючок нужен другой, посолидней. Азолья решила — нужно немедленно связаться с Ветаном или эльфарами, тогда, можно было получить нагоняй от командира отряда, за то, что первым не узнал о таких серьезных фактах. Значит Ветан.
Она открылась ментальному сознанию, когда… до ее слуха долетел слабый, еле слышимый… младенческий крик.
Азолья приросла к месту, превратившись в каменное изваяние. В изготовленную к прыжку дриаду, освещенную редкими лучами ночной луны.
Тихо в лесу — только звук бьющихся на землю дождевых капель. Порывы дождя смешались с хаотичными навалами ветра. В Яру ярость бурана ощущалась лишь на открытых участках местности, куда ветер прикасался редкими, но довольно жалящими укусами леденящих поцелуев. Листья на кронах зашелестели и, Азольи внезапно показалось, что короткий и нечеткий слуху крик младенца, ей почудился, а не явился в ночном лесу, ускользающей и страшной реальностью. Разве могла судьба поступить, вот так с ребенком, бросить одного в ночи, да еще в дремучем лесу? В Эльсдаре?
Ветер утих и лес наполнился тишиной и гарью.
Азолья пошевелила рукой и опустилась на корточки, бегло рассматривая заросли.
И опять — плач! Такой же короткий, как в прошлый раз, требующий к себе внимания. Азолья тяжело сглотнула: что же делать? Она попыталась выйти на ментальную связь, но сознание не могло сфокусироваться на фигуре Ветана и найти его в потоке эфира. Что же делать?
Снова плач.
Тем временем, какая-то необъяснимая сила подняла ее на ноги и заставила направиться в заросли, из недр которых доносился плач, она шла медленно, с максимальной осторожностью, словно боясь за свою жизнь, как будто младенец, способен нанести ей какой-нибудь вред? А вдруг это уловка дайкинов? А вдруг, это умелая ловушка дайкинского мага?
Столь шокирующие мысли на мгновение испугали ее, но затем, когда из густых стеблей бурьяна, в который раз до ее слуха долетел вереск, она переборола себя и шагнула в темноту.
Она раздвинула заросли одной рукой, второй — держала лук и изготовленную на тетиве стрелу, — в любую секунду готовая выстрелить в противника прямо в упор. В голове маячила предательская мысль — западня! Впереди могла поджидать западня.
Наверное, ребенок почувствовал ее приближение, потому, что принялся реветь погромче, призывая еще больше внимания.
Рогуссы! Только бы рогуссы не учуяли в глуши Грибного Яра беззащитное создание. А с другой стороны, почему это твари, до сих пор не растерзали младенца? Странный случай?
Она нашла его в крапиве, на изрытой барсуками земле, Азолья с диким изумлением рассматривала ребенка, еще до конца не поняв, что за существо перед нею? Но с первого взора — человек.
Детеныш дайкинского племени.
Грудной дайкин!
В грубых, изорванных тряпках, завернутый в них на скорую руку. Младенец перестал рыдать. Затаено наблюдая за новоявленной гостьей и ожидая, когда эльфийка отважится взять его на руки и подарить свое тепло. Для него, сейчас не было войн и расовых разногласий, он хотел покоя и ласки.
Та же неизведанная сила, что привела ее к неожиданной находке, заставила опять опуститься на корточки и поднять кроху на руки. Ребенок издал грудной гогот. Азолья едва не выпустила его из рук. В долгой эльфийской жизни, ей еще не приходилось сталкиваться с новорожденными детьми, особенно с собственными, не то, что с чужими.
