Эри Крэйн - Наследие
— Те, кто были со мной. Я запретил им высовываться, — недовольный моим ответом сухо сказал Люфир.
— Пусть разровняют землю и проверят тела, вдруг еще кому-то удалось уцелеть.
Склонившийся над поверженным бойцом Ордена Кристар только добавил моему сердцу печали. Пока Люфир давал распоряжения магам, я извлекла из руки стрелу и залечила рану. Избавившись от боли, развела на окраине леса костер, к которому переместила пленницу. Она осыпала меня проклятиями и оскорблениями, пока я заменяла ее кокон каменными муфтами на руках и ногах. Возведя вокруг земляную насыпь, укрывшую от ветра, я ждала у костра возвращения Люфира, игнорируя ядовитые замечания женщины. Ей должно было быть около пятидесяти, но выглядела она моложе лет на десять.
— Нашлись еще двое, — сказал подошедший лучник. — У них серьезные ранения, но, если повезет, они выживут. Теперь ты скажешь, в чем дело и почему ты…, — Люфир впервые глянул на женщину и слова застыли на его языке.
— Заметил, наконец. Вот и мне подумалось: уж лучше приму удар твоей стрелы на себя, а дальше ты сам разбирайся.
— Чего уставился? — прошипела женщина, отвечая на пристальное внимание Люфира ненавистью во взгляде. Теперь, когда они сидели совсем рядом, их схожесть была неоспорима. Я видела, как много черт лучник взял от своей матери.
Пока один маг стаскивал тела павших союзников и противников на две кучи, второй выполнял поручение по возвращению просеке ее прежнего вида.
— Пойду, помогу, — я встала, отряхивая штаны. Сейчас Люфира и сидящую напротив него женщину лучше было оставить одних.
* * *Она не узнала его ни сначала, ни потом, в иступленной злобе видя только отвратительного ей всей своей сутью Смиренного. Люфир хотел бы списать слепоту матери на то, что она помнила его пятилетним мальчиком, и никак не могла узнать в двадцатичетырехлетнем парне своего сына; оправдать болезненной худобой, исказившей его черты. Но не смог. Слишком откровенным и прямолинейным был презрительный взгляд серых глаз.
— Язык проглотил? — зло сказала женщина.
Лучник ничего не ответил. Расстегнув верхние пуговицы плаща, он залез в нагрудный карман, где пальцы наткнулись на хрустящую бумагу, хранящую на себе портреты важных для него людей. Углубившись до самого дна, Люфир нащупал края фигурки двух сизокрылов, соединившихся воедино в своем, не знающем конца полете.
Брови женщины вздрогнули, когда юноша протянул к ней ладонь, на которой лежали аккуратно вырезанные деревянные птицы.
— Откуда они у тебя? — упавшим голосом спросила женщина.
— Ты дала мне их, когда вернулась из очередного плавания. Забыла? — пальцы Люфира сжались, скрывая птиц от взгляда его матери. Сизокрылы вернулись в тепло кармана на груди лучника.
— Что ты несешь? Я сделала их для своего сына, как они могли оказаться у жалкого Смиренного? — взгляд Люфира стал угрюмее не столько от слов матери, сколько от прозвучавшего в них разочарования, когда женщина все осознала. — Нет, нет, нет! Мой сын не мог стать одним из этих… этих…
Она так и не смогла подобрать слова, задохнувшись едким отчаянием.
— Из этих — кого? — холодно поинтересовался Люфир. — Я вырос в Ордене, там же получил свою метку. Какая именно из этих двух вещей тебе так отвратительна?
Женщина ничего не ответила. Она искала в облике сидящего перед ней лучника того смешливого и мечтательного мальчика, которого помнила.
— Я считал, что тебя заключили в Колодцы, — решил продолжить Люфир, раз его мать хранила молчание. — Я был там сравнительно недавно и не заметил тебя среди отступников.
— Я сбежала оттуда в первую же ночь, как пал проклятый дворец. Нужно будет поблагодарить того, кто положил конец фарсу правления Всевидящих.
— Тогда у тебя уже целых два повода быть благодарной этому человеку, — заметил Люфир, проследив за взглядом матери, скользнувшим к силуэту Оники, занятой сжиганием павших.
— Эта мерзавка?!
— Мой друг, — поправил женщину Люфир. — Ты здесь, а где же отец?
Женщина поджала губы и отвела взгляд.
— Он всегда был так беспечен и нерассудителен. Церковники не любят возиться со своими заключенными. До Колодцев доходят те, кто ведет себя смирно в дороге. Твой отец не дошел, — она подняла на сына взгляд, полный упрека, адресованного своему погибшему супругу. — Если бы он был хоть немного бдительнее в тот день, этого всего бы не произошло.
— Он хотя бы был рядом, — беспощадно заметил лучник.
— Не говори так! Все что я делала, было для тебя, чтобы ты мог вернуться…
— Куда? — прервав мать, вспылил Люфир. Давно сросшиеся переломы детской души вскрылись, разрывая вены и плоть изнутри. — К Небесным Кочевникам? В Гнездо? Вернуть свое место в децемвирате?
— Откуда ты…, — женщина смотрела на лучника широко раскрытыми глазами.
— Мы нашли «таинственное» обиталище воздушных магов. Только оно оказалось не нужным мне ни сейчас, ни двадцать лет назад. Чего нельзя сказать о пропадающей за горизонтом Восточного океана матери, одержимой погоней за наследием могущественного предка.
Слова сына задели сердце женщины, но она была слишком горда, чтобы дать волю слезам.
— Люфир, — лучник поежился от своего имени, прозвучавшего в устах матери, — ты имеешь полное право злиться на меня. Но сейчас нам выпал шанс все изменить. Тебе не нужно больше притворяться одним из них, не нужно служить ложным идеалам. Пойдем со мной.
— Ты не заметила оковы на своих руках и ногах? — спросил Люфир. — Куда ты собралась идти?
— Сначала подальше отсюда, а затем в Берилон, туда, где засела эта пещерная крыса, прозванная Сапфировой Маской. Это ничтожество не имеет никакого права устанавливать законы. Он трусливо предал магов, заставив сильнейших из них служить Всевидящей Матери, и радоваться унизительному прозвищу — Смиренные. Он собственной жизнью заплатит за то, что растоптал гордость сотен магов.
— Ты говоришь о человеке, воспитавшем меня и научившем всему, что я знаю, — женщина невольно напряглась от пронизавшего слова сына льда.
— Мальчик мой, он затуманил твой взор своими иллюзиями так же, как и всем окружающим его укротителям стихий. Ты не обязан хранить верность тому, кто был предателем с самого начала. Доверься мне, и я покажу, каким может быть мир, созданный истинными магами, — голос женщины смягчился, а взгляд потеплел. — Я и мечтать не могла, что когда-нибудь увижу тебя вновь. Только надеялась, что, когда мое дело будет закончено, ты и тысячи других магов будут жить в мире, где родителей не разлучают со своими детьми.
— Твое дело? — Люфир был по-прежнему мрачен. Перемена в матери только вызвала в лучнике настороженность. — А что, если я откажусь последовать за тобой?
