Роберт Джордан - Великая Охота
— Жестокая женщина, — пробормотал Ингтар, затем, кажется, сам удивился тому, что сказал. — Что здесь случилось, Ранд ал'Тор?
Ранд покачал головой:
— Не знаю, кроме, разве, того, что Фейн каким-то образом бежал. И при этом пострадали Эгвейн и Мэт. Я видел караулку… — юноша передернулся, — но здесь… Что бы тут ни произошло, Ингтар, это настолько испугало того бедолагу, что он полез в петлю. По-моему, другой, увидев все, сошел с ума.
— Сегодня ночью мы все сойдем с ума.
— Исчезающий… ты убил его?
— Нет! — Ингтар со звоном вогнал меч в ножны; рукоять торчала под его правым плечом. Он выглядел одновременно разъяренным и пристыженным. — Сейчас он уже вне крепости, вместе с теми, кого мы не сумели добить.
— По крайней мере, Ингтар, ты — жив. Этот Исчезающий убил сразу семерых!
— Жив? Разве это так важно? — Вдруг лицо Ингтара стало не яростным, а усталым и огорченным. — Он был в наших руках. В наших руках! И мы потеряли его, Ранд. Потеряли!
Он говорил так, словно не мог поверить своим словам.
— Что потеряли? — спросил Ранд.
— Рог! Рог Валир. Он пропал, ларец и все остальное.
— Но он же был в сокровищнице.
— Сокровищница ограблена, — устало сказала Ингтар. — Не считая Рога, многого они не взяли. Только то, чем сумели набить карманы. Если б они забрали все оставшееся и оставили его… Ронан мертв, и часовые, которых он выставил на охрану сокровищницы, тоже. — Голос Ингтара стал совсем тихим. — Когда я был еще мальчишкой, Ронан с двадцатью воинами удержал Башню Джехаан против тысячи троллоков. Но так легко он не дался. На кинжале старика была кровь. Мужчине о большем спрашивать незачем. — Он помолчал. — Они вошли через Собачью Калитку и через нее же ушли. Мы прикончили с пятьдесят или больше, но куда больше спаслось от наших клинков. Троллоки! Никогда прежде троллок не ступал в цитадель. Никогда!
— Как им удалось проникнуть через Собачью Калитку, Ингтар? Там один может остановить сотню. А все ворота были заперты на засовы. — Ранд поежился, вспомнив, почему они были закрыты. — Стража не впустила бы никого.
— Им перерезали горло, — сказала Ингтар. — Оба добрые солдаты, и все-таки их зарезали как свиней. Все было сделано изнутри. Кто-то убил стражников, потом открыл ворота. Кто-то, кому удалось подобраться к ним близко, не вызвав подозрений. Кто-то, кого они знали.
Ранд оглянулся на пустую камеру Падана Фейна.
— Но ведь это значит…
— Да. В стенах Фал Дара есть Друзья Темного. Или были. Если дело таково, то мы вскоре узнаем. Сейчас Каджин проверяет, не пропал ли кто. Мир! Предательство в крепости Фал Дара! — Нахмурившись, Ингтар оглядел подземелье, ждущих его приказа людей. У всех были мечи, надетые поверх праздничных одежд, у некоторых были шлемы. — Тут нам больше нечего делать. Выходите! Все! — Ранд присоединился к уходящим солдатам. Ингтар похлопал по куртке Ранда. — Что такое? Ты решил стать конюхом?
— Долго рассказывать, — ответил Ранд. — Да и не место тут. Может, как-нибудь в другой раз. — А может, и никогда — если мне повезет. Может, сумею в этой суматохе улизнуть. Нет, я не могу. Не могу, пока не узнаю, что с Эгвейн все в порядке. И с Мэтом. Свет, что станется с ним теперь, когда кинжала нет? — Наверное, Лорд Агельмар на всех воротах удвоил стражу.
— Утроил, — сказал Ингтар удовлетворенным тоном. — Никто не пройдет через ворота, ни сюда, ни отсюда. Как только Лорд Агельмар узнал о происходящем, он приказал никого не выпускать из крепости без его личного разрешения.
Как только он узнал?…
— Ингтар, а до того? А раньше приказа никого не пропускать не было?
— Раньше? Что за приказ? Ранд, крепость была открыта, пока Лорд Агельмар не услышал о происходящем. Кто-то сказал тебе неправду.
Ранд медленно покачал головой. Ни Раган, ни Тима не стали бы выдумывать ничего подобного. И даже если приказ исходил от Престола Амерлин, Ингтар должен был знать о нем. Тогда кто? И как? Он глянул искоса на Ингтара, раздумывая, не лжет ли шайнарец. Ты и впрямь сходишь с ума, если подозреваешь Ингтара.
Теперь они находились в караулке подземной тюрьмы. Отрезанные головы и изрубленные тела стражников убрали, хотя о них напоминали красные потеки на столе и влажные пятна на соломе. Тут были две Айз Седай, с безмятежными лицами, в шалях с коричневой бахромой; женщины изучали намалеванные на стенах надписи, совершенно не заботясь о том, что их юбки волочатся по соломе. На поясе у каждой был несессер с чернильницей, и каждая пером делала заметки в небольшой книжечке. Они даже не оглянулись на мужчин, строем проходящих мимо.
— Взгляни сюда, Верин, — сказала одна из них, указывая на участок камня, покрытый строчками троллоковых письмен. — Выглядит весьма любопытно.
Вторая поспешила к ней, юбкой пройдясь по красноватым пятнам.
— Да, вижу. Рука много лучше прочих. Не троллок. Очень интересно. — Она принялась писать в своей книжке, поглядывая иногда вверх, чтобы прочесть угловатые буквы на стене.
Ранд заторопился наружу. Даже если б они не были Айз Седай, то и тогда ему совсем не хотелось бы оставаться в одной и той же комнате с кем-то, кто считает «интересным» читать троллоковы письмена, выведенные человеческой кровью.
Впереди шагали Ингтар и его солдаты, намеренные вернуться к исполнению своих обязанностей. Ранд бесцельно брел следом, гадая, куда же ему теперь идти. Без помощи Эгвейн вернуться на женскую половину вряд ли возможно. Свет, только бы с ней все было хорошо! Морейн же сказала, что с ней все будет в порядке!
Прежде чем Ранд дошел до первой лестницы, ведущей наверх, его отыскал Лан.
— Ты можешь вернуться в свою комнату, пастух, если хочешь. Морейн распорядилась, чтобы твои вещи перенесли из комнаты Эгвейн в твою.
— Как она узнала?…
— Морейн знает великое множество всего обо всем, овечий пастух. Тебе бы следовало уже это понимать. Лучше бы обращал внимание на свое поведение. Все женщины только и толкуют о том, как ты, размахивая мечом, несся по коридорам. Приведя в замешательство своим взглядом Амерлин, — так они говорят.
— Свет! Мне жаль, что они сердятся, Лан, но меня пригласили туда. И когда я услышал тревогу… чтоб я сгорел, Эгвейн же была внизу!
Лан задумчиво подвигал губами; на его лице больше не дрогнул ни единый мускул.
— О, говоря точнее, они не сердятся. Хотя большинство считает, что тебе нужна строгая рука, чтобы немного тебя приструнить. Более вероятно — ты всех зачаровал и заинтриговал. Даже Леди Амалиса беспрестанно задает о тебе вопросы. Кое-кто уже начинает верить в сказки служанок. Они думают, что ты, пастух, — переодетый принц. Совсем не так плохо. Здесь, в Пограничных Землях, есть старая поговорка: «Лучше иметь на своей стороне одну женщину, чем десяток мужчин». Судя по тем разговорам, что женщины ведут между собой, они решают, чья дочь настолько энергична и сильна, чтобы совладать с тобой. Если не будешь смотреть себе под ноги, пастух, то раньше, чем успеешь понять, что случилось, окажешься женатым и станешь членом шайнарского Рода. — Лан вдруг расхохотался; это было столь же необычно, словно бы смеялась скала. — Беготня по коридорам женской половины посреди ночи, в одежде работника, размахивание мечом. Если они тебя не выпорют, то, по крайней мере, годами станут рассказывать о тебе. Они же никогда не видывали столь необычного представителя рода мужского, как ты. Какую жену они тебе ни подберут, она наверняка за десять лет сделает тебя главой твоего собственного Дома, причем обставив все так, что ты будешь полагать, будто это всецело твоя заслуга. Очень плохо, что тебе нужно уходить.
