Роберт Джордан - Великая Охота
Мин попыталась не дать Ранду откинуть одеяла, но он мягко отстранил девушку.
— Мне надо пройтись.
Она помогла ему подняться, но со множеством вздохов и ворчанием, что эдак он растревожит свою рану. Ранд обнаружил, что грудь у него обмотана повязками. Мин накинула ему на плечи одеяло, получилось нечто вроде плаща.
Несколько мгновений Ранд стоял, глядя на меч со знаком цапли, который лежал на земле, точнее на то, что от меча осталось. Меч Тэма. Меч моего отца. Неохотно, куда более неохотно, чем он делал что-либо в своей жизни, он распрощался с надеждой, что когда-нибудь подтвердится, что Тэм на самом деле его отец. Ранд чувствовал, как у него разрывается сердце. Но это нисколько не изменило его отношения, его чувства к Тэму, и Эмондов Луг был единственной родиной, которую он знал. Самое важное — Фейн. Я еще должен. Должен остановить его.
Женщинам пришлось поддерживать Ранда, взяв его под руки, и они спустились к уже разведенным лагерным кострам, невдалеке от накатанной грунтовой дороги. У костра расположился Лойал, он читал книгу «Уплыть за Закат». Рядом с огир смотрел в пламя Перрин. Шайнарцы занимались приготовлением ужина. Лан, сидя под деревом, острил меч. Страж пронзительно посмотрел на Ранда, затем кивнул ему.
Было и еще кое-что. В центре бивака трепетало на ветру знамя Дракона. Взамен Перринова деревца где-то отыскали подходящее древко.
Ранд спросил:
— Что оно там делает? Любой проходящий мимо его увидит!
— Слишком поздно прятаться, Ранд, — сказала Морейн. — Для тебя всегда слишком поздно прятаться.
— Вам не надо было вывешивать знак, кричащий: «Вот он я». Мне никогда не найти Фейна, если кто-то убьет меня из-за этого знамени. — Ранд повернулся к Лойалу и Перрину: — Я рад, что вы остались. Я бы понял, если б вы ушли.
— А почему мне не остаться? — сказал Лойал. — Верно, ты даже еще больший та'верен, чем я полагал, но ты по-прежнему мой друг. Надеюсь, и я все еще твой друг. — Уши у него неуверенно дрогнули.
— Друг, — подтвердил Ранд. — До тех пор, пока тебе безопасно быть около меня, и после того тоже.
Улыбка почти надвое расщепила лицо огир.
— Я тоже остаюсь, — сказал Перрин. В его голосе проскользнула нотка покорности, смирения. — Колесо крепко вплетает нас в Узор, Ранд. Кто бы подумал о таком дома, в Эмондовом Луге?
Вокруг начали собираться шайнарцы. Потом, к изумлению Ранда, они все опустились на колени. Ни один из них не сводил с него глаз.
— Мы готовы присягнуть вам на верность, — сказал Уно. Другие, стоящие рядом с ним на коленях, закивали.
— Вы давали клятвы Ингтару, и Лорду Агельмару, — возразил Ранд. — Ингтар хорошо погиб, Уно. Он погиб, чтобы остальные спаслись и сохранили Рог. — Об остальном незачем рассказывать им или кому-то еще. Он надеялся, что Ингтар вновь обрел Свет. — Когда вернетесь в Фал Дара, скажите об этом Лорду Агельмару.
— Сказано, — осторожно произнес одноглазый, — что когда Дракон возродится, то освободит от всех клятв, разобьет все скрепы. Отныне ничто не держит нас. Мы готовы дать клятву вам.
Он вытащил меч и положил перед собой, рукоятью к Ранду. Остальные шайнарцы поступили так же.
— Вы бились с Темным, — промолвил Масима. Масима, который ненавидел Ранда. Масима, который сейчас смотрел на него так, словно зрел перед собой воплощение Света. — Я видел вас, Лорд Дракон. Видел. Отныне я служу вам, до самой смерти. — Темные глаза солдата горели воодушевлением.
— Ты должен выбрать, Ранд, — сказала Морейн. — Мир будет сломан, ты его разломаешь или нет. Грядет Тармон Гай'дон, и одно это разорвет мир на части. Будешь ли ты по-прежнему прятаться от того, что ты есть, и перед лицом Последней Битвы бросишь мир незащищенным? Выбирай.
Они все смотрели на него, все ждали. Смерть легче перышка, долг тяжелее, чем гора.
Он принял решение. Он сделал выбор.
Глава 50
ПОТОМ
По воде и по суше разносились истории с кораблем и с лошадью, купеческим фургоном и пешим странником, рассказанные и пересказанные, меняющиеся в подробностях, но всегда схожие в главном, до Арад Домана и Тарабона и далее, из уст в уста передавали вести о знаках и предзнаменованиях, о чуде в небе над Фалме. И мужчины провозглашали себя Драконом, и другие мужчины поражали их, и в свою очередь были поражаемы.
Расходились и другие слухи — о колонне, что скакала от захода солнца по Равнине Алмот. Сотня Пограничников, как говорят. Нет, тысяча. Нет, тысяча героев, восставших из могилы, чтобы откликнуться на зов Рога Валир. Десять тысяч. Они полностью уничтожили целый легион Детей Света. Они опрокинули в море вернувшиеся армии Артура Ястребиное Крыло. Они сами были вернувшимися армиями Артура Ястребиное Крыло. К горам они скакали, к рассвету.
Однако одно в каждом рассказе было неизменно. Во главе той колонны скакал человек, чье лицо видели в небе над Фалме, и реяло над теми воинами знамя Возрожденного Дракона.
* * *И возопили люди к Создателю, говоря: О Свет Небес, Свет Мира, пусть гора родит Обещанного, как о том говорят Пророчества, как было то в Эпохах прошедших и как будет то в Эпохах грядущих. Пусть Принц Утра споет земле, что зазеленеет трава и что юдоли заполнятся агнцами. Пусть длань Повелителя Рассвета укроет нас от Тьмы и великий меч справедливости защитит нас. Пусть вновь несется Дракон на ветрах времени.
Из Харал Дрианаан тэ Каламон, Цикл Дракона, Неизвестный автор, Четвертая Эпоха. Конец книги второй из цикла «Колесо Времени»
