Марина Добрынина - Полет тапка над Зулкибаром
— Идем, — говорю, — звезда моя. Покажу я тебе свое укромное местечко.
— Оставь при себе свои местечки, — бормочет себе под нос Дуся, но я делаю вид, что не слышу. К подвигу готовлюсь.
Короче, здесь, за ширмой, там вниз, направо-направо, и мы в свинарнике.
— О, что-то знакомое! — заявляет Дуся, но от моего удивленного взгляда затухает как-то и говорит, что, мол, пошли.
Проходим от свинарника пятнадцать шагов в сторону вон того дерева и спускаемся вниз. Не знаю, чего ради стоило подземелье вот так наверх выводить.
Короче, снова вниз, подземелье-подземелье. Вот здесь аккуратнее, дорогая, не ударься. Синий тебе не пойдет. Даже и слушать не хочу, что она мне там отвечает.
— Ага, — говорю, — вот мы и на месте. Нам остается только подняться наверх по этой лесенке, и мы окажемся аккурат во дворе старейшины гномов.
— Ты же говорил, мы попадем в дом, — подозрительным таким тоном ворчит Дульсинея.
— Так почти дом, — радостно заявляю я, — чем тебе двор — не дом?
Чем мне двор не дом? Да вот хотя бы тем, что если прямо в дом попадем, то сразу: "вот они мы здрасти радуйтесь нам, дорогие хозяева!" А если во дворе мы, то еще в дверь стучать придется и эту самую дверь у нас перед носом захлопнуть могут, да еще и собак натравят! Эти мысли я при себе оставила, предложив принцу поднять свою августейшую задницу на крыльцо и постучать.
Вальдор мое предложение без особого восторга воспринял, но поднялся и постучал, а потом так осторожненько на пару ступенек вниз сошел. Боится что ли? В этом мире гномы так страшны? Совсем не такие, как я в книжках читала и себе представляла?
Впрочем, в том, что мои представления далеки от действительности, мне уже не раз приходилось убеждаться, с тех пор как я попала в Зулкибар. Здесь и принц не благородный герой и чернокнижник не коварный злодей. И вот только что я убедилась, что жилище гномов представляла себе в корне неверно! Я думала, что живут гномы в маленьких домиках, под стать их росту, но вот фигушки! Перед нами был огромный домище, с таким крыльцом, что на нем мог бы и слон свободно развернуться. И двор здоровенный такой, почти настоящая площадь, а не двор.
На стук Вальдора среагировали почти сразу. Дверь открылась, и на пороге появился гном. Хоть тут я не ошиблась! Это был классический такой гномище с бородищей, с секирой наперевес, которой он тут же и взмахнул со всей дури. Да, принц-то молодец, что отошел подальше, а то кирдык бы принцу пришел и мне счастья полные штаны с перепугу.
— Здрасти, дяденька гном, а нельзя ли эту штуку убрать, а то я девушка нежная, в обмороки всякие грохаться начну, — проворковала я, видя, что Вальдорчик мой от чего-то дар речи утратил вдруг. Как оказалось, Вальдор дар речи не утратил, это он паузу театральную выдерживал, а потом голос подал:
— Добрый вечер, старейшина Горнорыл.
Я захрюкала от смеха. Ой, мать моя, вот это имечко! А я еще в детстве из-за своего переживала! А тут вон чего — Горнорыл, это звучит гордо, ой не могу, держите меня!
— Чего это девка твоя хрюкает?
— А это она от восторга. Вас так рада видеть, — объяснил Вальдор и так на меня посмотрел, что я веселиться передумала. Ну и гном этот все-таки с секирой, а не с букетом роз нас встречает, так что лучше над ним не ржать.
— Тебе здесь не рады, Вальдор, или память у тебя короткая?
— Знаю что не рады, да вот только выхода у меня нет. Я не мог свою невесту отпустить к Вам одну.
— Невесту? — гном оглядел меня с ног до головы, помахивая секирой, как будто прикидывал, какую часть тела от меня первую отрубать будет. Я послала ему белозубую улыбку.
— Хорошая работа, — одобрил этот хренов Горнорыл. — Искусный маг зубки тебе правил, детка.
— А то! Сам Терин постарался, — вставил свое слово Вальдор. — Они с Дульсинеей, между прочим, друзья и даже больше.
— Темнишь ты что-то, принц, — сделал вывод Горнорыл и, наконец, изволил пригласить нас в дом. — Заходите, послушаю, за каким бесом вас сюда принесло.
Дальше холла гном нас и не подумал вести, там прямо и расселись. Мы с Вальдором на диване рядышком, а Горнорыл в кресле напротив нас развалился и выжидающе уставился.
— Нам нужна водка и табак. Вот, он заплатит, — я решила взять переговоры на себя.
А не тут-то было! Облом!
— Водка и табак не продаются. Такие вещи только дарят, — отрубил Горнорыл, — и я пока не услышал веского довода, почему должен вам эти вещи подарить!
— Это не для нас, для Терина.
Как вовремя я вспомнила, что мне Терин сказать советовал!
— Для Терина? — гном насторожился и посмотрел на нас как на двух гадов и вражин последних. — А с каких это пор принц и его невеста за водкой для заключенных магов бегают? И зачем Терину табак, если он не курит?
— Для меня табак, а водка для него, — объяснила я, не выдержала и заорала, — Горнорыл, растудыть тебя в качель и всеми силами ебическими тебе в печенку, Терин покалеченный лежит, помирает практически, его лечить надо, а ты тут недоверчивое бревно из себя строишь! Тебе что, жопа ты бородатая, водки жалко для хорошего человека?
Смотрю, Вальдор с лица спал. Наверно подумал, что нас сейчас убивать будут. А Горнорыл этот ничего, молчит, на меня таращится, потом хмыкнул как-то непонятно и говорит:
— Ты, девушка, меня сейчас так приласкала, что я теперь до утра обтекать буду.
Тут уже и я решила, что нас сейчас убивать будут. Ох, и дура я! Не могла язык свой придержать! А нет, ни фига! Гном вдруг как загоготал, аж люстра на потолке жалобно висюльками звякнула. Ну, вот и славненько, повеселила я, значит, гномика этого. Я молодец. Гном проржался, вперил в принца тяжелый взгляд и как рявкнет:
— Вальдор!
Принц бедняжка аж подпрыгнул на месте.
— Да, дядя Гонорыл?
Ой, ну я прямо-таки умиляюсь, прямо-таки такой хороший мальчик весь из себя… надо будет ему спасибо сказать, что подвиг такой сейчас совершает — строит из себя мальчика-зайчика.
— А тебе, Вальдор, какой интерес врагу помогать? — спросил Горнорыл.
Я с интересом уставилась на Вальдора. Мне тоже любопытно стало, с какого это перепугу он помогает? До этого я как-то не задумывалась, а сейчас вот тоже ответ хочу знать на этот простой вопрос.
Какой мне интерес? Ну, ты, дядька Горнорыл, и задал мне сейчас вопросец. Если бы я сам знал на него ответ!
— Не знаю, старейшина, — говорю, — не знаю.
А что? Когда вранье не придумывается, лучше уж правду сказать. Однако, вижу, гном поднапрягся весь и, вроде как, секиру свою глазами ищет. Ну, сейчас я ему выдам по первое число.
— Жаль мне его. Не как человека жаль, как врага.
