Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 14
Всему, что было за пределами рынка, Лоуренс явно уделял меньше внимания, чем ему казалось. Не только Хоро, но и Коулу.
Глядя на удивленное лицо Лоуренса, Хоро грустно улыбнулась.
– Конечно, не мне это говорить, но, судя по твоему выражению лица, ты ничего не замечал?
Лоуренс коротко простонал, потом кивнул. Скрывать было бессмысленно.
– Ох уж… А потом еще наша последняя поездка в горы. Он увидел, как жила Фран, и это его пробудило. Для меня, Мудрой волчицы, ее прямолинейный образ жизни нелеп, но ему он должен был показаться таким притягательным. Хаскинс был так стар, что даже его методы стали унылы, но тут появилась эта девочка, красивая и острая, как льдинка.
Чтобы Хоро говорила о Фран в таких выражениях – это было необычно. Впрочем, стоило Лоуренсу подумать о нраве Хоро, и он понял, что на самом деле это в ее характере. Как Хоро могла не восхититься человеком, способным так далеко зайти ради своей мечты? Человеком, способным для достижения своей цели поставить на кон абсолютно все?
Едва эта мысль пришла Лоуренсу в голову, как Хоро посмотрела на него с явным неудовольствием.
– Пф. А потом появилась еще эта твердолобая.
Мальчик, стремящийся изучать законы Церкви, и трудолюбивая девушка, стремящаяся обеспечить существование своей церкви в деревушке, где почитают языческого бога. Более действенного сочетания для нанесения смертельного удара и придумать трудно.
– И здешняя Церковь тоже свою роль сыграла. Он ведь впервые в жизни увидел большой собор. И понял, что организация, достаточно могучая, чтобы создать такое, конечно, сможет защитить его дом, – и Хоро тихонько вздохнула.
Лоуренс вполне понимал, почему Коул не поверил всё Хоро, к которой был так привязан. Хоро, Мудрой волчице из Йойтсу, чей истинный облик со всей очевидностью свидетельствовал, что она – языческая богиня.
Не кому-нибудь, а именно ей – как он мог поверить свои чувства?
Как Филон не мог приблизиться к Торговому дому Делинка, как аптекарь не мог посещать таверну, как изготовитель весов не мог дружить с менялой – так и Коул не мог раскрыть душу перед Хоро.
Она была для него много больше чем старшей сестрой – она была по меньшей мере Мудрой волчицей.
Даже несмотря на то, что Коул видел ее истинный облик и не испугался, даже несмотря на то, что он обнимал ее хвост, – нет, из-за всего этого, – он не мог забыть, что Хоро – Мудрая волчица.
Поняв это, Лоуренс понял и то, почему Хоро отказалась от мечты отправиться в Йойтсу вместе с ним, и то, почему она решила тоже поехать в Киссен.
Выбрать следует самый плодотворный путь: не общая прибыль для них двоих, но розная прибыль для них троих. Это был хороший, достойный резон, чтобы все трое вместе отправились в Киссен и там закончили свое путешествие как трио.
Хоро выбрала Киссен не как место, где они расстанутся, но как место, где каждый из них начнет новое путешествие.
– По крайней мере в этом деле будет немалый доход, а потом тот кусок мяса уйдет на юг, верно? И Коула с собой возьмет. От твердолобости той девчонки меня тошнит, но Коулу она подходит идеально. Быть может, он даже осядет в конце концов в той ее деревенской церквушке.
Последнее предположение, конечно же, было шуткой. Но даже в шутку Хоро не стала говорить, что Коул может остаться с ней.
– Я тут подумала, – тихо произнесла Хоро после нескольких секунд молчания. – Прожив достаточно много лет, начинаешь осознавать, что время тянется ужасно долго, а надежды так редко воплощаются в реальность. Скажем, та девочка, нарисовавшая для нас карту, Фран. Даже с ее решимостью все равно непохоже, что она умрет с улыбкой на лице.
Хоро жила так долго и видела столько людских жизней, что ее слова весили больше, чем любая избитая банальность.
– Думаю, мы должны жить с улыбками на лицах. Вот почему, когда мы встретимся вновь, мы обязательно будем улыбаться.
Чтобы этого достичь, необходимо следовать доводам рассудка, не идти на поводу у чувств.
– В торговле то же самое.
– М?
– Торговцы говорят: «Даже в убытке есть прибыль», – пояснил Лоуренс.
– А, – ответила Хоро, явно впечатленная, и ее губы изогнулись в улыбке, подпорченной раздражением, которое она, несомненно, испытывала.
Лоуренс не мог допустить, чтобы Хоро сама все объясняла; кроме того, он не мог забыть то, что сам недавно сказал. Он понял, что последует решению Хоро.
Улочка становилась все уже, и Лоуренс позволил Хоро идти впереди него.
Со спины ее фигурка выглядела страшно маленькой, и, хотя она была на расстоянии вытянутой руки, Лоуренсу казалось, что она может исчезнуть в любой момент.
В Киссене он и вправду перестанет ее видеть.
Хорошо было бы, если бы они когда-нибудь снова встретились, улыбаясь. Ведь это будет не окончательное расставание, не прощание на смертном одре, а значит, бояться нечего. Они расстанутся точно так же, как каждый из них уже много раз расставался прежде.
Рассудком Лоуренс это понимал, но сосущая тревога из сердца не уходила. Но, если он позволит этой тревоге проявиться, Мудрая волчица либо начнет смеяться над ним, либо рассердится.
Лоуренс спросил сам себя: неужели он недостаточно верит в Хоро? У нее же отнюдь не каменное сердце. Что-что, а это он знал прекрасно.
Так в чем же дело?
Лоуренс все смотрел на шагающую впереди фигурку Хоро.
Он хотел обнять ее изо всех сил и никогда не выпускать.
Пусть даже он знал, как это нелепо, – однако это был единственный способ успокоить его сердце.
Волна презрения к себе, которую он ощутил, явно не была плодом его воображения.
Лоуренс сделал медленный, глубокий вдох и еще медленнее выдохнул.
Глава 4
На следующее утро все четверо позавтракали вместе.
Для путешественников трапезничать в самом начале дня в порядке вещей, но для Эльзы это была немыслимая роскошь.
Сошлись в итоге на том, что следует ограничиться ржаным хлебом с небольшим количеством чечевицы. Запить все это Эльза позволила разбавленным вином.
– О наших планах на ближайшее время, – произнес Лоуренс, и все, кроме Хоро, повернулись к нему. – Сегодня и завтра будем готовиться, чтобы послезавтра на рассвете выехать. Сейчас я оправлюсь к господину Филону, чтобы обговорить кое-что с ним и с господином Ле Руа.
Коул кивнул, показывая, что слушает, и Лоуренс обратил следующие слова к Эльзе.
– Было бы хорошо, если бы ты, госпожа Эльза, пошла с нами; мы бы обсудили и твои планы.
Даже от черствого ржаного хлеба Эльза аккуратно отрезала кусочки, а не отрывала, и отправляла их в рот, не просыпая ни единой крошки. Она делала это, словно выполняя какой-то ритуал, помогающий сосредотачиваться, однако, что занятно, этот ритуал нисколько не мешал ей слушать разговор.
