Елена Федина - Я твоя черная птица
— Это все твои клиентки?
— Не все.
Я почувствовала легкий, но досадный укол то ли зависти, то ли ревности. Я ведь ничего не знала о его прежней жизни.
— А тебе нравилась какая-нибудь особенно?
— О чем ты? Выбирал не я, выбирали меня.
— И многие… тебя выбирали?
— Я не считал.
Он был одет во что-то жемчужно-серое с ремнем и закатанными рукавами, волосы вымыты и тщательно причесаны, он был хорош как никогда, его хотелось терзать, кусать и тискать, любить и ненавидеть!
— Это тоже входило в твои обязанности? — спросила я презрительно.
— Послушай, — он нисколько не смутился, — не забывай, что я не человек, и ваши понятия о приличиях и достоинстве меня не касаются. Видела компьютер? Считай, что я то же самое. На какую кнопку нажмешь, то и получишь.
Я вспыхнула как сухая бумага, швырнула альбом с красотками на пол и вышла из Салона. Я ему не верила. Он был не таким, но почему-то играл в эту игру по этим правилам.
Ночью усталость взяла свое, я сразу уснула, не дожидаясь, пока придут Корнелия и Лаиса. Мне снился утес: как я подлетаю к нему, кружу над ним, а он всё заманивает меня к себе, затягивает невидимой петлей, и вот уже я лезу на стену, раздирая пальцы и скрипя зубами, сердце мое бешено колотится от волнения и надежды, только я уже не я, я не Веста, а Филипп. Я Филипп, барон Карсти, я ничего не боюсь, мне ничего не нужно, кроме этого утеса, этой расщелины у кривой сосны. Мама, мамочка, жди меня, я уже рядом, я почти дошел!
Я проснулась на рассвете, откинула одеяло, подошла к окну. За окном была широкая улица, за ней огромные дома-соты, в которых ни души, чужой неведомый и противоречивый мир, прекрасный и ужасный одновременно! Мне захотелось сбежать отсюда, всё бросить к чертям: этот изысканный город, полный скелетов, этого вечно хмурого Конрада, этого неприступного Веторио, этого вздорного Леонарда, от которого не знаешь, чего ждать в следующую минуту, эту несчастную врунишку Корнелию… бросить всё и лететь назад к утесу, такому родному, такому желанному и такому близкому. Всего полчаса полета!.. Потом я пошла в свою ослепительную ванну, облилась холодной водой и смыла с себя это наваждение.
После завтрака Веторио увел Корнелию к себе, а мы пошли осматривать город дальше. Никогда не забуду то волшебное состояние, как будто во сне или в другой жизни: мы четверо идем по огромным заброшенным площадям, странно одетые, сами на себя не похожие, идем, и даже говорить у нас нет сил. Или слов. Осеннее солнце не жарко, но приветливо светит, ветра нет совсем, и вовсю гудят наши родные болотные комары.
Лаиса в желто-голубом костюмчике, идет, как будто летит, впереди. Ее светлые волосы распущены, в волосах золотая лента. За ней идет Леонард, изрядно похудевший за две недели и потерявший былую солидность, но шагающий по-прежнему широко и мощно как бык. За ним иду я, или уже не я, а какая-то красивая, молодая женщина, которая никого никогда не убивала, и которую никто не отвергал, счастливая фантастическая женщина! За моей спиной хмуро плетется Конрад, но я его, к счастью, не вижу…
Мы остановились у пересохшего фонтана, выложенного изнутри мозаикой. Я подошла к Конраду и взяла его за руки. Он не вырвался, только посмотрел отчужденно.
— Ну что с тобой? — спросила я, — можешь ты мне объяснить, что происходит с тобой?
— Я слишком любил тебя, Веста, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.
Мне стало неуютно под его жестким взглядом. Сразу всё исчезло: и странный город, и фонтан, и яркая как бабочка Лаиса, и довольный Леонард. Остались только мы вдвоем.
— И что же такого стало со мной, что ты меня разлюбил?
— Как ты нашла дорогу? — спросил он вместо ответа.
— Конрад!
— Ложь! — почти крикнул он, — кругом ложь! Меня предала Корнелия, меня обманул Веторио, меня одурачила Лаиса… это еще можно забыть. Но ты, Веста! Ты, кого я считал своей матерью, кого я боготворил!.. Ты лгала мне всю жизнь, ты уверяла, что никакой черной птицы нет…
— Конрад…
— Ты убила Филиппа, — сказал он мрачно, — ты — черная птица замка Карс. Завтра ты убьешь меня. Что тебе стоит?.. И можешь не говорить мне, что это не ты, я всё равно не поверю… Я уже не знаю, во что верить, одна ложь кругом!
У меня подогнулись колени и застучали зубы. Я не думала, что это случится так неожиданно, я почему-то даже не догадывалась об этом.
— Кругом не ложь, — сказала я обреченно, — кругом несвобода. Кругом рабство, Конрад. Оно хуже лжи.
Он был умен, но вряд ли он понял, что я имела в виду.
28
Глаза Конрада потеплели только тогда, когда он увидел свою ненаглядную Корнелию в прежнем виде, даже прекрасней прежнего. Она вышла к нам в переливающемся платье с открытыми руками и шеей. Кожа ее была нежна и чиста, глаза сияли счастьем. Веторио взял ее за руку и подвел к Леонарду.
— Получите вашу красавицу, господин барон.
— Хорошо, что я тебя не убил, — усмехнулся Леонард, — дьявола такого!
— У вас еще не раз будет такая возможность, — любезно ответил ему Веторио.
После праздничного ужина я ушла к себе, совершенно расстроенная. Мне нужно было сбежать от Конрада, от его беспощадного взгляда, и я сбежала. Как никогда меня тянуло на утес. И я бы полетела, если бы Веторио не зашел ко мне.
Я стояла у окна и уже начала раздеваться. Его появление меня парализовало. Он подошел и спокойно застегнул на мне комбинезон, который висел уже на поясе.
— Пойдем, я покажу тебе город с высоты птичьего полета. Хочешь?
— Птичьего? — у меня чуть не началась истерика, — ты тоже хочешь устроить мне испытание?!
— Я не собираюсь ничего тебе устраивать, я просто хочу показать тебе небо.
Он взял меня за плечи и вывел из номера. Мы прошли по коридору к лифтам. В узкой кабинке он прижимал меня к себе, как будто я могла вырваться и убежать оттуда. У меня от быстрого подъема закружилась голова, и вообще, мне было ужасно плохо.
Выйдя из этого подъемного устройства мы еще долго поднимались вверх по темной винтовой лестнице на смотровую площадку. Там дул сильный ветер, город лежал как на ладони, было видно даже, где он обрывается и переходит в лес.
Ходи я всю жизнь только по земле, у меня наверняка захватило бы дух, и затряслись бы все поджилки, но я знала высоты несравнимо более страшные, и меня такое зрелище удивить не могло. Я просто зажмурилась и прижалась к его плечу.
— Не бойся, — сказал Веторио, — давай подойдем к перилам?
Мы подошли и облокотились на перила. Город на закате был загадочен и прекрасен. Малиновые блики блуждали по белой пене и отражались в огромных зеркальных окнах. Веторио смотрел на свой город с нежностью и тоской. Его тянуло в прежнюю жизнь, хотя он и не был там счастлив.
