Алена Алексина - Перехлестье
Хозяин "Кабаньего Пятака" что–то тихо сказал сгрудившимся вокруг посетителям. Мужики погудели, переминаясь с ноги на ногу, но больше не пытались дотронуться до мага.
— Обидишь ее… шкуру спущу, — корчмарь зло выдохнул и направился обратно к своей стойке.
Постепенно и остальные защитники диковинной стряпухи разошлись по местам, где до этой поры неспешно трапезничали. И вот спустя несколько мгновений в харчевне снова царил уютный гул голосов да постукивание ложек. Хотя Грехобор все же нет–нет, а чувствовал угрюмые взгляды, которые бросали на него посетители.
Это озадачивало мага. Он вновь и вновь прокручивал в голове происшедшее, и не мог понять причину случившегося. Люди выступили против мага? Угрожали ему? Путались выгнать? Бред. Его всегда боялись. Всегда ненавидели. Никогда не смотрели в глаза, а тут, в этой таверне… он стал для людей кем–то вроде лишайной дворняги, которую не страшно прогнать, но при этом все–таки зазорно лишний раз ударить. Он не понимал.
Задумчиво поднявшись по лестнице и зайдя в покой, который от щедрот своих (и Багоевых) пожаловала ему Василиса, маг опустился на широкий, устланный войлоком сундук и уставился в раскрытое окно.
— Почему? — спросил он, глядя, на высоко стоящие солнца.
Полдень.
Он жив.
И словно попал в другой мир.
— Почему? Ты должен объяснить, — повторил мужчина свой вопрос.
Тишина. Грехобор выдохнул, резко повернулся, и уставился на дверь.
— Говори уже, колдун. От меня спрятаться сложно.
Глен криво усмехнулся. Однако. Он много слышал о Грехоборе и его силе, но никогда не верил в правдивость этих россказней. И — на тебе. Какая же мощь таится в этом теле?
— А ты меня услышишь?
— Почему нет? — Грехобор усмехнулся. — Если думаешь, будто жалкий отвод глаз может скрыть тебя от мага, то я разочарую — не может. Итак?
Колдун проглотил многочисленные вопросы, которые рвались с языка и распирали голову и которые он так хотел задать. Вместо этого он произнес всего одно слово:
— Еда.
— Еда?
— Ага. Я не знаю, почему, но, когда посетители едят то, что она состряпала, они становятся… добрее. Да сам вспомни, даже дэйн повадился сюда шастать. Что ни день — сидит, жует. Хотя прежде аппетитом не отличался. И любовью посидеть в тавернах тоже.
— Что ж… — Грехобор ничем не выказал удивления. Хотя удивляться было чему. Ведь он не чувствовал магии в Василисе. Не было в этой решительной забавной девушке силы. И еще кое–что… — Она не отсюда.
— Да, — кивнул от двери колдун.
— Откуда? Знаешь?
— Нет, — Глен, наконец, перестал топтаться у порога, и шагнул вперед. — Знаю только, что ее призвала магесса — отдать дар.
— Старая Шильда, — кивнул Грехобор. — Жаль ее.
— Откуда ты…
— Я так понимаю, дар она не передала?
— Нет. Но откуда же…
— Ты весь пронизан ее магией, — собеседник откинулся к стене. — Только вот одного не пойму — как ты смог стать ее преемником?
— Василису оттолкнул, — хмуро ответил Глен.
Ему не нравилось, что маг, выглядевший до этого таким беспомощным и даже жалким, вдруг оказался очень проницательным и умным. Более того, он словно сбросил личину неудачника и разговаривал с колдуном свысока. Это было неприятно.
— Сложно справиться? — вдруг спросил Грехобор. — Приступы ярости, злости, желание уничтожить всех?
— С чего ты взял? Я полностью контролирую…
— Нет. Совершенно не контролируешь. Хотя… что–то тебя сдерживает, вот только явно не ты сам, — разрешенный маг склонил голову набок, будто пытаясь понять, что именно скрывает колдун. — Но это меня не касается. А вот что действительно интересно, так это зачем ты здесь? Чего ты от меня хочешь?
Терпение Глена иссякло.
— Не касается? Еще как касается, маг. Потому что справляться с Проклятым даром мне помогает твоя невеста. Ее душа, как незыблемая глыба, об которую магия, злость, ярость разбиваются вдребезги. Она такая смешливая, беззаботная, веселая, ранимая… Но внутри… внутри она другая.
— Что значит "другая"? — мигом насторожился собеседник.
— А какая разница? Тебя же это не касается, — передразнил колдун, а потом перевел дыхание, собираясь с мыслями, и снова ринулся в атаку: — Ведь ты никто! Ты…
— Довольно. Говори по делу, — Грехобор не повысил голоса, но Глен осекся. По коже пробежал холодок.
— По делу?
— Да, — мужчина устало прикрыл глаза, и на какое–то время в комнатушке воцарилась тишина.
Глен не знал, как начать разговор, а маг выдерживал паузу. Наконец, посчитав молчание достаточным, он произнес:
— Вот что, колдун. Ваша братия таких, как я, не жалует. Вы принимаете за равных разве что малышей и подростков, еще не потерявших имя, поэтому сам факт твоего обращения ко мне настораживает. Ты чего–то хочешь. Говори, чего.
— Узнать, как… — выдавил из себя Глен и уже хотел было продолжить, объяснить сидящему напротив, то, что знал сам, хотел достучаться до его равнодушного давно мертвого сердца, но темный туман, мгновенно окутавший собеседника, заставил колдуна проглотить почти сорвавшиеся с губ слова. Впрочем, маг и без этих слов прекрасно все понял.
— Этот вопрос не поднимается, — ровным голосом сказал Грехобор, поднимаясь на ноги. — Пошел вон.
— Вот как, значит? Таких, как ты и подобных тебе собираются истребить под корень, уничтожить без следа, а ты не желаешь помочь? Равнодушно гонишь меня прочь? — разозлился собеседник.
Грехобор спокойно ответил:
— А теперь подумай, Глен, и подумай обстоятельно. Колдуны ненавидят магов. Ведь так? Ненавидят по очень понятной причине — не было бы нас, вы остались бы людьми. А мы… мы даже не знаем, каково это — быть людьми. Но вы знаете, и от того потеря еще горше. Нас ждет Клетка Магов, а потом мы живем, пусть это и сложно назвать жизнью. А вы с момента получения дара обречены на смерть. Более того…
— Маги помогают дэйнам истреблять колдунов, — с ненавистью выдохнул Глен.
— Да. А теперь объясни мне, колдун, почему бы я вдруг должен тебе подыгрывать? Даже если все маги перемрут, ни один человек не станет по нам горевать. А уж вы–то и подавно. И чего же ты так всполошился, а? С чего вдруг воспылал любовью к таким, как я?
— Потому что правила изменились, — Глен смотрел на Грехобора, а в груди разливалась горечь напополам с отчаяньем.
Этот маг такой же пустой внутри, как и остальные. Дети еще могут быть спасены, эти же… они и впрямь не люди. Нет в них ничего человеческого. Лишь обличье. Однако колдун попытался в последний раз достучаться до собеседника и потому сказал:
— Поразмысли, если еще есть чем. Магов истребят, а следом за вами наступит наш черед…
