Максим Варежкин - Каэхон
— Что, — раздался тихий голос Тай, — тоже не спится?
— Вроде того, — ответил я. — Пошли, погуляем? — Пришла мне в голову шальная мысль.
— Романтическое свидание в ночном городе? — Рассмеялась негромко Тай. — Шучу, шучу, не смотри на меня так. Пошли.
— Романтика на задании — грех, караемый провалом! — Сурово сообщил я, сдерживая смех.
Бесшумно одевшись, мы покинули здание весьма романтическим способом — через окно. Моих способностей в области стихийной магии хватило на то, чтобы уговорить воздух под нашим окном, а то был второй этаж, сделаться гуще и «тверже», смягчив падение.
Ночь в Горках оказалась безлюдной и тихой — не такой, как в той же Соколиной Твердыне или в городке при Обители: там не спали никогда. Здесь же — лишь редкие стражники, с которыми мы предпочитали не сталкиваться.
— Какой-то он странный, Нерре этот, — прервала тишину Тайсама.
— Угу, — согласился я. — Как мы.
— Он?… — Удивилась девушка, но продолжать не стала. Все же чужой город, еще кто подслушает.
— Угу, — вновь подтвердил я. — Он тебе подарок дал небольшой. Одноразовый.
— Какой?
Я протянул ей маленький пузырек с каплями. Тайсама приняла его осторожно, зачем-то подняла к верху, рассматривая. Наверное, на свет луны или фонаря. Основными эмоциями ее были непонимание и интерес.
— Что это? — Спросила она.
— Капли, для глаз. Надо употребить за эту неделю, действуют двое суток. Меняют цвет глаз на черный.
— То-то я думаю, как у Нерре глаза оказались черными, — задумчиво протянула Тай, принимая подарок. — Интересно. Жалко, что так недолго. А то знаешь, как мне осточертела эта вуаль? Ладно, надо использовать.
— Тай.
— Что? — Повернулась ко мне девушка.
В какой-то миг мне она показалась особо красивой — хоть я не мог видеть ее в полной мере, во всех цветах… Помотав головой, я сбросил наваждение: наверняка очарование города на меня действует. Как пить дать, Нерре постарался и придал городу такие свойства.
— Что ты чувствуешь, когда слышишь слово "Абатта"?
Девушка ответила, не особо задумываясь:
— Дом. Странно, да? Города уже нет много веков, да и ни разу не видела я его… Еще — печать и грусть.
— Абатта будет жить, — тихо сказал я.
— Абатта будет жить, — повторила Тай. — Откуда это? Какая-то знакомая фраза.
— Легенда об Абатте, помнишь? — Усмехнулся я. — Отложилось в памяти.
— Вспомнила…
Мы забрались на крышу какого-то высокого здания, и там просидели, молча, почти всю ночь. Ушли оттуда лишь когда Тайсама, вздохнув, сообщила мне о рассвете. Спать не хотелось ни мне, ни ей: может, просто организмы привычные, может, все тот же Нерре постарался. В итоге мы так и не увидели снов этой ночью.
Утром, перекусив и полюбовавшись на сияющую, выспавшуюся физиономию Ширры, мы выступили из города, не желая больше терять времени. Хорошего понемногу. Нам предстояла дорога не столь дальняя, но отнюдь не такая гостеприимная, как этот многолюдный тракт. Тайсаме и мне это было по душе: и я, и она выросли, по сути, в лесах, и в детстве вдоволь по ним налазились. А вот наш пустынный друг мрачнел с каждым мгновением. Все же стояла весна, хоть и теплая… Это совсем не Гахара.
Дорога быстро превратилась из широкой и утоптанной в едва заметную, практически неезженую. Но все же было заметно, что ей пользовались. Хоть и редко. Нас обступили высокие деревья, по большей части — сосны да ели. Это я помнил, да и запахи подсказывали: воздух вкусно пах хвоей. Немного похолодало: для меня и Тайсамы было разве что свежо, а вот наш южный друг постепенно начал кутаться в свою одежку. Не хватало для полного счастья дождя. За время своего обитания в Обители я по нему соскучился, уж больно редко он проливался над островом: старались маги…
Одно было неоспоримое преимущество у безлюдной дороги — здесь было тихо и немноголюдно. Часы текли незаметно, по большей части мы молчали, либо беседовали о всякой ерунде. Но чаще просто слушали Ширру, который замерзал все больше. Гамаки весьма пригодились — если подвесить правильно, так, чтобы не продувало, то получалось теплее, чем на голой земле.
В этом путешествии со мной случилось нечто такое, что не происходило уже давно. Я увидел сон. И — главное — запомнил его. Возможно, это было связано с тем, что в Обители мне редко удавалось поспать больше двух-трех часов, а в пути я блаженствовал и отсыпался.
Мне снилось… Нечто. Сложно назвать пространство, в котором ничего нет. Даже меня не слишком много — мысли да слух. Впрочем, спустя какое-то время я услышал смешок и почувствовал чье-то постороннее присутствие. Так как сразу же пришло понимание, что от меня хотят каких-то слов, я упрямо молчал. Не выдержал первый мой таинственный собеседник:
— Ну и что молчим?
— Мое дело, что мне делать.
— Тавтология, — обругал меня голос. — Ты знаешь, кто я?
— Смешной вопрос.
— Ну и не узнаешь.
— Смешной ответ, — хмыкнул я.
— Шутка юмора, между прочим, — усмехнулся голос. — Но я, так сказать, по делу, друг мой.
— Может, сначала представишься?
— Нет, быть такого не может! — Воскликнул мой «посетитель». — Скажу просто: ты меня не знаешь.
— Но звать-то тебя как-то надо? — Резонно заметил я.
— И то верно, — покладисто согласился он. — Зови меня Гостем.
— Как таинственно и зловеще! — Фыркнул я.
— Старался. Итак, приступим к делу. Собственно, полагаю… Да что там, просто знаю, что ты в курсе дел с кхае.
— Ну и?
— Не дерзи старшим! — Прикрикнул Гость. — Перебил, сорванец. Так вот, ты будешь играть основательную роль в возрождении Абатты.
Наверное, мне стоило испытать возвышенные эмоции, но мой сволочной характер не дал мне этого сделать. Слова вырвались сами собой, еще до того, как успел я подумать:
— А оно мне надо? Может, я не интересуюсь.
— Быть того не может, — все также насмешливо произнес Гость. — Вернемся к моему монологу. Надеюсь, ты не против?
— Против.
— Отлично, тогда заткнись и слушай, — мирно произнес этот бесплотный обитатель моего сна. — Как расправишься с заданием, я тебя снова навещу. Или раньше, еще не знаю. Не решил.
— А смысл?
— Да что ты привязался! Нет смысла, я так, развлекаюсь. В общем, на тебе я буду ставить эксперимент.
— Какой?
— Абатта будет жить, — сообщил мне Гость, затронув в душе моей какую-то струнку. — Но только в том случае, если все кхае будут сильны. Достаточно сильны, чтобы противостоять человечеству.
Голос его был тверд и спокоен. Поражала его уверенность в будущем, в том, что все пойдет по его планам…У меня возникла мысль, что он просто видит будущее. Но, как говорят, будущее неведомо даже богам. Вопросы возникали и терялись, мысли немного путались.
