Дэн Абнетт - Всадники смерти
Зар Улдин вышел из толпы на площадь. Казалось, в отсветах пламени костров его волчье забрало радостно скалится. Он присел рядом с телом Верноффа и, обагряв руки кровью, нарисовал пальцами на своей обнаженной груди сакральный символ – глаз.
Улдин, встал и посмотрел на Карла. Его слова было трудно расслышать за криками возбужденной толпы.
– Ты сделал работу Чара, маленький южанин, – сказал он.
– Нет, – зло ответил Карл.
– И все-таки сделал. Чар любит перемены. А вторая из наисвятейших перемен в этом мире – переход от жизни к смерти. Это ты для него и сделал.
– Нет, – повторил Карл.
К ним подошел Хинн и забрал свой палаш. Улдин и Хинн провели Карла через толпу варваров к храму. Вокруг них, потрясая своими бусами и амулетами, пританцовывал шаман Алдана. Позади, на площади, готовились к очередному ритуальному бою.
У входа в храм Улдин повернул Карла лицом к себе.
– Как тебя зовут? – требовательно спросил он.
– Карл Райнер Воллен, – сам того не желая, послушно ответил горнист.
Улдин протянул вперед руку и ухватил воздух, словно поймал муху.
– Я срываю это имя для Чара и возвращаю тебе его изменившимся. – Зар раскрыл ладонь и тряхнул ею, словно набрасывая на Карла паутину. – Теперь твое имя – Азитзин. Курганцы будут знать тебя как Азитзина. Азитзин!
– Оставь себе свои проклятые словечки и имена… – огрызнулся Карл и, чтобы отвести колдовство, коснулся железной рукоятки спрятанного в кармане рубахи «настоящего убийцы».
Воллен никогда не был суеверным и гордился тем, что с презрением относился ко всем этим пережиткам. Но тут он, не раздумывая, прикоснулся к железу. В этот момент колдовство казалось ему очень реальным, племена курганцев просто источали его. У Карла было такое чувство, будто слова Улдина действительно отняли у него имя и заменили его на что-то темное и зловещее.
– Азитзин! – повторил Улдин, и его шаман, не переставая прыгать и пританцовывать вокруг, начал выкрикивать произнесенное вождем имя.
Меченые пленники оставались в храме еще восемь дней. Кормили их хорошо и регулярно, но теперь они вынуждены были терпеть шаманов, которые появлялись в храме, чтобы совершать над ними свои визгливые обряды.
Каждый зар посылал своего шамана для совершения обрядов над помеченными им пленниками. Онс Олкер заявлялся пять раз. И, хоть он и был занят душами меченных Блейдой, таких, как фон Маргур, например, его глаза постоянно искали Карла Воллена. А последний всегда сжимал в кулаке рукоятку «настоящего убийцы», когда шаман Блейды был поблизости.
Шаман Улдина, которого звали Саботай, часто наведывался в храм. Он отбирал из толпы Карла и других пленников с метками Улдина, трещал своими погремушками, тараторил заклинания и раскрашивал тела пленных краской и пеплом. Иногда он снимал шлем с выгравированными на нем змеями, обнажая свое необычное лицо, широкое и плоское, с узкими, как щели, глазами. Когда-то Карл видел картинки путешественника, на которых были изображены жители далекого восточного царства Катай. У них были именно такие лица.
– Он из Манн-Чу, они живут далеко за Кругом, рядом с землями Ужасного Во, – сказал Карлу фон Маргур. Рыцарь, естественно, не видел лица Саботая. – Несколько лет назад его взял в плен Улдин, его пометили, но оставили жить, потому что он оказался ясновидящим.
И только после этих слов рыцаря Карл заметил на щеке шамана три синие точки – старая, потускневшая от времени метка. Метка вождя Улдина. Карл знал – у него на щеке такая же. Слух о том, что Карл сделал с Верноффом в первый вечер, распространился среди пленных на следующий день. Многие начали его сторониться. Конечно, было не место и не время для того, чтобы заводить друзей, но Карл вдруг почувствовал, что ему не хватает дружеской поддержки. Случившееся с Карлом, казалось, ничуть не волновало фон Маргура. Не волновало это и молчаливого арбалетчика из Нордланда по имени Этцель, у которого тоже была метка Улдина на лице, и Виннеса из Карроберга, на щеке которого были красные точки, оставленные вождем Херфилом. Двое последних уже принимали участие – и убивали – в устраиваемых варварами боях. Эти четверо держались вместе. Они понимали.
В течение этих восьми дней то одного, то другого пленного выволакивали из храма, и не все из них возвращались. Постепенно число пленных уменьшилось вдвое, и все те, кто остался, уже убивали на рыночной площади. Карла и его товарищей больше не избегали, но легче от этого не было. Большую часть времени пленные сидели молча на полу, каждый думал о своем.
Карла еще дважды вызывали на освещенную кострами площадь для развлечения жаждущей крови толпы. Убил он один раз, когда дрался с еще одним стирландецом, тот явно поддался и с радостью принял смерть от руки Карла.
Во втором бою против него выставили молодого пехотинца из Миденхейма, но тот в последний момент сломался и отказался драться. Юноша отбросил меч в сторону и, рыдая, умолял о пощаде, а потом попробовал бежать с площади. Его казнил Хинн, а Карла отвели обратно в храм.
К седьмому дню фон Маргур был единственным пленным, которого не вызывали на площадь. Виннес и Этцель никак не могли понять, зачем вообще северяне оставили жизнь слепому рыцарю.
Карл понимал. Это становилось все очевидней, стоило фон Маргуру открыть рот: он говорил то, чего никак не мог знать.
Фон Маргур был ясновидящим. Возможно, он обрел этот дар после страшного удара по голове, повредившего его мозг. Рыцарь был особым, и курганцы это ценили.
На седьмой вечер Хинн пришел за фон Маргуром. За стенами храма бушевал ветер, он стенал и свистел вокруг каменного здания. В храме гуляли сквозняки, факелы шипели и нервно помигивали.
– Помоги! – закричал фон Маргур Карлу, когда его тащили из храма. Рыцарь вращал головой и таращил глаза, силясь хоть что-нибудь увидеть. – Я боюсь! Боги, мне страшно!
– Сигмар поможет тебе! – крикнул Карл и получил от Хинна по губам за такое богохульство.
Этцеля и Виннеса вызвали тоже, и еще рейкландца по имени Брандт.
Прошло полчаса. Сквозь завывания ветра пленники слышали крики варваров. Карл подошел к алтарю и опустился на колени, чтобы помолиться за душу фон Маргура. Он старался не думать о том, что алтарь осквернен, и упорно не обращал внимания на варварский гроб с мерцающим глазом. Его не заботило и то, что храм был возведен в честь божества кислевитов, обрядов и догм которых он совсем не знал. Главное было то, что это сакральное место, откуда его мог услышать Сигмар.
Карл возносил молитвы, а на него смотрел светящийся глаз железного гроба.
А потом курганцы привели фон Маргура. Рыцарь шел без посторонней помощи, как будто знал, куда идти. Он ни разу не споткнулся, а просто, волоча ноги, прошел через весь главный зал храма и сел рядом с Карлом. Руки его были в крови.
