Лев Гроссман - Волшебники. Книга 1
Джош никогда не знал, что он найдёт. Во время одной из тренировок Квентин наблюдал за тем, как он пошёл против Элиота за одной из двух металлических клеток поля. Они состояли из потускневшего серебристого вещества — одна и вправду была серебряной, другая была сделана из палладия, что бы это ни было — с аккуратно закрученными краями и крохотными выгравированными на них курсивом словами.
Элиот выбрал достаточно простое заклинание, создавшее маленький мягко светящийся шар. Джош попытался наложить контрзаклинание, нерешительно бормоча его и бегло делая в воздухе круговые жесты своими большими пальцами. Он всегда выглядел смущённым, когда накладывал заклинания, будто не верил, что они на самом деле сработают.
Но когда он закончил, всё вокруг немного выцвело и приобрело оттенок сепии, как бывает, когда облако загородило солнце, или в первые мгновения затмения.
— Какого черта?.. — произнесла Джэнет, щурясь на небо.
Джош успешно защитил клетку, разрушив призрачные мечты Элиота, но зашёл слишком далеко. Каким-то образом он создал обратное своему заклинанию явление: он пробил в воздухе дыру, через которую начал уходить дневной свет. Освещённые янтарными лучами, пятеро физкидов собрались вокруг дыры, чтобы взглянуть на неё поближе, словно она была каким-то необычным и, возможно, ядовитым насекомым. Квентин никогда не видел ничего подобного. Казалось, где-то там был включён какой-то тяжеловесный прибор, который высасывал энергию, необходимую для освещения земли, вызывая частичное затмение.
Казалось, что всё это не заботило только Джоша.
— Как я вам теперь? — сказал Джош, исполняя победный танец. — А? Как вам теперь Джош?
— Ничего себе, — сказал Квентин и отступил на шаг. — Джош, что это такое?
— Не знаю, я просто взмахнул своими пальчиками, — сказал Джош, двигая ими прямо перед лицом Элиота. Поднялся лёгкий ветерок.
— Ладно, Джош, — сказал Элиот. — Ты победил. Отменяй заклинание.
— Тебе уже надоело? Это слишком реально для тебя, волшебник?
— Серьёзно, Джош, — сказала Элис. — Пожалуйста, избавься от этой штуки, нам не по себе.
К этому времени опустились глубокие сумерки, хотя было всего два часа дня. Квентин не мог смотреть прямо на место над металлической клеткой, но воздух вокруг него казался волнистым и искажённым, а трава за ним выглядела далёкой и смазанной. Под дырой, в форме идеально ровной окружности, которую можно было начертить разве только с помощью циркуля, идеально прямо поднялись травинки, словно осколки зелёного стекла. Вихрь лениво поплыл в сторону, к краю игрового поля, и ближайший дуб с чудовищным скрипом наклонился к нему.
— Джош, не будь идиотом, — отрезал Элиот. Джош прекратил танцевать. Элиот нервно наблюдал за его реакцией.
Дерево застонало и зловеще наклонилось. Из-под земли со звуком, похожим на приглушённые выстрелы, выскочили корни.
— Джош! Джош! — прокричала Джэнет.
— Хорошо! Хватит! — Джош отменил заклинание, и дыра в пространстве исчезла.
Он выглядел бледным, но сожалевшим и обиженным: они испортили ему праздник. Все молча стояли полукругом возле наполовину упавшего дуба. Одна из его самых длинных ветвей почти касалась земли.
Декан Фогг составил целое расписание турнирных матчей, которые завершались чемпионатом школы в конце семестра. К своему удивлению, физкиды, как правило, выигрывали. Они выиграли даже у чванливой, необщительной группы прорицателей, которые компенсировали нехватку способностей по наложению заклинаний своей невероятно предусмотрительной стратегией. Успех сопутствовал физкидам до октября. Их единственными стоящими соперниками были природники, которые, несмотря на своё миролюбие, отнеслись к игре очень серьёзно.
Постепенно приятная атмосфера единства, установившаяся летом, испарилась, дни стали прохладнее и короче, а требования к игре начали идти вразрез с убийственной учебной нагрузкой. Вскоре велтерс стал рутиной, как и всё остальное, разве что ещё более бессмысленной. Квентин и другие физкиды теряли свой энтузиазм, в то время как Джэнет становилась всё более назойливой и из-за этого менее очаровательной. Она не могла ничего с собой поделать, она просто должна была всё контролировать, однако это не заставляло остальных меньше раздражаться. Теоретически, они могли бы вылететь из турнира, если бы преднамеренно проиграли, всего один раз, но они этого не сделали. Ни один из них не смог этого сделать.
Однако безалаберность Джоша продолжала быть большой проблемой. Однажды утром, когда должна была состояться финальная игра сезона, он и вовсе не появился.
Эта была суббота в начале ноября, они участвовали в школьном чемпионате, который Фогг торжественно окрестил Кубком Брейкбиллс, хотя он до сих пор не показал никакого реального предмета, который мог бы подтвердить это название. На траве вокруг игрового поля установили два ряда деревянных мрачно нарядных трибун, которые выглядели так, словно сошли с хроник о спортивных событиях школы; вероятно, они десятилетиями лежали в разобранном виде в какой-нибудь невообразимо пыльной кладовой. Были даже вип-места, которые заняли декан Фогг и профессор Ван дер Вег, сжимавшая в своих покрытых розовыми митенками руках чашку кофе.
Небо было серым; сильный ветер почти срывал с деревьев листья. Знамя (сине-коричневое, в цветах Брейкбиллс), висевшее позади трибун, бешено развевалось. Трава стала скрипучей из-за замёрзшей на ней росы.
— Где его носит? — сказал Квентин, бегая на месте, чтобы не замёрзнуть.
— Я не знаю! — выкрикнула Джэнет; она обвила руками шею Элиота, прижавшись к нему, пытаясь согреться. Элиот раздражённо мирился с этим.
— К чёрту его, давайте начнём, — сказал он. — Я хочу поскорее всё это пережить.
— Мы не можем начать без Джоша, — твёрдо сказала Элис.
— Кто сказал, что не можем? — сказал Элиот, попытавшись отстранить от себя Джэнет, которая вцепилась в него мёртвой хваткой. — Всё равно без него мы играем лучше.
— Я бы лучше проиграла с ним, — сказала Элис, — чем выиграла без него. Он же не умер. Я видела его сразу после завтрака.
— Если он не появится в ближайшее время, умрём мы, от холода, и тогда ему придется в одиночку продолжать эту великую битву.
Квентин волновался из-за отсутствия Джоша, хотя сам не понимал, почему.
— Я найду его, — сказал Квентин.
— Не неси чушь. Он, наверное…
В эту секунду один из преподавателей, исполняющий обязанности судьи, крепкий смуглый мужчина, которого звали профессор Фокстри, появился перед ними в парке длиной до лодыжек. Студенты как-то подсознательно его уважали, может быть, потому, что у него было хорошее чувство юмора, а также высокий рост и индейское происхождение.
