Лев Гроссман - Волшебники. Книга 1
Обзор книги Лев Гроссман - Волшебники. Книга 1
Лев Гроссман
Волшебники. Книга 1
Посвящается Лили
Сломаю свой волшебный жезл
И схороню его в земле. А книги
Я утоплю на дне морской пучины,
Куда еще не опускался лот.
— Уильям Шекспир, Буря.
ПЕРЕВОД ГРУППЫ THE MAGICIANS / МАГИ https://vk.com/the_magicians
ГЛАВА 1. БРУКЛИН.
Квентин сотворил волшебный трюк. Никто не заметил.
Они шли по темной и мрачной дороге все вместе: Джулия, Джеймс и Квентин. Джулия и Джеймс держались за руки. Вот как сейчас обстояли дела. Тротуар, по которому они шли, был недостаточно широк для них троих, так что Квентину, словно нашкодившеву ребенку, пришлось плестись сзади. Он бы лучше был сейчас с Джулией или вовсе один, но не всегда же получаешь то, чего тебе хочется. По крайней мере, все факты приводили к такому умозаключению.
— Ладно! — крикнул Джеймс через плечо. — Кью, может, обсудим наш план действий?
У Джеймса явно были какие — то способности, которые помогали ему почувствовать, что Квентин начал жалеть себя или занялся самобичеванием. Он вздохнул. Его собеседование начиналось через семь минут. Джеймс шел следом за ним.
— Что насчет крепкого рукопожатия? Постоянный зрительный контакт. А потом, когда он к тебе привыкнет, ты дашь ему стулом по башке, а я в этот момент узнаю его пароль и отправлю письмо в Принстон.
— Просто веди себя, как обычно, Кью, — поежилась Джулия. Ее темные волосы были убраны в пучок, выбившиеся из него пряди развевались на ветру. То, что она всегда была так добра к нему, делало ситуацию еще хуже.
— И как же это отличается от того, что я сказал?
Квентин снова провернул свой трюк. Он был простеньким, для него требовалась всего одна рука. Квентин выполнил его в кармане, так, чтобы никто не увидел. Затем он выполнил его снова, а потом еще раз, но уже задом наперед.
— Могу предположить, какой у него пароль, — сказал Джеймс. — Пароль.
Невозможно поверить в то, как долго это уже длится, подумал Квентин. Невероятно. Им было всего по семнадцать, но у него было ощущение, словно они знали друг друга всю свою жизнь. Бруклинская школьная система заключалась в том, что выбирались одаренные ученики и объединялись в группы, потом из этих групп выбирались самые умные и объединялись в другие группы. Так уж вышло, что они втроем всегда оказывались в одной. Самый ботанские ботаны из всех ботанов. К выпускному году он знал Джеймса и Джулию лучше, чем кого либо на этой планете, лучше, чем своих родителей, а они прекрасно знали его. Каждый из них знал то, что собирается сказать другой, прежде, чем тот открывал рот. Если кто — то из них собирался с кем — то переспать — он уже сделал это, а другие об этом знали. Однако Джулия — бледная, прекрасная, веснушчатая и мечтательная Джулия, которая изображала из себя глупенькую, но разбиралась в физике лучше, чем сам Квентин, спать с ним не собиралась. Квентин был высокий и тощий, а еще у него была дурацкая привычка — отталкивать всех плечами в попытках защититься неведомо от чего, из — за которой страдали окружающие его высокие люди. Его волосы, длиной по плечи, заледенели и торчали в разные стороны, словно ветки кустарника. Вообще — то, он мог бы остаться, чтобы высушить и уложить их после урока физкультуры, но он был совсем не в духе для этого, поэтому пошел так. Большие хлопья снега падали с неба. Квентин поморщился: сегодня весь мир явно был против него. Эти вороны, летающие над головой, то, что он едва не наступил на собачий помет, пакет, ранее прилетевший ему в лицо, да и листья, мешающиеся под ногами, настроения не поднимали.
— Господи, ну я и объелся! — воскликнул Джеймс. — Почему я так много ем?
— Возможно, это из — за того, что ты прожорливая свинья? — засмеялась Джулия.
— Или, может, из — за того, что тебе надоело видеть свои ноги? Ну или ты делаешь это для того, чтобы дотянуться пузом до своих причиндалов.
Джеймс завел руки за голову, попутно проведя ими по своим каштановым волосам, и полы его кашемировой куртки, слишком тонкой для ноября, распахнулись. Ему никогда не было холодно. Квентин от такого вида даже немного застрясся — ему всегда было холодно, иногда он даже думал, что у него какая — то своя, персональная зима.
Джеймс вдруг запел, и песня эта звучала на мотив “Хорошего Короля Венцесласа” и “Бинго”.
Давным — давно жил паренек
Он был силен и храбр, о!
Скакал на коне, мечом махал
И звали его Дейв — о!
— Хватит, замолчи! — взвизгнула Джулия. — Это же невозможно слушать!
Джеймс написал эту песню для конкурса талантов пять лет назад и продолжал петь до сих пор, так что за эти годы они успели выучить ее наизусть. Джулия издала непонятный звук, средний между визгом и рычанием, и засунула Джеймса, все еще завывающего, головой в бак для мусора. Это не помогло, поэтому она с его руки часы и принялась бить его ими по голове.
— Замолчишь ты или нет!
— Мои волосы! Моя прекрасная прическа для собеседования!
«Король Джеймс.» — Квентин усмехнулся. — «Король забавляется».
— Не хочу вам мешать, — сказал он. — Но у нас осталось около двух минут.
— О Боже, о Боже! — забормотала Джулия. — Мы опаздываем! Герцогиня будет недовольна, Боже, как мы опаздываем!
Я должен быть счастлив, подумал Квентин. Я здоров, молод, к тому же, у меня отличные друзья. У меня, ко всему прочем, замечательные родители — Папа, редактор различных медицинских книг, и Мама, иллюстратор в солидном рекламном издании. Мои показатели так высоки, что люди даже не догадываются, что такие могут быть.
Но, бредя по Пятой Авеню в Бруклине, даже будучи в окружении своих друзей, Квентин знал, что он не так счастлив, как должен быть. Почему нет?
Он честно попытался стать счастливым, он собрал все компоненты, необходимые для этого. Он исполнил все нужные ритуалы, сказал правильные слова, зажег свечи, принес жертвоприношение. Но счастье, подобное своенравному духу, его так и не посетило. И он не знал, что еще придумать.
Квентин ходил с Джеймсом и Джулией в винные погреба, в прачечные, в модные бутики, в магазины телефонов, украшенные неоновыми огнями, в бары, где пожилые люди начинают выпивать уже в четыре часа дня, на встречи с Ветеранами в зал с пластиковой и дорожной мебелью. Все это только укрепило Квентина в мысли, что в реальной жизни, которой он должен жить, была допущена ошибка в космической канцелярии. Такого просто не могло быть. Видимо, его счастье перепало кому — то другому, а Квентину досталась только этот дерьмовый суррогат, ложная жизнь.
