Алина Багазова - Ведьма
– Интересно… – пробормотала я. Девочка осторожно забрала рисунок у меня из рук и снова прижала к груди.
– Тебе нравится рисовать? – спросила я у Тима.
– Угу, – кивнул он.
– Только его родители ругают! – вступила в разговор девочка. – Папа говорит, что рисовать – девчоночье занятие.
Тим снова потупился.
– Они хотят, чтоб он стал солдатом и стрелял из автомата, – продолжала щедро делиться знаниями малышка, – а Тим хочет рисовать, прав да, Тим?
– Угу, – снова кивнул мальчик.
– А они смеются над его рисунками! – негодовала девочка. – А Нина Леонидовна, – кивнула она в сторону воспитательницы, – один домой забрала, и теперь у нее никогда голова не болит, как раньше. Она такая добрая стала и не кричит больше на нас. И разрешает Тиму брать на прогулку карандаши и бумагу.
В это время Тим достал еще один листок и стал что-то аккуратно рисовать на нем. Я осторожно посмотрела. Он рисовал детей, играющих в догонялки. Мальчишек, девчонок… Мы с девочкой молча ждали, не решаясь прервать процесс. Наконец он закончил.
– А кому ты отдашь? – поинтересовалась Девочка, а мне пояснила: – Он не забирает рисунки домой, иначе его будут ругать…
Тим обвел глазами площадку и тихо сказал:
– Костику…
– Костька!! – заорала малышка.-Иди сюда!!!
Из толпы детей выделился и направился нам рыжеволосый мальчик в веснушках. Он заметно хромал и шел не очень быстро.
– Костя, Тим тебе рисунок нарисовал, посмотри! Тут вот и ты есть!
Я заглянула в рисунок и действительно нашла там огненноволосого мальчика, который бежал впереди всех.
Костя взял рисунок, пару секунд разглядывал. Сначала хотел хмыкнуть – это было видно по его вдруг сморщившемуся лицу. Рисунок смахивал на издевательство – он бежит! Да еще и впереди! В то время как он и ходит-то с трудом, медленно, из-за хромой ноги.
Но потом его лицо вдруг разгладилось. Он замер, уставившись на изображение.
– Бери! – пихнула его девочка.
Он осторожно взял картинку и таким же жестом прижал ее к груди, как малышка несколько мгновений назад.
– Спасибо, – прошептал он и пошел назад, крепко сжимая рисунок. Шел он медленно, но уже не хромал! А потом все быстрее и быстрее. А потом и вовсе побежал! На бегу оглянулся, махнул рукой и крикнул:
– Я могу!!!
– Вот и у Кости ножка больше не болит… – Задумчиво проговорила малышка.
В этот момент мы услышали голос воспитательницы. Она собирала детей. Прогулка была окончена, и пришло время возвращаться в группу. Я выскользнула за калитку и оттуда наблюдала за Тимом и думала. Не так просты его рисунки. У этого мальчика настоящий дар. Сюжеты, нарисованные его рукой, исцеляют других людей. Он каким-то образом видит, в чем нуждается человек, какая помощь нужна ему. И рисует. И исцеляет.
Воспитательница тем временем заводила детей в здание. Тимоша с девочкой шли последними, держась за руки. Уже в дверях он обернулся и, доверчиво улыбнувшись, помахал мне. А потом двери закрылись.
Что там сказала девчушка? Его родители против его занятия рисованием. Папа хочет сделать из него солдата, видимо, уготовил в мыслях для сына карьеру военного. Не удивлюсь, если он сам военный. Так обычно и бывает… Если он настоит на своем, в конце концов сломает сына. В таком возрасте на ребенка можно повлиять, заставить и направить его развитие в ту сторону, в какую захочется. И тогда пропадет этот дар. Воможно, малыш перестанет рисовать совсем. И не будет больше помогать людям. Но раз у него такой талант от рождения, значит, не случайно! Значит, нельзя позволить загубить его!
Я вздрогнула от понимания, что нашла! Осознала, что я должна делать, в чем состоит мое задание.
Мне нужно переубедить родителей Тимы. Дать им понять, что они неправы. Важно – увидеть в ребенке зачатки одаренности и делать упор на развитие его в этой области. Надо во что бы то ни стало уберечь этот талант. Неужели это будет непросто?
Осталось только дождаться вечера, когда за Тимошей придут, и поговорить. Так. Но надо придумать, как начать, выработать тактику разговора. Не подойду же я ни с того ни с сего с просьбой не губить в ребенке художественный талант. Может, поговорить с воспитательницей и попросить встать на мою сторону? Нет. Я должна сама это сделать. Вэнс сказал, что я должна рассчитывать только на себя. Что ж, хорошо. Я справлюсь.
А чем мне заняться до вечера? Хороший вопрос. Не торчать же у садика весь день. Пришла мысль позвать Вэнса, но я ее отогнала. Слишком много времени я провожу в его обществе. Как бы не привыкнуть так, что потом тяжело отвыкать будет.
Позову его потом, когда выполню задание. Остается одно – слоняться по городу в поисках приключений, но далеко не отходить, что – бы не потеряться.
Решив так, я медленно пошла по дорожке, дошла до перекрестка и, увидев через дорогу прекрасный тенистый парк, отправилась туда. День был в самом разгаре, и солнышко начало припекать. Жаль, у меня нет денег. Сейчас бы чего-нибудь попить… Я сунула руку в карман и обнаружила там… горсть монет! Вынула – да, самые обычные рубли и пятирублевки, какими, например, в кафе расплачивался Вэнс. Но откуда? Неужели Вэнс успел тайком подложить? Я улыбнулась. А потом вспомнила, как, взяв с нас расчет, официант через несколько секунд принес сдачу, такую вот горсть мелочи. Он положил ее на стол. А когда мы уже уходили, я машинально сгребла деньги в карман. Я всегда так делала, когда мы с Олежкой где-нибудь бывали, – мелочь покоилась в моих карманах или сумочке. Вот привычка и сработала… Мне стало стыдно, неловко. Что Вэнс подумал? А потом я решила: если сразу ничего не сказал, значит, ничего страшного. Он бы не отказал мне в бутылочке воды. А оставшиеся – верну ему при первой же возможности.
Я купила бутылку минеральной водички и уселась с ней на скамейку под развесистые парковые деревья. Всего ничего – скоротать часов пять-шесть… И почитать нечего.
От скуки я стала глазеть по сторонам. Редкие мамаши с колясками да старички. Мимо пробежал мужчина в спортивном костюме, таща за собой на поводке таксу. Таксе в отличие от хозяина было совсем неинтересно заниматься спортом. Она едва поспевала за ним, неохотно семеня короткими ножками.
А потом я вдруг увидела кое-что и сначала не поверила своим глазам. Уставившись в упор, тряхнула головой и, убедившись, что не страдаю галлюцинациями, я встала и неуверенно сделала несколько шагов в ту сторону. А потом остановилась и просто стала смотреть. На толстой ветке высокого вяза, растущего прямо у дорожки, где-то в полутора метрах от земли, сидела девушка, свесив вниз ноги в колготках в сеточку. На ней была короткая юбочка клеш и коротенькая, но теплая курточка. Она покачивала ногами, обутыми в сапожки на высоких каблуках, что-то беззвучно напевала себе под нос и смотрела в конец аллеи, словно кого-то ожидала. Выглядела она на дереве настолько нелепо, что я удивилась, почему никто из проходящих мимо (а ведь она сидит у самой дорожки) не обращает на нее внимания, даже мимолетного взгляда никто не кинул в ее сторону.
