Маргит Сандему - Странствие во тьме
Благоразумный шаг. Все люди хотят знать свои корни, свою родину, встретиться со своими близкими.
Хуанита хотела увидеть свою мать.
Однако Ветле сомневался в том, что ее мать захочет встретиться с дочерью.
Он почти заснул, когда девочка вошла, бросилась к его постели и растормошила его.
— Ветле, ты ведь хочешь взять ответственность за меня на себя, хочешь? В этом случае я смогу поехать с тобой.
— Во Францию? Взглянуть на свою родину, поговорить с мамой?
— Да, да.
Он тяжело дышал. До Франции не так уж далеко. И он не очень-то хотел видеть Хуаниту замужем за ужасным Маноло.
— Конечно возьму тебя с собой, — ответил он устало. Сейчас он хотел только одного: выспаться.
— Спасибо! — прошептала Хуанита и одарила его крепким поцелуем. Он отвернулся и, скорчив сердитую гримасу, вытер лицо рукой.
Он слышал ее щебечущий радостный голос, когда она выскочила из пещеры к остальным.
Песни и музыка на прискальной площадке продолжались. Все это звучало бесконечно красиво. Грусть и радость этого гонимого народа передавались в звуках.
Прекрасные люди, думал он. Но сейчас у него было единственное огромное желание, за исключением сна.
Он хотел домой .
О, Боже, как он скучал по дому! По маме и папе, по всем друзьям на родине, по норвежской пище и норвежским обычаям. Мечтал пойти в гости в усадьбу на Липовой аллее. На мгновение с испугом подумал о том, что может быть, уже нет в живых старого Хеннинга, и от страха весь похолодел. Но Хеннинг сильный человек, он жив, должен жить. Ветле необходимо добраться до дома как можно быстрей!
Задание он выполнил, справился с ним хорошо. Много людей полегло в этой борьбе, но ведь это не его вина.
Человек в панцире был послан на поиски нот в замок дона Мигуэля. Вмешательство Ветле не имело никакого значения в гибели такого большого числа людей.
Конечно, думать об этом было больно! Хотя погибшие и были грубыми и несимпатичными, но все же они были людьми!
Домой!
О, как это будет прекрасно!
Отправиться он должен был рано утром следующего дня.
Тогда же он испытал и одно из самых сильных потрясений в своей жизни.
Хуанита была готова к отъезду. Весь табор собрался на террасной площадке. Торжественные, серьезные. Даже маленькие Себастьян и Доменико были серьезны, в новых, прекрасных одеждах. Да и все, он это видел, оделись по праздничному.
«Нехорошо, что они так чествуют меня», — подумал Ветле.
Вперед выступил мужчина, которого мальчик всегда считал их предводителем, и произнес много красивых слов о Ветле. Затем он призвал к себе Маноло и Хуаниту.
Маноло выглядел не очень воодушевленным. Хуанита же наоборот.
Предводитель повернулся лицом к Ветле.
— Ты происходишь из хорошей и честной семьи, не правда ли?
— Да, правда, — ответил несколько удивленный Ветле. Какое отношение имеет его семья к тому, что он проводит девочку во Францию?
— Ты наследуешь большое поместье?
— Большой дом, сказать точнее.
— И твой отец занимает высокое положение?
— Он врач.
О, сколь довольны были они его ответами!
Предводитель удовлетворенно кивнул головой.
— И ты берешь на себя ответственность за нашу Хуаниту?
— Конечно, конечно, — это было ужасно. Он угрюмо кивнул головой.
— Дай руку Маноло в знак того, что берешь на себя ответственность, которую он должен бы был возложить на себя!
Ветле захотелось спросить: а если мы не найдем семью Хуаниты, как же в этом случае она вернется обратно? Но он предпочел промолчать. Хотел, чтобы все это кончилось как можно скорее, решил, что они найдут ее мать. Ибо Ветле не желал снова доставлять девчонку в Испанию. Он хотел домой как можно скорее.
И он протянул руку. Предводитель вложил в нее руку Хуаниты, а Маноло положил свою пятерню на запястье девочки. Момент передачи был торжественным. Вся толпа цыган запела красивый гимн. Предводитель прочертил над скрещенными руками какой-то знак.
И Ветле, наконец, был свободен. Можно отправляться в путь. Женщины, плача, простились с Хуанитой, а Маноло удалился. Как можно было предположить, он не особенно радовался случившемуся.
Ветле также обнимали и высказывали пожелания успеха и счастья. Им вручили много подарков на дорогу, которые пришлось тащить на себе. Кроме того, Ветле получил солидную сумму денег от дона Мигуэля за спасение Эсмеральды. Предводитель пожелал им доброго пути.
— Случилось лучшее из всего, что могло произойти, — сказал он серьезно. — Хуанита никогда не была одной из нас. Она принадлежит твоему миру.
Ветле же казалось, что у нее гораздо больше общего с цыганами, во всяком случае по темпераменту. Она настолько интенсивна, что от нее устаешь.
— Она немножко дикарка, — медленно произнес предводитель, — но она успокоится. Будет для тебя хорошей женой.
У Ветле перехватило дыхание:
— Же… ной?
— Да. Ты поступил прекрасно, взяв на себя такую ответственность.
— Я не знал, что я… буду… Мне же всего только четырнадцать. В этом возрасте еще не знаешь, кем будешь, когда станешь взрослым.
— Все будет хорошо, вот увидишь. У тебя есть все возможности добывать средства к жизни. И если дети появятся на следующий год…
— Дети? Уже на следующий год?
— Так обычно происходит после свадьбы.
Ветле ничего не понимал.
— Но мне ведь всего четырнадцать лет! — повторил он.
— Прекрасный возраст для женитьбы. Ты полностью созрел для производства детей. На это ты и рассчитывал, беря Хуаниту в жены.
В глазах Ветле потемнело, и одновременно его охватило непреодолимое желание расхохотаться. Как же он не понял! Красивая церемония, подумал он. Ни на секунду не представлял он себе, что это было венчание! Пастора не было… Он забыл, что это совершенно иной народ.
Боже, как он из этого выкрутится? Протестовать сейчас он не мог; они все восприняли бы, как жестокое оскорбление. Он вынужден вести себя прилично.
Но это несправедливо! Он же ничего не знал об обычаях и нравах цыган, не знал их языка. Они думали, что он понимал, в чем участвует.
Он же не имел представления. Наивен был и необыкновенно глуп!
Даже и представить себе не мог, что они обвенчают двух четырнадцатилетних!
Желание рассмеяться полностью пропало. Больше всего он хотел бы поступить, как собака: встать на задние лапы и взвыть от отчаяния.
Все сердечно махали им вслед руками. Хуанита отвечала тем же. Ветле горько взмахнул рукой пару раз. И табор остался позади.
Моя жена, думал Ветле, глядя на стройную спину Хуаниты. Она, счастливая от того, что отправилась в путь, танцевала впереди него.
Его же почти тошнило. Ветле в общем-то был еще неразвит в романтическом смысле. Он находился пока еще на той стадии, когда все девчонки кажутся самыми глупыми существами на свете, и взять одну из них… Фу!
