Хартман Рейчел - Серафина
— Было темно, — произнес сэр Карал глухо.
— У него дырка в правом крыле, — вспомнил сэр Катберт. — В самой ближней к телу перепонке. В форме… не знаю. Крысы, я бы сказал. Знаете, как они горбят спину, когда едят? — Он изобразил позу, понял, как по-дурацки выглядит, и рассмеялся.
Рассмеявшись в ответ, я достала угольный карандаш.
— Нарисуйте ее на стене, пожалуйста.
Оба рыцаря уставились на карандаш; на лицах у них большими буквами был написан ужас. Святые любовники Маша и Даан… Это же драконье изобретение.
К счастью, они принялись негодовать не на меня, а на мирный договор.
— Все-то они заразили, эти черви! — воскликнул сэр Карал. — Уже наши женщины носят с собой их проклятые штучки так спокойно, будто это нюхательные масла!
Сэр Катберт все же принял карандаш и сделал набросок на сереющей штукатурке. Сэр Карал внес кое-какие поправки. Они немного попрепирались, но наконец остановились на форме, которая и в самом деле напоминала крысу, грызущую зерно.
— Это его единственная отличительная черта? — спросила я.
— Было темно, — повторил сэр Катберт. — Нам повезло, что хоть что-то разглядели.
— Надеюсь, этого окажется достаточно. — Долгие годы знакомства с Ормой подсказывали, что шансы невелики.
— Кого вы подозреваете? — спросил сэр Карал, стискивая лежащие на коленях кулаки.
— Дракона по имени Имланн.
— Генерал Имланн, которого потом изгнали? — уточнил сэр Катберт с неожиданным удовольствием. Оба рыцаря издали долгий и низкий свист; интервал у них получился уместно неблагозвучный.
— Вы его знали?
— Он же командовал пятым ардом, а? — спросил сэр Катберт друга.
Сэр Карал серьезно кивнул.
— Мы сражались с пятым два раза, но до генерала я так и не добрался. У нас в лагере живет сэр Джеймс Пескод — он был специалистом по опознаванию. Вам бы лучше всего свидеться с ним. Ты-то, наверное, не спросил у сэра Джеймса, что это мог быть за дракон, а, Катберт?
— Да в голову не пришло.
— Жаль, — шмыгнул носом сэр Карал. — Все одно, как его имя вам поможет его поймать?
Тут я поняла, что и вправду не знаю, но попыталась ответить логически:
— Мы не сможем его поймать без помощи посольства, а они не станут помогать, если не будут уверены, что мы говорим правду. Если у нас будут улики против Имланна, это может их подстегнуть.
Сэр Карал опасно побагровел; видно было, как у него на виске бьется жила.
— Но ведь грязный пожиратель детей явно нарушил соглашение. Если бы у них была хоть капля совести, им хватило бы одного этого! Да будет им известно, мы свою часть этого проклятого договора выполнили! Не напали на него, хотя и могли!
Сэр Катберт фыркнул.
— Кто мог? Пендер и Фоуфо? Да все бы в секунду кончилось.
Сэр Карал бросил на Катберта ядовитый взгляд.
— Довольно разговоров. Где капитан Киггс?
— Хороший вопрос, — сказала я, поднимаясь и отряхивая юбки. — Я его поищу. Спасибо за то, что уделили время, добрые рыцари.
Сэр Карал встал и поклонился. Сэр Катберт сказал:
— Что, вот так? Без поцелуя?
Рассмеявшись, я послала ему воздушный поцелуй и вышла.
Стражники снаружи, казалось, удивились, увидев меня.
— Капитан Киггс до сих пор не прибыл, дева Домбей, — доложил Джон, сдвинув шлем на затылок.
Я улыбнулась, опьяненная облегчением, что дело удалось провернуть до конца. Оставалось вернуться в свои покои, поговорить с Ормой по спинетному котенку и спросить, узнает ли он по этой примете своего отца.
— Капитана Киггса, должно быть, задержали наверху. Неважно — я уже закончила. Пойду посмотрю, не выйдет ли у меня его отыскать.
— Далеко идти не придется, — раздалось с лестницы.
По ступеням резво спустился принц Люциан, и мое сердце с той же скоростью полетело в пятки.
13
При всем ужасе я не посмела открыто уставиться на него, чтобы не выдать себя перед стражниками; выторговывая время, присела в глубоком реверансе и медленно досчитала до трех.
Когда мне наконец хватило духу снова поднять взгляд, я заметила, что его вся ситуация, кажется, забавляет. Он широким жестом указал на дверь.
— Следует полагать, вы здесь закончили?
— Да, спасибо, — сказала я, умудрившись сдержать дрожь в голосе. — Если вы хотите сами допросить рыцарей, мне, наверное, лучше поговорить с вами завтра утром…
— О нет, — сказал он непринужденно, но улыбка его застыла. — Я предпочитаю, чтобы вы поговорили со мной сейчас. Подождите наверху, будьте так добры.
Мне ничего не оставалось, кроме как подняться по лестнице. За моей спиной раздалось:
— Кто помнит, как выглядит моя метка? Правильно. А у девы Домбей вы ее спросили?
— Но, сэр, это правило должно было вступить в силу, когда прибудет Комонот!
— Оно вступает в силу сегодня же. От моего имени позволено говорить только тем, кто покажет мою метку.
— Так нам нельзя было ее пускать, капитан? — спросил Джон.
Люциан Киггс помедлил, прежде чем ответить:
— Нет, вы послушались инстинкта, и на этот раз он вас не обманул. Но пора уже усилить охрану, ясно? Совсем скоро во дворце будет полным-полно чужаков.
Принц начал подниматься по лестнице, и я заторопилась добраться до верха раньше него. Во взгляде, которым он окатил меня, поднявшись, уже не было ни капли веселья. Майки Карась отдал честь, Киггс кивнул в ответ, схватил меня за правый локоть и вывел в коридор.
— На кого вы работаете? — спросил принц, когда мы оказались вне зоны слышимости.
Это что, вопрос с подвохом?
— На Виридиуса.
Принц остановился и обернулся ко мне, мрачно сведя брови.
— Это ваш последний шанс сказать правду. Я не люблю игры в кошки-мышки. Вы пойманы с поличным, не надо хитрить.
Небесный дом! Да он подумал, что я тут шпионю для иностранного правительства — или, возможно, для какого-то частного лица. Дракона, например. Возможно, он и не ошибся.
— Мы можем поговорить где-нибудь не в коридоре? Пожалуйста?
По-прежнему хмурясь, принц посмотрел в обе стороны. Восточное крыло было полно слуг и кладовок, кухонь и мастерских. Он провел меня по короткому переходу и отпер тяжелую дверь в конце, зажег фонарь от стенного факела, пропустил меня вперед и закрыл дверь за нами. Мы оказались у подножия спиральной лестницы, поднимающейся в темноту. Но, вместо того, чтобы двинуться по ней, он просто уселся на пятую ступеньку и поставил фонарь рядом.
— Что это за место? — спросила я, выгнув шею, чтобы заглянуть вверх.
— Моя «гадкая башня», как ее называет Глиссельда. — Казалось, он не склонен был обсуждать эту тему подробней. Фонарь жутковато освещал его лицо снизу, отчего интерпретировать выражение было нелегко — так или иначе, но он не улыбался. — Было бы совсем не трудно получить мое благословение на допрос рыцарей. Вы могли просто попросить. Мне не нравится, что вы пошли туда под ложным предлогом, прикрываясь моим именем.
