Юрий Иванович - Спасение рая
Глаза обоих полицейских уже жадно обследовали внутренние территории монастыря, выхватывая одинокие фигурки и небольшие группки детей, взрослых и мысленно сличая с въевшейся в память картотекой. Первым не выдержал Герман:
– Они и в самом деле здесь все!
Тогда как следователь с большим запозданием ответил на предупреждение очаровательного проводника:
– Меня не так легко заболтать. Сам троих детей имею.
– Вам виднее! – звонко рассмеялась девушка. – Но моя совесть чиста, я вас предупредила.
Оба полицейских вывалились из калитки не через час, а через час и сорок минут. Оба раскрасневшиеся, с очумевшими глазами и плохо соображающие. Причем Герман так и продолжал побелевшими пальцами сжимать кобуру пистолета, но делал это не по причине возможного применения, а по причине несусветных попыток ребятни обязательно завладеть оружием, осмотреть его и поиграться. Могло показаться, что у маленьких сорванцов только одни мысли в голове, как выпросить, а если не получится, то как стащить опасное для них огнестрельное устройство.
Следователь тоже, как только сделал первый шаг за калитку, вытер платком вспотевший лоб и только тогда осмотрелся по сторонам: в глазах рябило от обилия полицейских машин, за которыми просматривалось даже несколько фургонов теленовостей. А живая цепь из полицейских сдерживала там около двух десятков корреспондентов и телеоператоров.
Пока он так осматривался, к нему приблизился сам шеф всего полицейского ведомства данного земства и строго поинтересовался:
– Ну и что там? Все на месте? – За его спиной возник и генеральный прокурор с кожаной папкой в руках.
– Все до единого, – выдохнул следователь.
– И чем они там занимаются?
– По их утверждениям, устроили себе так называемый летний лагерь. Свежий воздух, лесная тишина, полный покой. Питание – мало сказать что отличное. Превосходное! Везде видны полные вазы самых разнообразных и диковинных фруктов. Отношения – чудные, добрые и откровенные. Условия в комнатах скромные, но все чисто, опрятно и свежо. Всюду только книги и никаких телевизоров или радио. Все мобильные телефоны отключены, но находятся в комнатах. Так что остается лишь удивляться, почему дети никогда не звонили своим школьным товарищам или соседям по месту жительства. Выглядят все розовощекими, упитанными, умиротворенными. В общем… – Следователь в недоумении развел руками и шумно попытался восстановить сорванное после такой скороговорки дыхание.
Грозно хмуря брови, шеф с досадой переглянулся с прокурором и высказал главное опасение:
– Вдруг их всех запугали до смерти? И вас просто разыграли?
– Не-е… – замотал головой следователь, еще раз прогоняя перед собой в мысленной памяти все сценки только что завершившегося визита. – Вы же почти все слышали. Такое не сыграешь. Правда?
Он повернулся с последним вопросом к Герману. Тот оттянул воротник фирменной рубашки, шумно сглотнул и только потом ответил:
– Такой дурдом никакие артисты не подстроят.
Зато теперь с раздражением зафыркал прокурор:
– Но вы себе представляете, в каком свете станут выглядеть федеральные службы? Какой это позор для Интерпола? Какой разнесется шум и какие впоследствии создадутся прецеденты? Мне кажется, виновных просто обязаны найти и наказать! И я готов дать ордер на обыск и допросы немедленно.
И если шеф полиции только еще больше нахмурился, не высказывая своего мнения, то следователь позволил себе саркастически ухмыльнуться:
– В таком случае получится в сто крат хуже. На последних минутах нашего визита та самая Тренди прочитала мне такую выжимку из законов и намерений их официальных адвокатов, что я испугался тюремного заключения и для себя, и для Германа. Мы с ним теперь даже побоимся промолчать о том позитиве, который царит за этими стенами. И, честно говоря, я вам тоже не советую накалять обстановку. Раздувание или продолжение скандала обернется лишением высоких должностей очень многим высокопоставленным службистам.
– Многие и так расстанутся со своими креслами и погонами, – предпринял прокурор последнюю попытку силового давления.
– Многие – это еще далеко не все! – многозначительно подчеркнул следователь. А затем демонстративно обратился к своему шефу: – Кстати, мне официально заявлено, что, если вокруг будут ошиваться фото– и телекорреспонденты, им тоже не поздоровится. Их затаскают по судам и завалят немыслимыми штрафами, потому как пятисотметровый радиус леса вокруг забора тоже принадлежит обители.
– М-да. – Шеф озадаченно пошевелил челюстью и принял соломоново решение: – Ладно, врываться внутрь мы пока повода не имеем. Иначе вовсе окажемся в идиотском положении. А вот следствие прекращать не станем. Все равно здесь явно присутствует криминал. И уже сегодня натравим на этот монастырь несколько общественных организаций. При правильно поданной информации наплыв сердобольных старушек и одурманенных религией фанатиков сломает любое скрытое сопротивление этой странной группировки. И вот тогда мы обязательно выясним истинные причины такого странного затворничества.
– Решать следственному отделу, – обиженно согласился прокурор. – До свидания!
И первым поспешил к своей машине.
А внутри, спрятавшись за толстыми стенами монастыря от всего мира, Торговец оторвался от подслушивания и довольно потер ладони. При этом подмаргивая напряженно ждущей его слов Александре, настоятелю Клоду и самой старшей среди детей паре Маурьи:
– Отлично! Наш план сработал, а уж от этих самых общественных организаций мы легко отобьемся. Тем более что лучшие адвокаты уже на подъезде. Они любого фанатика так отфутболят от этого места, что тот свое имя забудет и никогда больше свой нос не сунет в дела, его не касающиеся.
Глава одиннадцатая
Подноготная мира Гинвейл
Из монастыря графской парочке выходить нужды не было. Попрощавшись с настоятелем и молодыми Маурьи, они легко, почти бесшумно переместились на один из складов Торговца, расположенных на безжизненном Буферном мире. Молодая графиня, так и не выпустившая из рук своего чехла с платьем, наконец аккуратно его пристроила на пирамиде деревянных ящиков, осмотрелась и только потом стала жаловаться:
– И ты хочешь, чтобы я здесь переодевалась?
– Может, и не хочу, но тебе придется. – Дмитрий бегом собирал какие-то коробки, ящики и длинные свертки и складывал их в отдельное место. Подготавливая, так сказать, для переноса. – Или тебе что-то не нравится?
– Я боюсь. А вдруг за мной кто-нибудь из этого тумана подсматривает?
