Сергей Мельник - Возвращение
Давно уже утихли крики умирающих, давно уже ушел виновник погибели тысяч людских жизней, излучина реки наполнилась смертельной тишиной, где лишь легкий намек ветерка с речки невелички, осмелился качать пожухшую траву и волосы на головах мертвого воинства мятежников.
Все было тихо, вечный покой опустился на эту землю, и лишь высокая половинчатая луна медленно плыла в своих далях, холодным отчужденным светом неверно выхватывая то тут, то там щуплую фигуру невысокого человека укутанного с ног до головы в темную ткань хламиды с глухо натянутым на лицо капюшоном.
— Надо спешить… — Шептала фигура сама себе, изредка кивая капюшоном в такт своим мыслям. — Будет не лишним…
Из просторного рукава был извлечен небольшой изогнутый клык нож, фигура наклонялась поочередно над одним из умерших, разжимая ему рот лезвием ножа и тут же делая ловкий надрез под языком усопшего, куда в мгновение ока тут же помещалась тусклая бронзовая пластинка, изукрашенная вязью загадочных рун.
Один покойник, второй, десятый, двадцатый, фигура скользила тихо и ловко, выбирая для своих таинств тела и не особо смотря по сторонам, в то время как окружающая ночь вдруг ожила водоворотом темных теней, что не просвечивала луна, сползаясь за спиной таинственной фигурки с ножом, в темный силуэт фигуру высокого человека…
— Пока хватит… — Произнесла тень, заставляя замереть с ножом щупленькую хламиду.
— Как скажешь. — Кивнул темный капюшон, пряча свое оружие в тканевый рукав одежд.
— Восстаньте. — Слегка качнув рукой, произнесла тьма…
…И они действительно встали, все те, кто сегодня простились с жизнью, все над кем до этого наклонялся человек в хламиде, они молча поднимались с земли в ожидании неизвестно чего, глупо и бессмысленно смотря глазами с мутью смертельной поволоки перед собой в никуда.
— Туум–Карадал, на Болота Печали. — Вновь легкий взмах рукой призрачной тьмы и, бездушные тела исполнители четко, механически печатая шаг, все как один двинулись прочь от злополучного места своей гибели.
— Потом еще поднимешь. — Провожая взглядом, удаляющиеся тела произнесла тьма, обращаясь к капюшону. — Сам поднимешь, я буду затирать за тобой следы ритуала, энергии много, под три четыре десятка с каждого поля, больше не трогай.
— Я понял. — Кивнул человек, поежившись под взглядом темной материи. — Уже скоро?
— Да… — Выдохнула тьма. — Осталось не долго…
— Я думаю, он справиться. — Устало вздохнул человек в капюшоне.
— Должен. — Пожал плечами темный. — Мы свою ставку сделали.
* * *Город Финор, улочки, дома, магистрали проспектов, ночь и пляска теней на стенах домов в неверных огнях уличных масляных фонарей. Стук каблуков стражников, редкие шаги ночных запоздалых прохожих и, маленький цветущий оазис среди людского моря, восстановленный белокаменный дом эльфийского посольства. Где, за ажурными решетками, во внутреннем дворе ласкового и пышущего, не по–осеннему жизнью сада, стоял высокий статный эльф с обезображенным шрамами лицом и, своим единственным оставшимся глазом, задумчиво с какой‑то внутренней тоской в душе, смотрел в звездные небеса. Там, где средь миллиардов светил застыла половинкой золотой монеты голубовато–белая луна.
— Эль лоури, васем! — Истошный крик ворвавшейся охраны эльфийского посольства, в количестве десяти мечников и двух магов в голубых воздушных мантиях не вызвали даже тени эмоции на лице Леофоля Лаурикана. — Тебир валлору мариасат!
Один из магов, протянул Лаурикану черный как смоль кристалл, на золотой цепочке с каким‑то ужасом взирая на него.
— Спокойно. — Все так же, не отрывая взгляда от ночного светила, на всеобщем отозвался уполномоченный посол Дома Солнца на землях Финорской короны. — В любом случае, бояться уже поздно…
Мечники встали кольцом, маги активировали все свои амулеты и посохи, засияв в ночи не хуже новогодней елки разноцветными огнями. Когда аккуратные стебельки газонной травы зашелестели и зашуршали как под порывом ветра, пригибаемые к земле целой тучей черных маленьких тел мохноногих паучков, что лавиной сползались в сад посольства, постепенно скручиваясь вокруг замерших в ужасе светловолосых эльфов.
Эта живая масса омерзительных созданий живым ковром мерзко похрустывая хитином кружилась, постепенно сворачиваясь в какие‑то клубки и жгуты. Временно складывая эту мозаику, в странную, то и дело рассыпающуюся фигурку человека. Пока в какой‑то момент, видимо достигнув определенного пика силы к ним чуть ли не в плотную вышла фигура высокой статной женщины, с молочно белыми волосами и непроглядными, наполненными тьмой глазами без намека на другой цвет.
Она словно выплыла из моря копошащихся пауков, замерев и с нескрываемым презрением на горделивом лице взирая на застывших эльфов.
— Пошли, вон! — Произнесла женщина, цедя зло слова сквозь тонкие сжатые губы.
— Здесь нет твоей власти жрица! — Бледнея от своей собственной наглости, подал голос один из магов.
— Тэвор. — Лаурикан поднял предупреждающе руку. — Оставьте меня, так надо.
Когда последний эльф скрылся за дверями дома, медленно, морщась, от лопающихся пауков под ногами, Леофоль опустился на колени, перед женщиной, низко опустив голову.
— Великая, да прибудет с тобой благословение Ллос! — Произнес он дрогнувшим голосом.
Ее властная рука ухватила его за подбородок, запрокинув ему голову, после чего тонкие пальцы медленно поползли по лицу, ощупывая жгуты шрамов пересекающих половину лица.
— Ллос, мой мальчик… — Женщина отпустила его лицо, задумчиво оглядываясь по сторонам. — Не та богиня, что может одарить благословлением.
— Великая? — Произнес Лаурикан, стряхивая с омерзением настырных паучков взобравшихся на рукав его камзола.
— Мне были видения мой мальчик… — Женщина вернула взгляд на эльфа. — Где моя дочь Лео?
— Тай на севере. — Эльф поежился под чернью тяжелого взгляда. — Нам нужно убрать Гальверхейм, нам нужно…
— Слишком многое. — Отрезала его словоизлияния жрица темной богини. — Я прекрасно осведомлена об играх домов, о политике, меня это не касается.
— Зачем же тогда ты здесь о Великая? — Спросил он.
— Я почувствовала смерть Лео. — Жрица запрокинула голову к небу, закрыв глаза. — Большая смерть Лаурикан.
— Идет война. — Пожал плечами посол.
— На войне мальчик, смерть разбавляют страстью, жаром. — Жрица вновь открыла глаза. — Там умирают в ярости, там умирают с надеждами, с мечтами, в бою, умирают, что бы победить. Сегодня же в ночь, я почувствовала мощный всплеск смерти, без права на жизнь, без тени ярости или отголосков надежд. Там…
