Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч (Том 1)
«НЕТ!!!» — закричал он. Закричал беззвучно, словно неведомая магия выпила весь воздух из легких.
Император пошатнулся. Меч выскользнул из мокрой от пота ладони.
«Пусть будет, что будет. Это воздаяние. Возмездие. Я не верю байкам носящих белые рясы, что толкуют о скором возвращении Спасителя — но эта девчонка со шрамом… Дану вернулись. Все эти бесконечные годы они подготавливали мщенье, и вот оно наконец-то свершилось. Неважно, что окружает меня — истинный мир или наваждение — главное то, что я сейчас умру последней, конечной смертью».
«Подними меч, — услышал он. — В отличие от тебя, я не сражаюсь с безоружным В такой победе нет чести. И нет сладости в таком мщении».
«Нет сладости? — возразил он. — Почему же? Я один, вас же — без счета. Даже если я убью тебя…»
«Тогда ты уйдешь невозбранно Это будет значить, что судьба за тебя Защищайся, Император людей, защищайся!»
«Вспомни Берег Черепов, — прорычал он, наклоняясь за мечом. Злость придала силы — Вспомни Берег Черепов, данка, и моих предков, падающих под вашими стрелами!»
Ответа не пришло. Девушка приближалась мелкими шажками, держа перед собой меч во все той же нелепой школярской позиции, Император сжался, готовясь к прыжку Левая рука нашарила ножны запасного кинжала.
Хрустальный звон проплыл над поляной, и Деревянный Меч свистнул. Сейчас он скользнет по подставленному клинку, послушно уйдет в сторону…
Императора опрокинуло на спину. Его собственный клинок вспыхнул холодным зеленым огнем, сталь горела, точно сунутая в костер сухая ветка.
— Памятью измученной земли, из чьего лона вырвана руда. Памятью оскверненного леса, пережженного в уголь для ваших горнов. Памятью испоганенного воздуха, вобравшего в себя дым ваших печей, — мерно говорила данка, склонившись над поверженным Императором. — Памятью наших городов, покрывшихся пылью. Памятью тех, кто сам стал лишь памятью. Умри!
Он метнул кинжал.
И тотчас все существо его сотряс жестокий удар, боль согнула тело, затрещали кости, начала лопаться кожа; исчез лес, исчезли купола и шпили, исчезли Дану, в лицо пудовым вражьим сапогом ударил песок арены. Грязный воздух Мельина обжег легкие.
Император с трудом приподнялся.
В трех шагах от него на песке корчился мастер Н'дар. Из горла торчала рукоять императорского кинжала.
На скамьях вокруг никого не было.
И лишь на песке, там, где по чистой случайности его не взрыли ноги сражающихся, остались два невесть как очутившихся здесь золотых пятиконечных листа.
* * *Утром уже все в цирке господина Онфима поняли, что уйти от Ливня не удастся. Стена иссиня-черных туч поднялась до зенита, закрыв полнеба. Солнце так и не выглянуло — дневное светило в ужасе спряталось в серой облачной пелене. Моросил мелкий дождь, капли негромко барабанили по тенту — однако все сжимались в страхе, слишком уж живо представляя, что произойдет, когда фургонного полога коснутся первые струи Ливня.
— Ничего не понимаю, — бормотал Кицум. Вместе с Агатой они сидели на козлах; измученные лошади, несмотря на все использованные заклятья, упрямо не прибавляли шаг. — Ничего не понимаю. Никогда еще они так не мчались. Никогда. Кто же их подгоняет, хотел бы я знать?..
Агата молча ждала. Теперь она уже почти не сомневалась, что Онфим задумал какую-то хитрость. Слишком спокоен оставался хозяин цирка. Нет, он тоже высовывался из фургона, тоже бросал озабоченные взгляды назад, но Агата чувствовала фальшь. Онфим играл, и притом не слишком искусно.
До Хвалина оставалось уже совсем немного — однако, если тучи не замедлят свой бег — цирку не успеть. Это понимали все, кроме, наверное, Троши.
Однако пока еще взгляд господина Онфима сохранил былую власть. Ни Еремей — заклинатель змей, ни братцы-акробатцы, ни даже Смерть-Дева не рискнули завести речь о настигающей их гибели.
«Почему ты ничего не делаешь? — думала Агата. — Ведь можно же облегчить фургон. Можно выкинуть меня, Кицума, Трошу, половину сундуков и припасов. Коням станет легче. Почему же ты не делаешь этого, Онфим? Ты не столь глуп, чтобы не понимать, что происходит. Значит, ты что-то задумал, Онфим. Неужто Кицум прав, и ты знаешь, как избегнуть смерти, прихватив с собой Immelstorunn.»
От одной этой мысли Дану бросило в дрожь.
— Чего это с тобой, Кицум, данку захотелось повалять перед тем, как мы здесь все сдохнем? — рядом угловатой тенью внезапно возник Нодлик. — О чем это вы тут шепчетесь — позы оговариваете?
За спиной Жонглера маячила Эвелин; руки ее пахли железом — женщина прятала под плащом оружие.
Не отпуская вожжи, Кицум неторопливо обернулся.
— Ты что, завидуешь, Нодлик? Или Эвелин поразила внезапная холодность?
Морщинистые руки клоуна аккуратно направляли лошадей вокруг ям и рытвин, в изобилии усеивавших Тракт. Кицум не сделал попытки встать, повернуться, хоть как-то прикрыть незащищенную спину…
— Я слышал, ты что-то сказал ей, — в голосе Нодлика зазвучали холодная решимость и сила. Никогда еще Агата — а точнее, Selmni Oectacann — не слышала, чтобы жалкий, глупый, жадный и похотливый Нодлик говорил таким голосом. Глаза жонглера внезапно сузились.
— Ну и что? — пожал плечами Кицум.
— На ее бесовском языке! — подала голос Эвелин.
— Ну и что? — равнодушно повторил клоун.
— А то! — внезапно взвизгнул Нодлик. — Нас нагоняет Ливень! А всем известно — Нелюди-Дану его не боятся!
— Что за чушь, Нодлик, — поморщился Кицум, однако глаза его при этом как-то виновато потупились.
— Не чушь! — бесновался жонглер, размахивая руками. — Не чушь! Один спастись решил?! А потом… потом забрать это?
Ничего не понимая. Агата широко раскрытыми глазами смотрела на изрыгающего проклятия Нодлика. Эвелин медленно вытянула руки из-под плаща — они по-прежнему пахли железом и смертью, но самого оружия в них уже не было.
Зато было кое-что иное. Длинная волосяная удавка бесшумно и точно легла на шею клоуна — тот дернулся было, но опоздал.
— Умно… — с ненавистью прохрипел Кицум, соизволив наконец обернуться и глядя прямо в торжествующие глаза Эвелин. — Пока Нодлик ломал тут эту комедию…
— Я сделала все, что нужно, — холодно оборвала его женщина. — А теперь слушай меня… Кицум, позволь пока называть тебя так. У нас нет выбора. Онфим подстроил все это нарочно. Он что-то заподозрил… или кого-то, не знаю. Но, так или иначе, от цирка он решил отделаться. От всех нас скопом…
— И подстегнул Ливень? — бледно усмехнулся Кицум.
— Его подстегнули! — зашипела Эвелин. — Как только Онфим с данкой вынесли нечто из Друнга! Как только вещь оказалась у него в руках… не удивлюсь, узнав, что сам Арк и погнал тучу! А теперь нам всем остается только умереть… От такого Ливня не уйти и верхами…
