Не надо, папа! (СИ) - Тукана Эпсилон

В его глазах вспыхнул шаринган.

— О? — Хокаге заинтересованно обернулся.

— Пожалуйста, прошу вас, Сандайме! Нужно положить конец вражде между Учиха и Листом. Я возьму на себя клан, но вы… Можете ли вы позаботиться о деревне?

Третий задумчиво жевал трубку.

— Интересно.

Шисуи терпеливо ждал. Хокаге хмурился, пыхтел дымом, и наконец произнес:

— Ладно, Шисуи, я освобождаю тебя от регулярных миссий. Отныне ты состоишь в моем Анбу. Это не будет проходить ни по каким документам. Никто не будет об этом знать. Я даю тебе неограниченные полномочия, если будут проблемы — ссылайся на меня.

— Благодарю, Сандайме!

Хокаге тепло улыбнулся.

— Ты напоминаешь мне моего старинного друга, Учиху Кагами. В тебе тоже есть Воля Огня.

Шисуи прикрыл глаза.

— Что вы, Сандайме. Мне далеко до него.

— У тебя еще все впереди. А теперь иди, наш разговор я сохраню в тайне.

****

— Микото-сан, ужин я приготовила, — сказала Сарада, снимая фартук.

— Спасибо тебе. Не стоило так напрягаться…

Доброй женщине было неловко, что приемный ребенок убирает и готовит ужин, словно окупая свою жизнь в их доме.

— Мне не сложно, Микото-сан, правда. Дома я привыкла все делать сама.

— Привыкла? — поразилась бабушка. — Но ты ведь еще совсем ребенок…

Это прозвучало как укор в адрес мамы. Но Сарада не стала оправдываться. Она не могла сказать, что ее мама — главный медик больницы, а не домохозяйка, и времени на такую чепуху у нее никогда не было. В конце концов, Сарада с детства была самостоятельной, и однажды наступил момент, когда они поменялись ролями: Сарада ждала маму дома с готовым ужином и даже иногда воспитывала — когда Сакура, отчаявшись, что она ужасная мать, начинала ныть и заниматься самобичеванием.

Хотя, может, бабушка и была права?

— Тебя ждет Изуми-чан. Поторопись.

— Хай!

Сарада обулась и вышла к Изуми.

Они очень сдружились, ведь Сараде в прошлом, по сути, и общаться было не с кем. Бабушка относилась к ней как к дочери, с дедушкой они вообще не разговаривали; папа был маленьким и вредным, Наруто — маленьким и шумным; Шисуи подозревал, что она шпионка, да и в последнее время все меньше шутил и сделался каким-то хмурым, скорее всего, виной тому была напряженная ситуация с кланом. А дядя всегда был странным и оставался таким и по сей день. Да, они стали общаться доверительнее, он даже разрешал прикасаться к себе и откликался на «дядю», но говорить с ним все еще было трудно. При любом неверном вопросе Итачи замыкался и уходил в себя, и любые попытки вывести его из этого состояния были заведомо обречены на провал.

Они быстро вышли за пределы квартала и отправились гулять по деревне. Изуми грустила, и Сарада попробовала немного расшевелить ее:

— Ты чего?

Подруга лишь печально вздохнула.

— Изуми, ну правда, — не отставала Сарада.

Как можно гулять с человеком, который молчит и грустит? Еще хуже, чем гулять с дядей, который обычно просто молчит.

— Просто думаю об Итачи, — призналась Изуми.

Сарада заинтересованно насторожилась:

— М-м? Что с ним не так?

Они свернули на детскую площадку. Малышня неподалеку играла в «банку», с их стороны слышался смех и лязг консервной жестянки.

«Она ведь острая. Порежутся, — невольно подумала Сарада и снова одернула себя: — И черт с ними. Это не твои дети, Сарада. Не нуди и не думай об этом».

Что-то кольнуло сердце — слова Шисуи о Хокаге и том, что вся деревня должна быть ей семьей. Но развить эту мысль Сарада не успела, потому что подруга взгромоздилась на качели и заговорила:

— Мне иногда кажется, что я совсем его не понимаю. Он весь в себе. С каждым днем мы видимся все реже, он отдаляется и отдаляется.

— Ты не пробовала поговорить с ним об этом? Его, конечно, трудно поймать, но…

— Пробовала, — с болью в голосе отозвалась Изуми.

— И что сказала?

— Да то же, что и тебе. Говорю: «Мне кажется, ты куда-то уходишь, Итачи-кун».

Она раскачивалась все сильнее и сильнее. Длинные каштановые волосы колыхались на ветру, прикрывая ее печальное лицо. Неподалеку снова с грохотом прокатилась банка и послышались тонкие визги ребят.

— А он что?

— Да ничего. Сказал: «Никуда я не ухожу». И все тут. Знаешь, Сарада, это тяжело. А я ведь даже не знаю, имею ли право рассчитывать на что-то. Я почти уверена, что не интересую его. Ни капельки.

— Да ладно тебе, Изуми…

Дядя был необычным мальчиком, но Сарада верила, что Изуми ошибается. Она помнила беседу с Итачи на веранде перед тем, как он ушел на свою смертельно опасную миссию. Именно вопрос про чувства к Изуми смутил Итачи и позволил Сараде отыскать дорогу к его сердцу. Может, дядя никогда и не признается Изуми в этом и не ответит ей взаимностью, может, он никогда не признается в этом даже самому себе, но ему однозначно не все равно. Изуми нравится ему, отдает он в этом себе отчет или нет.

— А честно, Сарада, — сказала вдруг Изуми. — Он ведь и тебе небезразличен, правда?

Своим вопросом подруга повергла ее в глубокий шок.

— Ну… Ну да… Мы же — семья. Разумеется, мне не все равно.

— Нет, я не об этом, — Изуми покачала головой и развевающиеся волосы хлестнули ее по щекам. — Я понимаю, что ты приемная дочь Фугаку-сана, и Итачи-кун теперь считай твой брат. Но все-таки сводный брат. Вы — не родные.

Еще какие родные. Он мой дядя, Изуми.

— Признайся, — горько сказала девочка. — Он ведь нравится тебе совсем не как брат.

— Да ты чего, с ума сошла? — опешила Сарада и почувствовала, что ее щеки неумолимо наливаются кровью. — Ты… ты что это несешь. Изуми… Я никогда не думала, что ты ревнуешь ко мне Итачи.

— Покраснела, — констатировала подруга, совершенно не слушая ее спутанных оправданий. — Значит, я права.

Сарада приложила ладони к щекам.

Чушь. Полнейшая чушь. И, ч-черт, мне ведь никак не убедить ее в обратном. Я же не могу сказать ей, что Итачи — мой дядя, шаннаро!

Но… Боги, если Изуми неправа, то почему ее щеки горят?

Сараде вдруг стало страшно. Она полезла копаться в своих чувствах, но запуталась, перепугалась еще сильнее и бросила это. Щеки горячо пульсировали от прилившей к лицу крови.

— Черт, Изуми! — гневно воскликнула Сарада и вскочила со скамьи.

Она разозлилась. Зачем Изуми вообще завела этот разговор? Ну зачем надо было спрашивать?

Ее охватила паника. Сарада осознавала, что если Изуми права, то это конец. Влюбиться в собственного дядю. Так делать нельзя.

Мне просто нужно успокоиться. Я успокоюсь и пойму, что люблю его как дядю, а не как мальчика. Он мой дядя. Дядя!

Она спустилась с площадки к набережной, где резвилась малышня, с виду — ровесники Саске и Наруто, и села на ступени. Мутные мысли понемногу выветривались. На пологом парапете, нагретом теплым осенним солнцем, подложив руки под голову, лежал мальчишка, поразительно похожий на Шикадая. Она поначалу его и не заметила, настолько он сливался с пейзажем. Сарада немного отвлеклась от своих пугающих мыслей.

Почему он не играет со всеми?

Она уцепилась в этот спасительный вопрос и стала упорно его раскручивать, избегая возвращаться мыслями к беседе с Изуми.

Может, его так же не принимают в команду, как Нанадайме? Он тоже одинок? Тогда… что, если они бы поладили с Наруто? Было бы чудесно.

— Эй, — позвала Сарада.

Отец Шикадая не шелохнулся, лишь скосил на нее глаза.

— Ты это мне?

— Да. Ты чего не играешь со всеми?

Шикамару прикрыл веки, с наслаждением потянулся, словно кот, и вернулся в прежнюю позу: руки под голову.

— Лень.

Ну действительно. А ты, наивная, думала, что нашла друга для Нанадайме.

****

Итачи опустился на колено перед лидером Корня. Он был в темном кабинете, где когда-то пытали Сараду. Данзо снова вызвал его к себе.