Наталия Мазова - Исповедь травы
Тогда… тогда представьте себе вокзал в каком-нибудь городе типа Кагады – сто тысяч жителей, но при этом большая узловая станция. Представьте его себе где-то между двумя ночи и пятью утра – недолгое время, когда там чисто и покойно; народ, тревожно спящий на широких деревянных лавках в ожидании поезда; сами поезда из сопредельных стран, о прибытии которых объявляют на трех языках и чей цвет лишь угадывается в неверном свете фонарей… в такой обстановке только пень бесчувственный не ощутит себя мотальцем хотя бы на миг. И еще представьте себе ночной бар на этом вокзале, практически пустой – двое-трое мелких «хозяев жизни», да и те полусонные, – но искрящий цветомузыкой в такт чему-нибудь типа «Королевны-бродяжки» или «Цыганки и разбойника». И вот когда в полусне для вас не останется ничего, кроме этой песни, и возникнет острое и пряное желание ступить под эти сполохи и закружиться, обнимая чью-то талию… Вот тогда знайте: я уже иду! Я уже с вами, я положила руку вам на плечо, обернитесь – и встретитесь со мной взглядом! Вот я – Танцующее Пламя, и я к вашим услугам, я готова не умолкать до утра, если вы попросите…
Что, вы хотите с самого начала? Как говорила одна преподавательница в Авиллонской Академии культур – «ждешь, что студент начнет с места в карьер, а он вместо этого начинает излагать от Рождества Господня…» А вам, значит, именно оттуда и надо… Тогда придется начать очень издалека – как меня угораздило при Флетчере оказаться. Дивная во всех отношениях история…
Катрен I. ВО ДВОРЦЕ ОПЯТЬ ИЗМЕНА…
– Хэй, Эленд, Эленд! Беги к нам, леди Эленд!
Голоса девушек звенят, как серебряные колокольчики… нет, как тысяча маленьких льдинок, на которые рассыпаются сорвавшиеся с крыш сосульки. И в радостной тишине весеннего утра, под шум талой воды, стремительно несущейся вниз по узким улочкам к Великой Реке, они вселяют в мою душу ощущение восхитительного праздника.
– Беги к нам! Или ты боишься?
Я стою над обрывом и смотрю вниз, на Хальдри, Эймо и обеих Лейри – они, наперегонки с талой водой, уже сбежали вниз по крутому склону. Их легкие яркие платья и плащи сказочными цветами выделяются на сером тающем снегу. По большому счету, еще холодновато для подобных нарядов, но девушки бегают, гоняются друг за другом и совсем не замечают холода – а я, хоть старше их всех, от них не отстаю.
– Что-о? Это чей там вражий голос утверждает, что я боюсь? Твой, Лейримэл? Смотри и не говори, что не видела!
Шаг назад – я моментально прикидываю расстояние и с силой отталкиваюсь от обрыва. Плащ за моими плечами резко и сильно взметнулся – словно раскрылись крылья – но я уже приземлилась в осевший сугроб, увязнув в нем по колено. Мокрый снег доверху набился в мои сапоги, я безуспешно пытаюсь его вытряхнуть… Да черт с ним – мне сейчас весело и хорошо.
– Вот это да! – девушки обступают меня. – Как ты ловко: раз – и здесь!
– Я бы никогда на такое не решилась! – У принцессы Лейрии, самой младшей, глазенки горят от восхищения. – А теперь куда?
– А теперь вдоль реки, – это Хальдри, она возглавляет нас. – Пройдемся по Старому городу и вернемся во дворец по лестнице королевы Биарры.
Внизу, у воды – синеватая тень и свежесть утра. Высокий обрыв закрывает от нас солнце, и каждый наш шаг сопровождается перезвоном льдинок. Великая Река лениво движется в ту же сторону, что и мы – цвета стали и как сталь, холодная. Вода в ней уже начала прибывать, еще дня четыре такой же погоды, и Старый город станет недоступен для подобных прогулок. Вот мы и бродим здесь, пока еще можно.
Домам Старого, или, как его чаще зовут, Нижнего города лет по двести-триста. В те времена Великая река разливалась не так сильно, и эту часть Эстелина не затопляло даже в самое обильное половодье – но все течет, все меняется. В высокоразвитых Сутях это именуется – медленные колебания климата. Правда, те, кто некогда возводил Нижний город, об этом не знали или не задумывались, и все дома построены прочно, на века, из тесаного темно-серого камня здешних гор. Некоторые дома пострадали от войны (не от минувшей, а еще от стародавней с каганом Куремских степей), и очень многие – от наводнений. Но кое-какие так и стоят нерушимо все эти годы – умели же строить предки, куда нам до них…
Весной в Старом городе всегда безлюдно. Тишину разрывают лишь наши оживленные голоса, яркие наряды девушек мелькают между домами – у Лейримэл платье желтое, у принцессы серебристое, а сверху накинуты одинаковые зеленые плащи. Хальдри тоже в зеленом, но потемнее и с золотой вышивкой, а в наряде Эймо сочетаются белый и малиновый. И лишь я сама – в своих неизменных черных шелках, торжественно-мрачная тень на этом цветном фоне…
К зеленому я и сама неравнодушна, но что поделаешь – ничего другого у меня сейчас нет. Уже почти год я живу на тридцать-сорок фиолетовых в месяц, слава богам, что мадам Гру из жалости хоть кормит меня бесплатно. А шелк этот мне достался совершенно случайно, и его даже на настоящее платье не хватило – только на длинную тунику с разрезами, что-то вроде силийской одежды для верховой езды…
Ох, сколько каждый раз возни с этими тряпками! Всегда завидовала тем, кто может менять их, как и облик, простым усилием воли. Мне же, чтобы принять образ, соответствующий ситуации, надо долго смотреть в зеркало и напрягать фантазию, либо отдаваться на волю сил мироздания… а они всякий раз норовят вытащить на всеобщее обозрение мою богемно-ведьмовскую сущность. С этим уж ничего не поделаешь – я по самой сути своей не аристократка, и любая утонченность всегда была объектом моей жесточайшей зависти. Но в полуоткрытых Сутях, таких, как здешний Мир Великой Реки, правильнее всего выглядеть именно благородной леди – кроме всего прочего, ей куда реже, чем бродячей шарлатанке, приходится брать ноги в руки и развивать сверхзвуковую скорость. И хотя для меня и сейчас куда естественнее сливаться с простонародьем – играть знатную даму я, в конце концов, просто привыкла…
Вообще-то в Мире Великой Реки насмотрелись на всякую меня. Впервые я попала сюда в неполных семнадцать лет, еще до Круга Света – это была моя первая Суть после ухода из дому. Три месяца лорды-чародеи Рябинового Дола пытались учить меня прикладной магии, но почти без толку – единственное, что я схватывала почти мгновенно, была магия вербальная. А потом пришла весть о начале Войны Шести Королей, и я, все бросив, с немеряным энтузиазмом полезла в самую мясорубку. Маленькая была, глупая, да и кто из нас в этом возрасте не мечтал совершить подвиг? Так что Орсалл из Краснотравья до сих пор вспоминает лохматую девчонку в мятых штанах и рубашке, которая взахлеб читала кое-как сляпанные стихи с восточной башни осажденного Передола и больше всех удивилась, когда ее заклятья сработали…
