Сергей Карелин - Тонкая Стена:Крушение
- Здесь кто-то есть - произнес сенешаль, оглядывая затихший лес. - Точно. Я же говорил - оборотни!
- Готовьте заклинания, - повернулся к солдатам Ганс, - а мы с тобой постреляем, Эссен. Ты не против опробовать оружие?
- Нет, конечно, только их много. Я чувствую не меньше двадцати.
- А какой ты еще видишь выход? Не можешь ответить…то-то же. Давай займись этими глупцами, а то нас съедят, пока они простое заклинание защиты приготовят.
Едва Эссен успел выполнить распоряжения хозяина, как по лесу прокатился протяжный вой, то затихающий, то снова становящийся громким. На поляну начали выходить оборотни. Это были огромные звери, представлявшие собой подобие волков размерами с взрослого быка. Каждый такой оборотень обладал сам по себе могучей силой, и не каждый маг мог с ним справиться.
- Их очень много…- пробормотал Ганс, обращаясь к Эссену, - я…
- Не переживайте, милорд. Спрячьтесь пока вон в том овражке.
Ганс с изумлением смотрел за манипуляциями сенешаля. Тот быстро выкатил откуда-то из-за дерева ту самую ребристую трубу. На этот раз она была на колесиках, и в середине ее торчал большой лист из неизвестного ему материала. Эссен рухнул в кучу мокрых листьев и направил трубу на оборотней. Изготовился он вовремя. Оборотни заревели и бросились в атаку.
- Защита! - заорал Ганс. Солдаты выкрикнули заклинания. Перед Гансом и Эссеном появилась прозрачная синяя преграда, около которой оборотни остановились. И в этот момент Эссен открыл огонь.
Грохот самострела перекрыл рев оборотней. На минуту герцог оглох. Когда он, наконец, вернулся к реальности, то увидел, что оборотни прыгают на стену в тщетной надежде прорвать ее и валятся наземь, срезанные огненными стрелами.
Обычно, если оборотня убивают, он превращается в того человека, каким был, пока его не укусил другой оборотень. Смерть и агония дают обратный ход заклинанию обращения. Но полное превращение требует естественной погибели.
А вот огненные стрелы действовали против магии оборотней столь эффективно, что те не успевали превращаться в людей, а умирали, наполовину, а то и больше застревая в своем зверином облике.
Перед герцогом происходило нечто невообразимое. Стрелы разрывали тела оборотней, вырывали куски мяса. Ручейки крови поделили траву на луге на множество островков. Это было настоящее побоище. Уцелевшие оборотни бросились бежать, но никто не мог уйти от маленькой посвистывающей смерти. Над поляной повис протяжный вой изуродованных умирающих тварей.
Увидев редеющие ряды оборотней, Ганс воспрял духом и, вскинув ружье, тоже стал стрелять. Вскоре все было кончено. Спасти удалось лишь двум или трем оборотням. Остальная часть стаи полегла на поляне, устлав ее уродливыми искалеченными телами. Над полем кисло пахло дымом от огненных стрел.
- Вот это да! - выдохнул Ганс, - папаша был прав. Если мы найдем способ пополнять наши запасы огненных стрел, мы завоюем этот мир! А теперь - домой! И скорее! Наши женщины ждут нас, Эссен!
Глава 2 - Муромский затворник
- Эх, дубинушка, ухнем, Эх, волшебная ухнем, Эх!
Поморщившись, Федор, советник князя Муромского Владимира Тринадцатого, захлопнул окно. Надоели эти лешие. Праздник у них сегодня, видите ли, так все Муромское княжество должно на ушах ходить? Он подумал, не позвать ли стражу, да приказать отправить этих леших, в глухомань, откуда они, собственно, и вылезли. Но затем, поразмыслив, решил, что в данный момент ему пьяный бунт совсем ни к чему.
Лешие, водяные и другие лесные жители были многочисленной и хорошо организованной силой. Такие союзники пригодятся всегда, тем паче, что на их замирение и присоединение к княжеству ушли долгие столетия. Лесные народы долго не хотели терять свою независимость, но, однажды дав присягу верности князьям Мурома, впредь служили им верой и правдой, охраняли границы и по первому зову являлись, когда начиналась война. Взамен утраченной вольницы они испросили себе право не выдавать беглых людей с равнинных земель и соблюдать свои праздники и обряды. Так что праздник этот был, как водится в Муроме, не просто пьянкой, а актом сугубо политическим. По сему поводу властям, видимо, тоже надлежало политически промочить горло.
Федор вздохнул, плеснул себе в массивную деревянную кружку медовухи из кувшина, стоявшего на столе, и, поудобнее устроившись в кресле, сделал большой глоток. Медовуха была выдержанной и ароматной. Недаром винные подвалы Федора славились своими медами во всех русинских княжествах, да и в самом Фатерлянде.
Первые несколько глотков этого прекрасного напитка надлежало испить для чистого удовольствия и не загружать голову мыслями о суетном. Федор прикрыл глаза и попытался как бы вобрать в себя весь уют и благоустроение окружающего мира. В небольшое стрельчатое окошко проникал ослепительно яркий, но холодный свет октябрьского солнца.
Сам Федор сидел в тени, но оттого вдвойне приятно было смотреть на освещенные лучами ярко-желтые бревна сруба княжеского дома. В столбе света весело и бестолково играли пылинки. Федор поставил кружку на стол, откинулся на спинку кресла и крепко задумался. Последнее время он часто, слишком часто прикладывался к кувшину. Время было трудное. Разброд и шатание между шестью княжествами Земли Русинской дошли до точки. Только его дипломатические способности удерживали князей от междоусобной войны.
Так уже повелось, что на Руси реальная власть находилась не в руках князей, а в руках их советников. Причину этого метким и грубым словом определил один из немногих самостоятельных великих правителей Русинов Всеслав - "бабьё". Он знал, что говорил. В отличие от своих иноземных товарок, традиционно быстро выталкивавших сыновей в самостоятельную жизнь, требовавших у мужей обособить выросших детей или отправить их учиться, русинские великие княгини, кем они ни были по рождению, прятали сыночков под подолом до совершеннолетия, жалели их и очень противились обучению отпрысков мужеска пола вне дома. При этом тому же Всеславу, непобедимому на полях сражений, так и не удалось до самой смерти найти оружия против рыданий и ругани княгини Ирины, которыми она встречала всякую его попытку вразумить наследников. Естественно, что среди лоботрясов-сыновей веками действовал отрицательный отбор. Дурак рождал еще большего дурака, но с хорошей родословной.
Иноземные путешественники писали, что "у русинов прекрасные воины, хорошие сотники и никудышные воеводы". Столь очевидная убогость людей во власти становилась причиной того, что серьезные угрозы и бунты обычно сотрясали Землю Русинов до самых основ. Но, поскольку сами основы эти были здоровыми и незатронутыми "бабьей чумой", то княжества возрождались с новыми властителями, и снова повторялся тот же круг. Уважение к советникам было наследием страшной Большой Замятни пятисотлетней давности, когда брат пошел на брата и, воспользовавшись ситуацией, в земли Русинские со всех направлений вторглись и Синские Маги и Джинны Востока и даже графы и бароны мелких фатерляндских княжеств. Спасли русинов тогда именно Три Советника - Муромский, Новгородский и Степной.
