Майкл Муркок - Феникс в Обсидановой стране
— НЕТ! Я — ЭРЕКОЗЕ!
— Вечный Защитник… Солдат судьбы…
— НЕТ!
— Элрик. Илант. Меджинк-Ла-Кос. Корнелиус.
— НЕТ! НЕТ! Я УСТАЛ! Я НЕ МОГУ БОЛЬШЕ СРАЖАТЬСЯ!
— Твой меч. Твои доспехи. Твои боевые знамена. Огонь. Смерть. Разрушение.
— НЕТ!
— Эрекозе!
— ДА! ДА!
Я кричал. Я был весь мокрый от пота и уже сидел на постели.
Но звал меня теперь голос Эрмизад.
Задыхаясь, я упал на подушки, и она обняла меня.
— Опять эти сны? — спросила она.
— Да. Они вернулись.
Я прижался лицом к ее груди и заплакал.
— Это еще ничего не значит, — сказала она. — Это просто ночной кошмар. Ты боишься, что нас разлучат, и твой мозг реагирует на это. Только и всего.
— Правда, Эрмизад?
Она погладила меня по голове.
Я поднял глаза, пытаясь разглядеть в темноте ее лицо. На нем застыло напряженное выражение. В голубых ее глазах стояли слезы.
— Правда?
— Да, любовь моя. Это правда.
Но я знал, что точно такое же чувство нарастающей угрозы, какое сжимало мне сердце, теперь поселилось и в ее душе.
Более мы в ту ночь не спали.
Глава III
О некоем странном посещении
Наутро я сразу отправился в лабораторию принца Арджава и рассказал ему о голосе, который преследовал меня во сне.
Было видно, что он очень огорчен и расстроен, но явно ничем не может мне помочь.
— Если этот голос был просто ночным кошмаром, а я склонен полагать, что он таковым и является, тогда я мог бы предложить тебе лекарство, которое дает сон без сновидений, — сказал он.
— А если нет?
— Тогда я бессилен.
— Стало быть, этот голос из Призрачных Миров?
— Невозможно сказать наверняка. Может быть, то, что я сообщил тебе вчера, вызвало реакцию в твоем мозгу, и это, в свою очередь, позволило «голосу» снова вступить с тобой в контакт. Весьма вероятно, что тот покой души, который ты здесь обрел, раньше не позволял ему достичь тебя. А сейчас, когда ты взволнован, когда твой мозг снова возбужден, тот, кто хочет с тобой связаться, — кем бы он ни был — вновь имеет возможность сделать это.
— Мне от всех этих предположений не легче, — заметил я.
— Я понимаю, Эрекозе. Лучше бы ты вообще не приходил сюда. Тогда бы ты даже и не узнал о приближении Призрачных Миров. Да и мне не следовало рассказывать тебе об этом…
— Какая теперь разница, Арджав?
— Кто знает, кто знает…
— Лучше дай мне то лекарство, о котором ты говорил, — я протянул руку. — Давай, по крайней мере, проведем опыт: сможет ли мой мозг с его помощью справиться с этим голосом.
Он молча подошел к сверкающей хрустальной шкатулке, поднял крышку и достал из нее маленький кожаный мешочек.
— Здесь порошок. Вечером высыпь его в бокал с вином и выпей все до дна.
— Спасибо, — поблагодарил я, забирая мешочек.
Он немного помолчал, потом снова заговорил:
— Эрекозе, если ты исчезнешь отсюда, мы тотчас же отправимся тебя искать. Тебя любят все элдрены, и мы не хотим тебя потерять. И если тебя вообще можно будет найти в необозримых просторах Времени и Пространства, мы найдем тебя!
Это заявление меня несколько ободрило. Но все равно это уж слишком напоминало прощание! Словно Арджав уже примирился с тем, что я их покину!
Весь остаток дня мы с Эрмизад бродили по парку, держась за руки. Мы мало говорили и лишь все крепче сжимали ладони, не осмеливаясь глядеть друг другу в глаза, боясь увидеть там горе.
С галерей дворца доносились звуки чудесной музыки — то были творения великих элдренских композиторов. Их по просьбе принца Арджава исполняли придворные музыканты. Музыка была прекрасна — светлая, полная гармонии, обволакивающая сознание. Владевшее мною напряжение даже немного ослабло.
Золотистое солнце, огромное, горячее, висело в бледно-голубом небе. Его лучи играли на прекрасных цветах, в изобилии росших вокруг и наполнявших парк дивными красками и обилием ароматов, на деревьях и обвивавших их лианах, на белых стенах, окружавших дворцовый парк.
Потом мы поднялись на крепостную стену и долго стояли там, глядя на окрестные холмы и равнины. В отдалении паслись стада диких оленей. Над ними лениво пролетали птицы.
Не мог я покинуть всю эту красоту и вернуться обратно — в шумный и грязный мир, который я некогда покинул, к убогой жизни Джона Дэйкера!
Настал вечер. Воздух звенел от голосов птиц и был наполнен густым ароматом цветов. Мы медленно пошли назад во дворец, по-прежнему крепко держась за руки.
Я поднимался по ступеням, словно приговоренный к казни. Вошел в свои покои и разделся, отстраненно размышляя о том, придется ли мне когда-нибудь еще носить столь прекрасные одежды. Лежа в постели, пока Эрмизад готовила мне снотворное питье, я молился о том, чтобы утром проснуться не в квартире Джона Дэйкера, не в том городе, где он жил.
Я смотрел на украшенный резьбой потолок спальни, на великолепные гобелены, на вазы, полные цветов, на изысканную мебель, пытаясь навсегда запечатлеть все это в своей памяти, как в ней навсегда было запечатлено прекрасное лицо Эрмизад.
Она поднесла мне бокал с вином. Я глянул в ее полные слез глаза и залпом проглотил питье.
Это было прощание. Прощание, о котором мы боялись даже упомянуть.
Почти сразу же я провалился в глубокое забытье. И сперва решил, что Арджав и Эрмизад правы и этот голос был просто результатом моего перевозбуждения.
Не знаю, который был час, когда я внезапно пробудился от сна. Я еще плохо соображал, сознание едва работало. Мне казалось, что мой мозг обернут несколькими слоями бархата, черного бархата, который не пропускает никаких звуков, за исключением все того же голоса, доносившегося словно очень издалека.
Я не разбирал слов. Мне кажется, я даже улыбнулся, решив, что лекарство все же помогло и защитило меня от того, кто пытался вызвать меня и увлечь неведомо куда. Голос между тем звучал все настойчивее, но пока что я мог попросту не обращать на него внимания. Я потянулся и погладил Эрмизад, спавшую рядом.
А голос продолжал звать. Я по-прежнему игнорировал его. Я чувствовал, что, если смогу продержаться эту ночь, голос прекратит свои попытки докричаться до меня. И тогда я обрету уверенность в том, что ничто не сможет вырвать меня из этого мира, где я нашел любовь и покой души.
Голос пропал, и я снова уснул, сжимая Эрмизад в объятиях и лелея в душе смутную надежду.
Но через некоторое время голос возник опять. Я по-прежнему старался его не слушать. Потом голос затих, и я погрузился в тяжелый сон.
