Токацин - Западный ветер
— Ну кого… — начала она было, но тут же осеклась. — А, это ты, Фрисс. Живой?
— Что мне будет, Сигюн… — хмыкнул он, сжимая руку Речницы. — Что там в Подвале?
— А, это всё Астанен со своими нововведениями! Слышал уже, что налоги уменьшили? Так вот могу поклясться на Ожерелье, что и этого нам Фейр не заплатит, — возмущённо выпалила Сигюн, но сама себя оборвала на полуслове, заглянув Речнику в глаза. — А теперь говори, Фрисс, зачем ты меня искал, и куда тебя в очередной раз посылают.
— Я хотел попросить тебя — слетай за меня в Фейр! В другие года я отработаю за тебя, только скажи, — Речник отвёл взгляд. — Я иду на Запад, Сигюн, и не уверен, что вернусь к зиме. Жителям не говори, а если Кесса вернётся в моё отсутствие — помоги ей попасть к истокам Канумяэ, сама она дорогу не найдёт.
— На Запад?! — Сигюн остолбенела. — В Гиблые Земли?! Ты…ты в своём уме, Фриссгейн?!
— Понимаешь, надо идти. И так я слишком долго выжидал, — понурился Речник. — А вот теперь — пора. Так ты Кессу не оставишь?
— Не оставлю, — отмахнулась Сигюн, цепким взглядом скользнув по рукам Фрисса. Тонкие причудливые линии переплетались на его запястьях — поблекшая траурная раскраска и обновлённые узоры ожидания. Речник вычертил их ещё по осени и не собирался стирать, пока не вернётся Кесса. Речница покачала головой и нерешительно предложила:
— Слушай, тебе деньги не нужны? Я могу дать немного на дорогу, кое-что с зимы осталось. И если что надо найти на Реке — скажи, я поищу…
— У меня тоже кое-что осталось, могу сам за Фейр налоги заплатить, — покачал головой Фрисс. — А не можешь ли ты поискать… Записи в тетради Речницы оказались гораздо длиннее, чем пара строчек Речника Форка. Фрисс опомнился и предложил забыть поручения, но Сигюн буркнула, что ничего сложного в них нет, и к концу лета всё купленное будет лежать в пещере Кегиных. И мелнок, и свёртки с тканями, и мотки нитей, и горшки и плошки. Мимо Глиняного Города и Девичьей Крепости так или иначе придётся пролететь, в первый же полёт Сигюн и выполнит все задания.
— Осторожнее там, на Западе! — напутствовала она Речника, спрятав тетрадь в сумку. — Говорят, что над Гиблыми Землями плавники у хиндикс загораются и отваливаются, а канаты лопаются. Такое там излучение! О безопасных путях болтают все, кому не лень, но никто этих путей ещё не находил. Так что опасайся… И я надеюсь через год увидеть тебя живым!
— И ты тут без меня не нарывайся, — усмехнулся Речник, вспомнив рассказ Форка и обычные манеры Речницы. Та фыркнула, крепко сжала на прощание руку Фрисса и пошла к «Кошатнику». Речник посмотрел в ту сторону и сразу понял, что ему в «Кошатник» нечего и соваться — все комнаты заняты, и даже в коридорах наверняка кто-нибудь ночует. Ну да ладно… Когда Фрисс добрался до столовой, там осталось всего шестеро Речников, и те молча доедали свой обед, глядя исключительно в миски.
Речник понял, что Морнкхо уже устал от желающих «посмотреть на нового менна», и начал выгонять непрошеных гостей. Он остановился в нерешительности у порога, но серебристый менн засиял от радости, заметив его.
— Хвала Отцу Змей, ты пришёл вовремя! — воскликнул он и повернулся к кому-то, выглянувшему из-за двери в кухню. — Ульминия, посмотри, Речник Фриссгейн пришёл к нам… Из кухни, позвякивая колокольчиками на браслетах, выползла чужестранка-менни, и Фрисс удивлённо моргнул — он успел забыть, как ярко наряжаются менны в праздничные дни. Небольшие цериты и металлические бляшки украшали золотистую чешую менни, колькольчики и браслеты звенели при каждом её движении. Чёрные волосы, переплетённые алыми и белыми лентами, спадали на плечи и струились почти до змеиного хвоста, в который переходило человеческое тело.
Хвост завершался «погремушкой», покрытой жёсткими подвижными чешуями, и громко шуршал при каждом движении. А глаза у менни были яркие, изумрудно-зелёные.
— Тот самый Фриссгейн, бесстрашный и удачливый изыскатель? — Ульминия склонила голову, прижав руки к груди. — Мне довелось о тебе услышать. Серебро и радуга над тобой! Не откажешься поведать нам о своих деяниях, прошлых и будущих? У Морнкхо готова трапеза, и ты можешь утолить голод… Фрисс ответил ей учтиво, но тут же насторожился, и не зря. То, что довелось услышать Ульминии, было обрывками легенды о настоящем герое Реки, но никак не относилось к делам Речника. «Ну вот кто распустил язык?!» — с досадой думал он, рассказывая, как всё было на самом деле. Такое ощущение, что каждый, кто эту историю слышал, стремился пересказать её, как можно ярче разукрасив, и получилась новая легенда. Будто мало их на Реке… Ульминия заверила, что вымысел никогда не смущал её — там, где она живёт, плетут и не такое. Менни явилась в Замок из глубин Хесса — из Серебряных Земель, родины жутких растений-хищников, в одиночку проделала долгий путь по долинам, залитым лавой, горным кручам и безводным пустыням Кваргоэйи и Царства Сиркеса, и ей тоже было что рассказать — но менны не слишком разговорчивы и предпочитают слушать.
— Большие силы собираются в Бездне, — неохотно сказала Ульминия, и её глаза потемнели. — Ужас может вырваться оттуда. Но, кажется, пока ничего страшного не случилось. А ещё я слышала о славной Чёрной Речнице, которая сейчас в Хессе. Говорят, она странствует вместе с крылатым демоном и уже спасла несколько городов — как это делал ты.
Но это, верно, вымысел — Морнкхо уже поведал мне, что Чёрных Речников нет больше в вашей стране… Сердце Фрисса забилось часто и гулко, и он поспешно задал несколько вопросов, но Ульминия ничем не смогла помочь ему. Даже менни не слышала о Чёрной Речнице ничего сверх сказанного.
— Вы будете достойны друг друга, два изыскателя с берегов Реки, — уверенно сказала она. — Я верю, что твоё ожидание не продлится дольше года, и вы встретитесь снова. А если я увижу её раньше, то расскажу о тебе. Ульминия не намерена была оставаться в Замке надолго — Морнкхо попросил её передать несколько вещей для менна Кейси, живущего в Хессе, а от дома Ульминии до дома Кейси путь ещё дальше, чем до Реки. Сам Морнкхо пока никуда не собирался и пообещал, что запасёт для Фрисса и его семьи достаточно пряностей, а если увидит Кессу, то приготовит для неё лучшее из того, что умеет готовить.
— Я чувствую огромную силу, — задумчиво прошелестела Ульминия, с интересом глядя на Речника. — Будто звезда разгорается рядом со мной и грозит спалить. Или дышит огненная гора перед извержением. При этом зелёные лучи её узких глаз остановились на том самом кармане Фрисса, где, зашитое в кожу (порвало пятый карман!), лежало тяжёлое серое кольцо — Кьюнн, подарок Урана. Речник прикусил язык и подумал, что Кьюнн надо спрятать понадёжнее. Он лучится, как сарматская станция, а Фрисс полагается на его ипроновую скорлупу и даже не догадался обернуть в два-три слоя тряпок… Фрисс не боялся, что Ульминия расскажет о его тайне — менны молчать умеют, и всё же он поспешил расстаться с Морнкхо и его гостьей. Он думал, что ему очень повезло — перед походом на Запад увидеть ещё одного менна! Теперь он видел троих. Интересно, живут ли они за Гиблыми Землями? Странно, если их там нет, но ни Морнкхо, ни Ульминия ничего о своих западных сородичах не слышали… День клонился к вечеру, когда Фрисс поднялся в Залу Бирюзы, чтобы найти там Астанена. Правитель был погружён в невесёлые мысли. Для Фрисса и многих Речников война кончилась в том году. Астанен же мог увидеть всю Реку — и те разорения, что остались от немирных лет. Не все дела той осени завершились вместе с ней…
