Роберт Холдсток - Железный Грааль
Мальчики с ревом вырывались из рук матери. Видимо, они успели понять, что это вовсе не игра и мать увлекает их к судьбе более страшной, чем ждала их, по ее словам, в доме отца.
Ясон бился о прутья решетки, умоляя одетую в черное женщину отпустить плачущих детей.
– Поздно! Слишком поздно! – прокричала она из-за черной вуали. – Даже моя кровь не спасет их от мести твоей крови! Ты предал тех, кого любил когда-то, Ясон. Ты предал нас из-за той женщины!
– Ты сожгла ее заживо!
– Да! А тебя ждет вечный холод! И мрак! Твое сердце и сердца всех твоих аргонавтов станет пожирать темное отчаяние. Ничто не изменится в тебе отныне, Ясон. Никогда! Ты отравлен! Мертвый, ты будешь повсюду нести смерть. Если бы я могла вырвать из этих детей твою плоть и все же сохранить им жизнь, я бы так и сделала. Но я не могу. Так что прощайся со своими сыновьями, Ясон!
Ясон взвыл, как попавший в ловушку зверь.
– Антиох! – выкрикнул он. – Воспользуйся магией!
– Не могу, – застонал я. – Я ее не чувствую.
Ему было не до моих беспомощных оправданий. Он метнул свой длинный меч, как копье, но удар не задел женщину, и клинок глубоко засел в кедровой мошонке божественного быка.
И в тот же миг Медея осуществила свой ужасный замысел. Она действовала так быстро, что я успел только заметить блеск клинка, перерезавшего два маленьких горла. Она отвернулась от нас и, заслонив собой тела, с безумным проворством склонилась над ними. Ясон выл. Она завернула головы в темное покрывало и швырнула узел Кретанту, который тут же опустил его в мешок, подвешенный к поясу. Медея уже тащила тела к лошадям. Их забросили на колесницу и укрыли попоной.
Еще мгновение – и только пыль от копыт взвилась над святилищем, замаранным невинной кровью. Две беспощадные фурии кружились над аргонавтами, запертыми в логове Медеи.
Ясон упал на колени. Его пальцы еще сжимали прутья решетки. Он разбил себе голову о бронзу, взгляд на покрытом кровоподтеками лице казался бессмысленным, губы кровоточили. Кто-то из наших спутников шарил у каменной плиты, отыскивая рычаг, который открывал ловушку. Я был бессилен. Волшебство мое исчезло в тот миг, когда мы ступили под своды дворца. Я приписывал навалившуюся слабость, ошеломившую меня, чарам Медеи.
Теперь я снова ощущал знакомый звон в крови. Силы вернулись, я сразу догадался, как открывается дверь. И открыл ее. Мы вынесли наружу бесчувственного Ясона. Тисамин положил себе на колени его голову, вытер кровь со лба. Ясон открыл глаза, приподнялся и, вцепившись мне в плечо, прохрипел:
– Антиох! Почему ты не помешал ей? Ведь у тебя в жилах колдовства больше, чем крови!
– Я ведь предупреждал, что она может оказаться могущественней. Я старался, Ясон. Поверь, я сделал все, что мог.
Она выпила мои силы. Медея испытала на мне свои заклинания, замутила зрение и притупила провидческий дар. Как ей это удалось, я тогда не представлял. Чтобы понять это, мне понадобилось семьсот лет.
Ясон горько усмехнулся, но все же он принял мои слова.
– Я знаю. Верю, что ты пытался. Ты всегда был надежным другом. Конечно, ты бы постарался… – Он со стоном приподнялся. – Ну, помоги же мне теперь! Помоги встать, Тисамин! И найдите лошадей. Надо за ними…
– Кони сейчас будут, – заверил я.
– Она мчится на север, Антиох. Я знаю, что у нее на уме. Она хочет добраться до побережья, в тайную гавань за утесами. Мы успеем ее перехватить.
– Конечно, мы постараемся, – сказал я, уже зная, что Медея ускользнула навсегда. Она всегда была умнее Ясона.
Меня не было в Иолке в тот последний роковой день, когда кусок подгнившей мачты Арго, где угасал, дряхлея и сгорая от ненависти к Медее, Ясон, упал и проломил ему череп. Меня, как и других аргонавтов, отыскала Гера. Я следовал своей бесконечной Тропой и зашел слишком далеко в снега севера, чтобы успеть вовремя вернуться. Но другие собрались и встали на берегу, прощально покачивая факелами вслед кораблю, плавно скользившему к луне и Времени. Даже унылая тень Орфея была с ними, отпущенная на землю для последнего прощания. И Геракл тоже, мрачный, выдернутый капризной богиней из своих бессмысленных скитаний, даже он был там и бросил свой факел с высокого берега вслед старому кораблю.
Арго, словно преследуя меня, принес героя на север. Он погрузился в глубины озера близ Туонелы, в безрадостной стране Похйоле. Я часто проходил тем путем и, чтя память старого друга, всегда останавливался ненадолго, стараясь не слышать стонов тени Ясона, все еще оплакивавшего сыновей.
Все изменилось в тот день, когда я открыл, как ловко провела нас Медея.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГОРЕ И ПРОТЯЖНЫЕ ВЗДОХИ
Глава 3
СТАРЫЕ ПРИЗРАКИ
Я все утро переживал давнее прошлое, уйдя в забытые времена и не замечая, как ноги несут меня вдоль стены заброшенной крепости. Косые струи неожиданно начавшегося ливня вернули меня в настоящее. Холодный дождь ворвался в ворота Рианнон. В его потоках двигалась тень человека, ведущего на поводу коня. За ним показались другие. Они осторожно входили в ворота крепости. Осторожно и опасливо.
Первый вдруг рванул вперед, мимо покосившегося навеса, под которым я укрылся от ливня. Другие побежали за ним. Призрачные длинные плащи почти скрывали кожаные туники и доходящие до колен штаны. Рослые кони красовались в богатой сбруе.
Предводитель резко остановился и взглянул в мою сторону, затем шагнул ко мне. Воины вскочили на лошадей и замерли в ожидании.
Его лицо показалось мне знакомым, таким знакомым, что волосы зашевелились на затылке. Взгляд напоминал взгляд Урты, верховного вождя корнови и законного владельца покинутой крепости.
Впрочем, сходство с Уртой обнаруживалось во многих лицах: его многочисленные родичи могли улыбнуться мне чуть ли не за каждой крепостной стеной.
– Ты чародей? Старец, бродящий по кругу, беседуя с самим собой? – Он смеялся, произнося эти слова.
– Я следую по Тропе, что огибает мир. Пятьдесят лет, а порой и больше, уходит на то, чтобы замкнуть один круг. И я говорю сам с собой, потому что мне нравится себя слушать.
– Какое безумие может сподвигнуть человека на подобное? Ходить, ходить…
– Я таким рожден. Родившись, я уже был обречен на это странствие.
– И что ты в нем нашел?
– Что? Проблески понимания того, что недоступно уму, множество ненужных воспоминаний, искусство, которое мне недосуг применить, и богатый опыт в делах, которые меняют лицо царств.
– Такой человек мог бы мне пригодиться, – одобрительно ухмыльнулся призрак, скребя ногтями по щетине на лице. Потом присмотрелся внимательнее. – Я ожидал, что увижу кого-нибудь постарше. Ты едва ли не моложе меня!
