Наталья Егорова - Умный дом
Стоя под душем, Егор размышлял, как будет работать система, если в доме пять человек, и каждый захочет слушать своё, причём погромче.
В космической рубке кухни хозяйничал Марвин.
– Гость, здравствуй.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что робот нарезает колбасу. Пластиковые пальцы сжимают нехилый кухонный тесак, движения неторопливы, но хирургически точны.
Егор поёжился.
– Гость, слушай, - предложил робот, не отрываясь от работы, и в кухне внезапно зазвучал голос Ольги, почти не искажённый записью.
– Привет, Егор. Я на работе. Дом в твоём распоряжении. Если что-то не поймёшь, спроси у Марвина. Как у Яндекса. Да, забыла сказать, не выходи на улицу. Вечером покажешь, что с портретом. Пока.
Такой себе аудиовариант записки на холодильнике. Ценные указания получены: сиди-работай, из дома ни ногой. А почему, собственно, ни ногой?
– Почему я не могу выйти на улицу?
Робот молчал. Как у Яндекса, говорите? Попробуем иначе.
– Марвин, мне можно выйти из дома?
– Гость нельзя.
Исчерпывающе. В желудке зашевелился холодок. Что там было у Кинга про писателя, которого держали под замком? Забыл, чем дело кончилось, помер он или выбрался.
Егор задумался, пережёвывая бутерброд. Марвин дорезал колбасу и переключился на сыр. Ломтики у него получались не хуже, чем у комбайна.
В конце концов, его кормят и в комнате не запирают, - решил Егор. - Ещё не крайний случай.
И отправился работать.
Портрет глазел на него мутными глазами неопределённого цвета. Егор долго разглядывал поверхность, осторожно трогал кончиками пальцев. Говорят, хорошо сфотографировать в косом свете, все изъяны видны, но фотоаппарата нет, да и изъяны-то - вон они все.
Он выбрал самый нежный растворитель, развёл с конопляным маслом. Лёгкий мазок тампоном, ещё один - вроде бы получается. Слой лака поверх дописок совсем тонкий, словно картину именно что не дорисовывали, а прятали изначальную работу.
Егор увлёкся. От резкого химического запаха слегка кружилась голова, из-под грубого шлепка проявлялись прежние цвета - насыщенные, яркие. Собственное дыхание казалось слишком громким, а периодически Егор вообще забывал дышать.
И только когда плечи заломило от многочасовой неподвижности, он отодвинулся от стола и увидел, что получилось.
Старик держал не трость. Меч.
* * *
– Тогда всё становится логичным, - пояснял Егор. - Правая рука лежит на этом... перекрестье таком.
– На гарде, - тихо подсказала Ольга.
– Ну да, на гарде. Она, похоже, очень широкая, вот здесь виден край. Вообще интересный такой меч: рукоять длиннющая, гарда эта немеряная... Прямо Конан-варвар. Слушай, а ты уверена, что его рисовали в начале прошлого века?
Ольга задумчиво повела плечом.
– Папа говорил, портрет старый. Я всегда считала, что это дедушка, но может быть, прадед или даже какой-нибудь пра-пра-прадед.
– А может это быть, наоборот, недавняя работа?
– С чего ты это взял?
– Ну знаешь, - Егор смутился. - Какой-то меч этот... как будто ненастоящий. Если бы я его на картинке в журнале увидел, решил бы, что фэнтези современное. Эльфы-гоблины там всякие, оружие вычурное.
Ольга окинула его суровым взглядом.
– Когда я была маленькой, портрет уже висел дома. А это ещё в Советском Союзе было.
– Ну да, эльфов-гоблинов в Советском Союзе не было, - пробормотал Егор. - А кстати, почему это мне нельзя выходить из дома?
По её лицу пробежала тень.
– Когда меня нет, включается система защиты. Параноидальная. Перепрограммировать сложно, так что выходи, когда я здесь. Только зачем тебе? Посёлок ещё пустой почти, из магазинов - одна палатка у остановки...
Сомнения Егора не развеялись, но он предпочёл согласиться. В конце концов, телефон работает, интернет доступен, а месить грязь по улицам недостроенного посёлка и впрямь удовольствия немного. Да и Ольга ему вроде доверяет, иначе б не оставила целый день хозяйничать в доме, напичканном супертехникой, побоялась бы, что испортит.
О том, что испортить ему могли просто не позволить, Егор предпочёл не думать.
* * *
В пятницу Маслов с изумлением понял, что гостит в умном доме уже неделю. Он почти привык к Марвину и даже не вздрагивал, когда тот с тихим жужжанием возникал за спиной. Он забавлялся с парализованным Псом и машинально приподнимал ноги, когда под стулом проползала таблетка уборщика. Нашёл ещё двух крохотных роботов: человечка с прозрачным тараканом, однако не впечатлился - игрушки и игрушки.
Но особенно его радовала музыка, гуляющая по всему дому следом за жильцом. Причём сам музыкальный центр Егор так и не отыскал, хотя пульты были встроены в каждую комнату. Ещё на первом этаже обнаружился навороченный домашний кинотеатр и неплохая, хотя и слегка пуританская подборка фильмов.
Работала Ольга, похоже, коммивояжёром: уезжала с утра, нагрузив багажник сумками, возвращалась иногда к полуночи совершенно разбитая, вливала в себя пол-литровую кружку чая и скрывалась в комнатах. Впрочем в среду она осталась дома и приготовила роскошный по здешним меркам обед: суп из замороженных овощей с пельменями, а на второе - креветки из китайского ресторана. Жареный хитин хрустел на зубах, но Егору понравилось.
Работа над портретом продвигалась неспешно, но уверенно, хотя каждая новая деталь добавляла "дедуле" странностей.
Меч обладал хитрой формы лезвием и выступом, который Егор по неопытности посчитал кровостоком. Хищно растопырилась гарда. а набалдашником рукояти служил череп с глумливо выставленными клыками. Такой же череп, правда, без клыков, зато с горящими зелёными глазами, обнаружился на ордене; да и сам орден стал напоминать стилизованную паутину в рубиновой крошке.
Непрост был дедуля, ох, как непрост.
Егор оставил лицо напоследок и для разнообразия смыл левый нижний угол, где под тёмно-фиолетовым кобальтом обнаружилась надпись, сделанная округлыми печатными буквами:
"Иди на полночь".
Вот только зашифрованных посланий тут не хватало!
– Не понимаю, - нахмурила брови Ольга. - Хотя...
Егор, как заворожённый, двинулся за ней.
Безумные часы на кухонной стене. Циферблат словно лежит на боку, цифры "12" нет, но если бы она была, то смотрела бы вниз, в угол.
Ольга дернула за хромовый рычаг возле плиты. Люк, полностью сливающийся с полом, поднялся на рычагах и плавно отъехал в сторону.
– Это просто подпол, - усмехнулась она, забавляясь испугом Егора. - Консервы хранить, картошку. Никаких таинственных кладов.
Угу, и в каждой комнате наверняка по потайному ходу. А в каждом шкафу по скелету.
В подвале мягко светилась цепочка ламп. Спускаясь вниз, Маслов поднял глаза: Марвин стоял у края люка с самым зловещим видом.
