Анна Ичитовкина - Коробка конфет
Начались веселые истории из жизни, как же Ирина не любила выслушивать всё это, она просто сидела, думала о чем-то своем, едва улавливая тему разговора, и вовремя поддакивала. Сейчас отец рассказывал про своего лучшего друга, которого избила ногой его девушка. А он потом бедняжка ходил с огромным фингалом.
- Ну, я не знаю. В какой … маразм надо. Как так башню-то снести могло, чтобы беззащитного, пьяного человека бить ногами. – Все собравшиеся соглашались, хотя занимались своими делами, мама читала состав на фантике конфеты, Ирина сидела в интернете через телефон, а брат просто любовался пейзажем из окна, и даже не подозревал, что именно он станет следующей целью. – О, Иван, сегодня мы разговаривали насчет твоих тренировок. Решили, что наш славный дядя Игорь, начал ревностно относиться к боксу. Ну, два дня ходить в зал, а день - бокса. А он, козлина, сделал так…
- Ну, почему, - вмешалась мама, пытаясь перевести разговор на себя, давая Иванушке нырнуть под стол. – Ему может тоже неохота.
Мальчик хотел было ответить, но отец прервал его, не дав выговорить даже первую букву.
- Минуточку, это тебе сынок, так кажется. – Отец пригрозил указательным пальцем. Нравится, не нравится, всё равно всё будет, как хочет он. – Этот человек, я тебе скажу … по-другому. Он закончил тренировать там Виталю, остался только ты. И он начинает всячески тебя вытаскивать с этой школы, чтобы не потерять свою какую-то … репутацию и безнадобность, … В школе бокса тоже надо тренироваться. Почему, друг мой, потому что там, настоящие парни тренируются, и у тебя не только восприятие о боксе и восприятие о жизни возникнет, но у тебя еще возникнут некие люди, которые будут рядом с тобой. Потом может быть, может, впоследствии они будут твоими друзьями, и они не плохие люди. Я хочу, чтобы ты занимался, я не хочу сделать из тебя профессионального боксера. Не хочу! Потому что профессиональные боксеры – это на вылет, мозги набекрень. Я хочу, чтобы у тебя было восприятие, как … Вот это должно быть понимание. Они тебя натренируют. – Стопка за стопку, ударение на буквы становилось все длиннее и длиннее. – Он будет тренироваться в нормальном месте. Боксам будет тренироваться и в зале тренироваться.
- Десять дней в неделю, - усмехнулась Ирина, подмигнув матери.
- Что … сделал … Игорь. Он понял, что сладкий пирожок уплывает, этот - уехал. Этот в школу бокса, а он то и не при делах. И он начинает … его назад. То в школе спарринги, то чемпионат. Но не два же месяца подряд. И еще … да это же … Я ему говорю, что же ты мне мозги… И вот когда это тело начинает уплывать. И когда Вася.
- Игорь? – неуверенно поинтересовалась мама, и только через секунду произошло осознание того, что она сделала.
- Ты что поспорить, что ли хочешь? Тебе что интересно? Засунь, знаешь куда это интересно! Я говорю Миша, извини, я тебя знаю. Так вот мы с тобой ….
Ирина разглядывала ногти, подумывая над тем, не подкрасить ли ей ногти. Информация, которая лилась из отца фонтаном, была жутко не нужной, особенно набор матов, исходившей из него. В три часа ночи, нормальные дети уже сопят в две дырочки под теплым одеялом.
- Просто понимаешь, дочь!
Девушка быстро поняла голову и жестом подтвердила, что со всем согласна, хоть и не знала, о чем идет речь. Сейчас можно было подписываться на все, что угодно, ведь на утро этот разговор будет смыт из головы отца.
- Мы с этим человеком, - продолжил отец, теперь можно было вновь погрузиться в свои мысли. – Познакомились в четырнадцать лет. И занимались спортом, достигали определенных успехов. В четырнадцать лет у нас было стремление. Он занимался классической … борьбой, я тяжелой атлетикой … Разные вещи, понимаешь … Ну, я добился немного большего в спорте, ну и он так немножко. Но у него были хорошие родители, хорошая база.
- Он был директор чего-то, - вновь сообщила уставшая женщина.
- Помолчи!!! – Крикнул отец. – Помолчи маленько, тебе нельзя говорить. У него была хорошая база. То есть он был не простой ребенок, чтобы как-то как я. Ему родители создали условия в работе, в отношениях и путевку в жизнь. Он начал не с пустого места, это хорошо. Самое хорошо. Он эту путевку в жизнь не просрал. А многие … под корень … все спускали, понимаешь о чем я говорю. Ну, и когда мы уже потом с ним встретились, папа все это внедрил, я тогда работал на бирже, сырьевой … бирже … Работал брокером, всё это конечно … Он … тогда запустил поставку спирта … Я еще в этой теме как … не очень. Он ее поставил, базовую основу, откуда можно было стартовать и развиваться. А если мозгов нет, ты все … нафиг. Надо всегда думать, первое, и развивать. Если у тебя мозгов нет, неважно, сколько денег тебе оставят, просрешь все очень быстро. Ой, сегодня Ольга пришла катила бочку на Леху, ой ты мне так мало денег оставил, всего двести тысяч. Ты как последнюю меня это. Я ж думаю, да … Ну, чай будем пить?
- Чай? – Удивленно переспросила Ирина, стопка полная, в бутылке еще половина горячительной жидкости. – У нас чай заварен, только кипяток осталось, минуты три делов-то.
Взгляд говорит о многом, можно было все понять и без слов. Девушка поплелась включать чайник и искать на полке баночку с каркаде. Красные листочки закружились, пытаясь спастись от кипятка, но он никого не жалел и потихоньку окрашивался в темно-алый цвет. Ирина поставила чашку на стол, недалеко от отца, но мама передвинула её немного подальше, чтобы никто не обжегся.
- И это главные составляющие брака. Согласны? – Все потвердели согласие. Отец обратился к Ире. – Ну, тебе то еще предстоит. Ты когда со своим … другом. – На душе у девушки заскребли кошки, она опять летела в пропасть, наивно пытаясь лететь. Но сейчас рассказывать о том, что они разошлись, не самое лучшее время, проще было согласиться. – Будешь разговаривать, ты положи мой хороший нож на стол. Вот если он ножом заинтересуется, тогда стоит брать его замуж. Это будет правильно. Потому что всегда по определению, человек хочет определить себя в лидерстве. В спорте, охоте. Если человек не интересуется оружием – это не добытчик. Понимаешь? Это мне еще тридцать лет назад один дяденька сказал.
- С которым ты в поезде ехал? – поинтересовалась мама, зажимая себе рот. – Ой, мне нельзя говорить. Простите.
- Да с ним. Нож это для мужчин. А вот маму, я по другому признаку выбирал, не скажу сейчас. Не скажу. Вот если он сейчас на нож глядит неуважительно, это не добытчик. Что? … Я сижу истины … объясняю! Наливай!
Стопка, стопка, становилось все хуже и хуже. Отец обращался к брату Ирины, как к «телу» и через слово вставлял мат. Он учил двенадцатилетнего ребенка жизни, а у мальчика и так не было детства. Маты, маты, одни маты. К ребенку было отношение хуже, чем к какому-либо животному или предмету. Ирина разозлилась и стала кричать на отца, она сама не понимала, для чего ей это. Ведь он пьяный и на следующий день все равно ничего не вспомнит. Но сейчас девушка думала лишь о том, чтобы защитить брата. Ирина кричала, сколько было сил, из глаз градом лились слезы, уже несколько раз она повторилась, что они дети, и отец не должен так говорить о них.
