Леонид Каганов - Модель для сборки 2012
В итоге зал суда оказался забит народом, журналистами и блогерами.
Целый час судья Карагаева зачитывала экспертное заключение. Экспертом выступил академик Солодовничий, директор института ядерной физики и физики частиц. Карагаеву было жалко — она мучилась, запиналась, повторяла незнакомые слова с разными ударениями, пытаясь нащупать на слух правильное, и шла дальше.
Юрий Васильевич, историк по образованию, совсем ничего не понимал в экспертном заключении. Мариночка призналась шепотом, что тоже ничего не понимает. Академик Солодовничий парил в каких-то собственных облаках и, похоже, понятия не имел, что от него хотели. Юрий Васильевич специально накануне почитал о нем в Интернете — Лев Ильич Солодовничий был крупным международным физиком-теоретиком и в свои восемьдесят три, по уверениям коллег, полностью сохранял ясный ум и работоспособность. «Сегодня, в 2041 году, теория магнитного поля хорошо изучена физикой…» — такими простыми словами начиналось его экспертное заключение, но это были первые и последние простые слова на сорока с лишним печатных листах. Академик Солодовничий писал в своем экспертном заключении о единой теории поля, о теории струн, о бозонах, одномерных объектах, о каких-то непонятных спинах, о постоянной Планка, Адронном коллайдере и принципе суперсимметрии. Часть страниц была посвящена свойствам вакуума, часть — Большому взрыву и расширению Вселенной.
«Говоря простым языком, — заканчивал свое эссе академик Лев Ильич Солодовничий, — магнитное взаимодействие является одним из проявлений общего электромагнитного, из чего следует, что гомополюсные концы магнитов не могут перестать отталкиваться, пока отталкиваются одноименные электрические заряды, согласно действующим законам. Теоретически одноименные заряды могут перестать отталкиваться лишь за Горизонтом событий внутри Черной дыры. Для возникновения Черной дыры диаметром, достаточным для размещения за Горизонтом событий двух школьных магнитов, необходимо переоборудование Новосибирского коллайдера на сумму ок. 4 млрд долларов. Такой эксперимент был бы крайне важен для понимания законов Вселенной, но он не совместим с человечеством, потому что испарение Черной дыры подобного диаметра окажется заведомо ниже, чем ее рост, за счет поглощения окружающей материи».
Судья Карагаева отложила папку, достала белый платочек и оттерла испарину со лба.
— Я обращаю внимание суда, — послышался голос Дурцевой, — что ученый тоже употребил выражение, я заранее извиняюсь перед присутствующими, — «гомополюсные концы».
Судья Карагаева взяла в руку молоток, подняла его вверх и глубоко задумалась. В зале наступила тишина, лишь щелкали затворы фотоаппаратов.
— У меня, значить, рацпредложение имеется! — вдруг послышался голос Михалыча. — Я предлагаю зажать, значить, магниты насильно в тиски на верстаке, шоб не дергались, и пройтись, значить, по шву сваркой. И будут, значить, вместе красный и красный, никуда не денутся!
— Насилие и принуждение — не наш метод! — тут же отреагировала Дурцева.
— Пользуясь случаем, — вдруг медленно заговорила судья Карагаева низким грудным голосом, и в зале тут же наступила тишина, — я хотела спросить у академика, которого в этом зале, к сожалению, нет, правда ли можжевеловые браслеты хорошо очищают кровь от шлаков… — Она надолго уставилась на свое запястье. — Но теперь даже и не знаю, есть ли смысл…
Судья задумчиво отложила молоток, так и не ударив по столу, и снова раскрыла папку с экспертным заключением, шевеля губами. Похоже, она никак не могла принять нужное решение. Зал зашумел, и все заговорили разом.
Вдруг Карагаева что-то увидела, резко отчеркнула ногтем в заключении, снова схватила молоток и трижды стукнула по столу так неистово, словно пыталась прибить убегающего таракана:
— Вот написано: «не могут перестать отталкиваться, согласно действующим законам». Ясно? Все, иск отклонен, заседание закрыто, все свободны.
— Протестую! — вскинул руку адвокат Дурцевой. — Нет такой статьи в действующем законе!
Но его уже никто не слушал.
Дни потянулись обычной вереницей, накатились мелкие проблемы. Началась вторая четверть, выпал снег, географичка ушла в декрет, РОНО, разумеется, никого взамен не прислало и бюджетной ставки не выделило. Географию вызвался преподавать Михалыч. Юрий Васильевич пришел на его первый урок. Вращая глобус, Михалыч начал так: «Все мы, значить, в землю нашу ляжем рано или поздно. Но прежде неплохо бы знать, как земля наша устроена. Об том и предмет география…» Юрий Васильевич не выдержал, прервал урок и стал преподавать географию сам.
Дурцева в школе больше не появлялась. Пресса еще немного пошумела и занялась более крикливыми новостями. Постепенно обо всей этой истории забыли. Но однажды утром, где-то в районе второго урока, в кабинет Юрия Васильевича робко постучали.
— Войдите! — скомандовал Юрий Васильевич.
На пороге появился шестиклассник Степа Кузнецов по кличке Кузя. Степа был пареньком смекалистым, учился неплохо, и к директору его еще ни разу не отправляли.
— Что натворил? — нахмурился Юрий Васильевич.
— Я просто так зашел, — смутился Кузя.
— Просто так в кабинет директора не ходят. Чего такой напуганный? Рассказывай.
— Показать вам одну вещь хотел, Юрий Васильевич, — Кузя торопливо задрал майку и достал из-за пояса планшет.
Юрий Васильевич с недоумением смотрел на него.
— Сейчас, — сказал Кузя, — ковыряясь в планшете, сейчас найду…
— Что же там такое? — удивился Юрий Васильевич. — Объясни своими словами.
— Своими тут не объяснишь, — ответил Кузя грустно и совсем по-взрослому. — Вот, смотрите. Это только что опубликовано. Я как увидел — сразу отпросился в туалет и побежал вам показать…
Юрий Васильевич недоуменно взял планшет в руки. Перед ним был свежий выпуск ежедневного видеоблога президента России. «Черт, надо портрет в кабинете поменять», — вспомнил Юрий Васильевич и нажал воспроизведение.
Президент выглядел стареньким и осунувшимся. Он сидел в кресле-качалке, укрытый клетчатым пледом, и теребил в руках какую-то планшетку, поминутно в нее заглядывая — то ли читал тезисы, то ли продолжал игру. Но говорил при этом ровно, красиво и без запинок, хотя голос его по-старчески дребезжал:
«Сегодня, — говорил президент, — я бы хотел снова поднять нашумевший вопрос о статусе магнита на территории Российской Федерации. Мы — великая многонациональная страна, соблюдающая традицию межполовой толерантности, многоконфессиональности и мультикультуризма. Сегодня, когда воспитание толерантности закреплено в Конституции, а различия между сексуальным меньшинством и большинством окончательно стерты, мы с недоумением и озабоченностью наблюдаем такие тревожные факты, когда на территории Российской Федерации школьные магниты демонстрируют нам нарочитое отталкивание гомополюсов. Приведу пример… — президент вдруг отложил планшетку, засунул руку под плед и вынул два магнита: — Этот пример мне недавно прислали активисты из Министерства образования. Посмотрите… — Он развернул магниты красными полюсами друг к другу и попытался их свести. Магниты выскальзывали, и казалось, будто руки президента дрожат. — Так ведут себя сегодня гомополюса некоторых магнитов на территории нашей страны. В то время как свои разнополые концы магниты демонстративно сводят. — Он повернул магниты разными полюсами, и они со щелчком схлопнулись в его руках так, что он даже вздрогнул. Президент сделал несколько попыток их разнять, но так и не смог. Тогда он просто отложил их и снова взял в руки свою планшетку: — Такое положение сохраняется сегодня на территории нашей страны, в таком виде магниты сегодня преподаются детям в школах, и запретительные меры здесь оказываются неэффективны, что связано с несовершенством нашей законодательной базы. Во всех цивилизованных странах мира узаконен общественный договор, в котором исключены различия между женщиной и мужчиной, отцом и матерью, большинством и меньшинством, а гомосоюзы имеют ту же притягательность, что и гетеросоюзы. Как же получилось, что простой кусок школьного железа открыто демонстрирует пример нетерпимости, пример постыдной агрессии, негодной для подражания и, казалось бы, оставшейся в далеком прошлом? Как с этим быть и можно ли что-то с этим делать? Считаю, что в этом направлении работать можно и нужно. Сегодня я был на заседании института ядерной физики и физики частиц, где был поднят вопрос: готова ли наша российская наука предложить школьному образованию другие магниты? Возможно ли изменить поведение гомополюсов магнита, либо сделать его не настолько демонстративным в присутствии наших детей? Ответ на этот вопрос есть, ответ позитивный, а необходимое финансирование исследований будет выделено в самое ближайшее время…»
