Ника Ракитина - Ратанга
— Иди с нами и докажи это.
Я хотела засмеяться, но не вышло:
— Доказать? Я даже вам ничего доказать не сумела. Разве что если она сама явится.
— Не думаю, — тихо сказал Вентнор. — Если она бросила на смерть Боларда…
— Спасибо за утешение.
— Просто хочу быть с тобой откровенным.
Он замолк, а я подумала, что впервые в своей речи он отделил ту, неизвестную, от меня. И это уже хорошо. А, может быть, это он помог мне? Тогда — почему молчит об этом? Спросить? Но это мог быть и кто-то из тех двоих — холодный насмешник Боско или яростный Харен — и я могу подвести его. И я промолчала.
— Все, — сказал Вентнор, — пора.
Он встал, поднял меня:
— Пойдем. Надо сообщить Харену и Боско, что случилось. Надеюсь. ты понимаешь, что никто не должен к нам ни подходить, ни прикасаться.
— Понимаю.
— Ладно. Тогда идем.
На этот раз я не стала упорствовать. К чему? Он прав, деваться мне некуда. А потом… может быть, мне помогут еще раз?
Боско вынырнул перед нами на тропинке так неожиданно, что. по-моему, даже Вентнор удивился.
— Недалеко ушла, — ухмыльнулся он.
— Не подходи, — резко предостерег Вентнор.
Боско застыл, усмешка его стала слегка кривой:
— Право неприкосновенности?
— Нет. Я нашел ее в хижине больного морной.
Боско невольно шагнул вперед, странная гримаса исказила его лицо.
— Не подходи, — повторил Вентнор. — Через три дня будет ясно. заразились мы или нет.
— А-а… хижина?
— Я ее сжег.
— Так, — Боско кивнул. Лицо его постепенно стало прежним. — Ну что ж, пожалуйте в возок, благородные господа, — он легко поклонился.
— Не жалко возка?
— Для таких смельчаков? Ничуть. Пойду вперед. Надо предупредить Харена.
Боско с силой захлопнул за нами дверцу, и время как будто вернулось вспять на полтора дня. Сейчас, правда, меня не связали, но Вентнор, сидевший рядом, был так же угрюм и отчужден, и опасность впереди была все та же. Только сейчас появилась еще одна — неведомая мне морна.
В окошке мелькнула широкая вода, заплескалась о колеса, рвануло свежим ветром — и снова пошел лес. Солнце, судя по всему, стояло уже высоко, но в возке был полумрак. Сильно трясло. Я вдруг почему-то вспомнила, что у нас на двоих неполная баклага, и у меня тут же пересохло в горле. Просить у Вентнора не хотелось. Он сидел, погруженный в свои мысли, даже глаза прикрыл — словом ему до меня не было никакого дела. Ну конечно — он ведь уже заставил меня поступить по-своему, теперь я никуда не убегу. Я попробовала тоже закрыть глаза, задремать — ничего не вышло. Хотелось пить. Но я молчала.
Вентнор зашевелился, вздохнул, и я почувствовала, что в руку ткнулось холодное. Это была баклажка.
— Пей, — сказал разведчик. — Дорога дальняя.
Мысли прочел, что ли? Я сделала три глотка, едва удерживаясь, чтобы не выпить все. Вентнор пить не стал, заткнул горлышко и повесил баклажку на пояс. Я вдруг испугалась, что он снова задремлет, и поспешно спросила первое, что пришло в голову:
— Вентнор, а что такое морна?
Вентнор потемнел:
— Если и впрямь этого не знаешь… Морна — это поветрие. Ничем от него не спастись. Если морна человека зацепит — умирает через два дня. Как — ты сама видела.
— Значит… и мы?
— Ну, не знаю, — он пожал плечами. — За три дня будет видно. Если через три дня не заболеем — все в порядке.
Мне только сейчас стало по-настоящему жутко. Я же провела ночь в той хижине, возилась с больным. Что же теперь — все? А Вентнор продолжал:
— В последний раз морна пришла с гор. Потому и назвали — Поветрие Скал. Мне тогда пятнадцать было, жил в поселке Синяя Мята. Ничего от поселка не осталось, одни пепелища. Вот так же сжигали хижины… — у него дернулась щека, — вместе с живыми еще сжигали.
— Как же так?!
— Морна, — повторил он в который раз проклятое слово. Потом обхватил голову руками и замолк. Я уже думала, что не услышу больше ни слова, но тут Вентнор поднял голову и уже спокойно сказал:
— Я тогда остался один. Воины из Ратанги подобрали меня. С тех пор я там.
— Ратанга? — ухватилась я за новое слово, втайне опасаясь, что оно окажется чем-то страшным. — Что это?
— Ты и этого не знаешь? — Вентнор взглянул на меня с откровенным удивлением. — Ах да… Ратанга — это крепость на горе. Возле перекрестка Трех Корон. И еще наше племя. Да ведь мы едем туда. Увидишь.
Я вздохнула тихонько. Увижу, да… Вспомнить только, зачем я туда еду. Но опасность морны была сейчас куда ближе и страшнее, и чтобы не оставаться с ней наедине, я готова была говорить о чем угодно:
— Там хорошо, в Ратанге?
— О да! — непривычно горячо ответил Вентнор. — Ратанга прекрасна. Какое солнце восходит там в ясные дни! Но когда мы уезжали, там было тревожно. Идет осень, скоро хлынут кочевники с запада, и северяне не дремлют. А тут еще это предательство…
— Какое?
— Твое. А впрочем, не твое, — поправил он себя со странной усмешкой. — Все равно оно нас здорово подкосило.
— Расскажи, Вентнор, — попросила я и добавила мысленно: "А то я и знать не буду, за что меня судят".
К моему удивлению, воин не отказался. Позднее он признался, что чувствовал мою тревогу и хотел отвлечь меня разговором. Они чуткие, разведчики из отряда Крылатых.
— Отчего не рассказать. Она… — он помедлил, — пришла к нам три года назад. Из здешних, но воспитывалась на Севере; она хотела сражаться вместе с нами. Мы приняли.
Он бросал короткие, будто обрубленные, фразы, и я подумала: может быть, именно так говорят о чем-то больном и горьком.
— Потом началось странное. Разведчики попадали в ловушки, гонцов перехватывали, три больших отряда были атакованы кочевниками и разбиты. Мы понимали — предательство. Начали искать и нашли. Ее.
Разведчик перевел дыхание, и я, воспользовавшись этим, спросила:
— А вы уверены, что это она, Вентнор? Вы не ошиблись?
Вентнор стремительно вскинул голову:
— Ошиблись? Дорого б мы дали за то, чтобы это была ошибка. Нет, все верно. Она… была хорошим воином и товарищем, мы долго не могли поверить… и проверили. Я выехал на разведку — об этом знали многие, но только она знала, каким путем. Там была засада. Я едва ушел… да не в этом дело.
Все, что он говорил, казалось мне страшной сказкой, и чем дальше, тем страшнее.
— А что с ней? — прошептала я чуть слышно.
Вентнор передернул плечом:
— Ее взяли. И хотели судить. Болард, брат Харена, был приставлен стеречь ее. А она… влюбила его в себя. Ей это всегда хорошо удавалось… И Болард помог ей бежать. Пытались догнать ее, Боско стрелял, и она повисла в стременах, но конь понес, мы не поймали его.
