Войцех Жукровский - На троне в Блабоне
Он наготове, немедля приносит поводок и стоит, растопырив лапы, а носом запахи ловит, ветерком занесенные в распахнутое окно. Он на страже и вовремя предупредит о засаде, а коли понадобится, будет драться, как самый верный друг. Он со мной, с нами навсегда, на радость и на горе.
Огромная осенняя луна выкатилась на небо; похолодало. Мы выходим в ночь, полную таинственного движения, шепотов и тревоги.
НОЧНЫЕ ВИДЕНИЯ
Шелест в густых виноградных лозах, вьющихся по стенам дома, спугнул мой первый крепкий сон. Кто-то пытался влезть и, добравшись до подоконника, случайно толкнул приоткрытую створку окна. Я затаил дыхание, притих, втулившись в постель… Еще полусонный, обеими руками обхватил подушку, как потерпевший кораблекрушение обхватывает спасительный обломок. Теплые волны сна отступили, и все же я чувствовал, вот-вот они набегут снова и унесут в бесконечность осенней ночи, заботливо прибьют к незнакомому берегу, где ждут необыкновенные приключения. Тяжелые веки то и дело на мгновение смыкались, и я опять начинал грезить, а шорох в ветвях возвращал к яви, заставлял вздрагивать от страха.
Из теплой постели вылезать не хотелось — в комнате похолодало, земля выстывала, на заре мог пасть первый иней и сковать побелевшие газоны, нездоровым румянцем опалить листья.
Поэтому я уговаривал себя: это шуруют полевые мыши, веточками потрескивают, а тишина в сияющее полнолуние донельзя усиливает любой звук.
Отъелись мыши в садах и огородах, где провели погожее лето, а с первыми холодами перебрались в ближайшие дома — в подполы, под крыши, чтобы с удобствами угнездиться на зиму. Лемех уже перепахал стерню, борона выволокла из земли тщательно выстланные мышиные гнезда. И мыши пустились в странствие целыми семьями, сгибаясь под тяжестью узлов со злаками и семенами трав, даже мышата волокли хоть по одному тучному колосу. Мамаши освещали путь фонариками, беспокойно пересчитывали свое озорное потомство. Прозрачные мышиные ушки улавливали любой шелест, даже едва слышное постукивание сухих маковых головок, похожих на погремушки. Мак очень хорош для праздничной сдобы, поэтому самые ловкие юнцы взбирались по увядшим листьям, выгрызали дырочку в дне маковки и высыпали все до последнего зернышка на разостланные холстинки.
Иногда в траве попадались брошенные мальчишками невыеденные подсолнухи. Сколько в них осталось полных, крупных семечек! Мыши торопко лущили их, торбы разбухали, зимние запасы умножались, и процессия двигалась все медленнее. Свернули прямо к нашему спящему дому, потому что отлично помнили об открытой отдушине в подполе. Достойные отцы подсаживали малышей, мамаши утихомиривали пискливую ребятню, шлепая кого надо хвостом. Подавали наверх в отдушину узлы с постелью, горшки и мешочки с приправами (насколько вкуснее заправленное ими кушанье!) — тмин и розмарин, пахучие листья мяты и можжевеловые ягоды. Юнцы, весело попискивая, первыми кидались на узлы и прочий скарб. Один сорванец шлепнулся прямо на спину старой жабе — жабья чета уже многие годы зимовала в тихой ямке под кадушкой с квашеной капустой.
— Вон отсюда! Здесь занято! — хрипели весьма нелюбезно жабы, когда в их укрытие заглядывали чутко подрагивающие мышиные мордочки. — Проходите дальше! В подполе места на всех хватит, и люди здесь на диво приветливы, даже их дочка не тыкает жаб палкой.
— Что вы, что вы, не беспокойтесь, мы только справиться, как вы устроились на зимовку. — Мыши вежливо раскланивались. — Доброй вам долгой ночи! О, хозяева позаботились даже о сене! — И они, довольные, принялись таскать сухие травинки из пышной подстилки на полках, приготовленных под яблоки.
— Приятных и вам сновидений, — ответствовал пан Жаб басом. — Пусть вам приснится клубничная грядка, улитки, червяки, омытые росой, — словом, разные деликатесы… А мы готовимся к долгому-долгому сну на всю зиму.
— А как же вы проснетесь, пан Жаб?
— Кадушка разбудит. Выберут всю капусту на бигос, начнут выскребать со дна, значит, пришла пора собираться в сад. Только вот за зиму так занеможется — пошевелиться нет мочи, а тут еще эти восемь ступенек; кабы не детки, не икра, которую хочешь не хочешь, а надо отложить в теплую лужу, уж и не знаю, одолели бы мы эти ступеньки… Да ведь дети, ничего не поделаешь… А какова весной музыка во всех прудах и водоемах, какое кваканье, что за переливы… Сколько мошек! А какие комарики танцуют тучами… Прекраснейшая пора!
— Мышата, не мешайте соседям! — пыталась урезонить расходившихся юнцов бабка; они шныряли по всему подполу, кувыркались в сене, один озорник надкусил яблоко, к нему тут же всем скопом бросились остальные — попробовать. Мышата расшалились совсем как дома. — Какое счастье, в этом жилище не хозяйничают коты, — признательно вздохнула бабка, воздев сложенные лапки к потолку. — Вы хоть знаете, как вашего дедушку пожрал кот?.. Ох, да что об этом говорить!
— Бабуля, ну пожалуйста, расскажи про дедушку, — упрашивали мышата.
— Это на сон-то грядущий? Такие ужасные истории…
— Ой, как интересно, мы хотим страшную историю, чтобы мурашки по спине бегали до самого кончика хвоста.
— Ну, так и быть, расскажу, надоеды. Только сначала соберите разбросанные вещи и помогите маме, снесите все в дом.
Мышата помчались вприпрыжку, в один миг постель оказалась на положенном месте, горшки на кухне, зимние запасы в кладовке. А какой радостный писк возвестил о том, что они отыскали старые игрушки; кот на колесиках качал головой, будто примеривался, за какой мышкой прыгнуть, усы у него совсем повылезли и одного глаза не хватало…
Бабка доглядела, хорошенько ли вымылись сорванцы, — без догляда они чуть смочили лапки в тазу да потерли глаза, — уселась в кресло-качалку и начала так:
— То был страшный дом, хоть и всяческим добром изобильный. С мышами воевали не на жизнь, а на смерть, хозяин пораскидал зерно с отравой по углам, под шкафами наставил мышеловок, а в них вкусно пахло кусочками копченого сальца, сочными шкварками, аппетитным желтым сыром.
— Ой, бабуля, как ты здорово рассказываешь! — в восторге пищали мышата, их длинные носики высунулись из-под одеял и чутко подрагивали, будто взаправду чуяли запах хрустящих шкварок.
— Запомните, самые лучшие шкварки получаются из корейки, а свиней нарочно выхаживают так, чтобы слои мяса чередовались с салом. Шкварки обжариваются, чтоб чуток похрустывали, не дай бог пережарить не разгрызешь. Дедушка ваш хорошо знал, какие шкварки я обожаю, и с риском для жизни доставал мне лакомство в доказательство своей любви. А как мастерски он действовал! Сначала изучалось место с расставленной западней, потом дедушка издали показывался коту, дразнил его, вызывал на поединок. Риск огромный: один прыжок рыжей бестии — и страшные когти пригвоздили бы моего возлюбленного, тогда еще жениха…
