Анна Котова - Небо бескрылых
— Сто, — мальчишка горячится, даже подпрыгивает слегка. — Сто, и ни узлом меньше!
— Ребята, пари! — провозглашает Уокер. — Принимаю ставки!
— Букмекер, — фыркает Альфи. — Ставлю десять клавдиев.
— Ставлю сорок на Алекса, — говорит молодой механик.
— Двадцать на Альфи.
— Пятьдесят на Алекса.
Уокер собирает деньги, Альфи доказывает, что выигрыш уже в кармане у его сторонников. Потом оглядывается:
— Где Алекс-то?
Мальчишка зарылся по уши в старую машину, только тощая задница, обтянутая рабочим комбинезоном, торчит.
Входит Дагобел, окидывает взглядом суету, прислушивается к разговорам.
— Сто клавдиев на Алекса, — говорит он, протягивая Уокеру деньги. — Пока вы тут развлекаетесь, парень работает. У него все получится, а вот у вас…
В голосе его звучат обещающие неприятности нотки, и механики поспешно берутся за инструмент.
Уокер косит единственным глазом на Дагобела, хмыкает, бурчит себе под нос:
— Гильдия, чтоб ее…
— 14-
На огонь можно смотреть бесконечно. Он то гудит, то затихает, оранжевые и синие язычки прихотливо изгибаются, пляшут, меняются, угли стреляют, шипят, рассыпаются, покрываются седым пеплом. Я поднимаю корявый сук, ворошу костер. Пламя веселеет, взлетают крошечные золотые искры, и вьются, вьются, отражаясь в зеркальной водной глади.
Где и когда это было — озеро, ночь, костер? — я не помню. Но ведь было.
Я зажигаю свечу и долго смотрю, не в силах отвести взгляд, на жалкий узкий огонек.
Свеча — тень костра, как костер — тень пожара.
Я тоже тень того, кем мне не стать никогда.
Наступает рассвет, и мы гаснем.
— 15-
Двое сидят на крыше дока.
— Здесь другие звезды… — Алекс смотрит в небо, запрокинув голову.
— Ну, не все, — отзывается Рессиус. — Просто некоторые на других местах.
— У нас общее небо, — Алекс вздыхает совсем по-взрослому. — Небо общее, а жизнь разная… Рессиус, почему?
— Почему в Анатоле жарко, а в Дизите холодно?
— Нет, это-то ладно… Почему люди воюют?
Дагобел пожимает плечами.
— Ваши замерзают и рвутся к теплу. А наши делят власть. Но знаешь… войны обязательно кончаются, и приходится договариваться.
— Война кончается, когда кто-нибудь победит. Как ты думаешь, победят наши или ваши?
— Кто — наши? — спрашивает Дагобел. — Маэстро Мариус? Или маэстро Эдонис Эраклеа?
— Маэстро Эдонис — это, выходит, наши? — Алекс кривится. — Рессиус, я его видел, он мне совсем не понравился. Лучше пусть победит маэстро Мариус.
— Тогда ваши, дизитские, проиграют вместе с Эраклеа…
Алекс замолкает, хмурит брови.
— Знаешь, Рессиус, — говорит он после долгого раздумья. — Пусть лучше выиграет твой Мариус. А потом наши дизитские будут договариваться. С ним. А не с этим Эдонисом.
— Это было бы совсем неплохо, — вздыхает Дагобел. — Но пока что мы проиграли.
— Папа тоже проиграл, — бросает Алекс. — Совсем. Насмерть.
— А ты победил, — замечает Дагобел. — Ты жив.
— И ты, — отвечает Алекс. — Ты тоже жив. Покажешь мне чертежи корабля?
— Покажу. Пойдем.
Они спускаются в комнату Дагобела. На столе расстелены чертежи.
— Она красивая, — говорит Алекс. — Серебристая.
— На эскизе — да, — Дагобел улыбается. — А уж как будет потом, в натуре, — поглядим.
— Серебряная, — повторяет Алекс. — Рессиус, ты возьмешь меня в команду, когда ее построят?
— Обязательно. Выучишься — обязательно возьму.
— Механиком?
— Механиком я бы тебя хоть завтра взял. Нет, ты можешь больше. Выше бери. Офицером. Если будешь заниматься. Задачу решил?
Алекс потупляет глаза.
— Ясно, — Дагобел качает головой.
— Я решу!
… За иллюминаторами давно ночь. Дагобел подходит к столу, смотрит на мальчишку. Уронив голову на исписанный формулами, исчерканный лист, Алекс спит, посапывая. Инженер трогает его за плечо, парнишка поднимает голову, смотрит сонно. На щеке чернильное пятно. Дагобел подталкивает мальчика к койке, тот покорно падает поверх одеяла и засыпает снова.
Рессиус смотрит на лист.
Задача решена. Вдвое короче, чем предполагал учитель.
— 16-
Иногда под свист ночного ветра меня одолевает бес — бес сомнений. Я смотрю в синюю темноту и думаю: правильную ли сторону я выбрал тогда? А потом накатывает жаркая волна стыда. Разве был у меня выбор? Нет, не так: разве мог я выбрать другую сторону?
Надо шикнуть на беса и прогнать его. Но я медлю.
Выбираю…
Иногда мне кажется: если бы я выбрал тогда иначе, она была бы жива.
И ненавидела меня?
Выбираю…
— 17-
Господину Мариусу Бассианусу
Маэстро!
Проект наш продвигается успешно. Отчет прилагаю.
Хочу обратить Ваше внимание на юного Алекса Роу, о которым я уже писал Вам. Мальчика необходимо учить, способности его явно выше среднего. Не могли бы Вы поспособствовать его поступлению в хорошее учебное заведение? Идеальна была бы военно-воздушная академия: мальчик проявляет интерес ко всему, что связано с полетами. Уокер готов оплатить обучение, но без Вашего содействия, полагаю, не обойтись: Алекс не анатолец.
Заранее благодарен.
Рессиус Дагобел
Господину Рессиусу Дагобелу
Здравствуй, друг!
Александр Роу может быть зачислен в Анатольскую военно-воздушную академию с будущей осени. Для процедуры оформления гражданства необходимы следующие сведения: 1. Дата и место рождения. 2. Ближайшие родственники. 3. Если таковых не имеется, — опекуны. 4. Личное прошение Александра Роу о предоставлении анатольского гражданства. Образец прошения прилагается.
Рессиус, наверное, будет проще, если одним из опекунов буду я сам. Пришли ко мне мальчика, я хоть посмотрю, за кого теперь придется отвечать.
Мариус Бассианус
— 18-
Ей нравилось летать. Это была самая большая радость ее жизни.
Переворот лишил ее всего, к чему она привыкла с детства, и вернуть утраченное было невозможно.
Кроме полета.
Подняться в небо снова, дышать небом, жить в небе.
Она тоже была крылата. Она вернулась в небо.
Однажды она осталась там навсегда.
— 19-
Алекс входит вслед за анатольским офицером в синей форме в огромный холл столичного дома господина Бассиануса. Мраморный узорчатый пол такой гладкий — как бы не поскользнуться. Высокие окна, за которыми синее анатольское небо. Посреди холла журчит фонтанчик с чистейшей водой.
Офицер протягивает пакет с бумагами чопорному слуге в зеленой с золотом ливрее.
