Станислав Романов - Больше, чем игра
Переводя кадр, Егор заметил краем глаза, как Ленька отложил в сторону свой рисунок, потянулся и протяжно, с хрустом, зевнул: у-а-а. Егор проворно навел на него фотоаппарат и щелкнул. Блиц полыхнул белым светом, Ленька резко захлопнул рот, звонко клацнув зубами. Лена тихонько засмеялась, а Егор сказал:
— Классный получится снимок — сущность Лентяя.
— Дурак, — обиженно сказал Ленька. — Предупреждать надо. Я чуть челюсть с испугу не вывихнул.
— Я тебя подловил, — сказал Егор, зачехляя фотоаппарат, — в этом и заключается весь интерес.
— Ну, подловил, ну и что, — буркнул Ленька. — Хельмут Ньютон выискался. И, вообще, ты вроде как по делу ко мне пришел…
— Ах да, — вспомнил Егор. — У меня новый заказ появился: настенная роспись, два помещения в детском саду.
— Понятно. — Ленька потряс своей лохматой башкой. — Сказочки всякие, колобки да репки. Это нам как два… — он покосился на Лену и поправился: — как дважды два.
— Колобки и репки отменяются, — сказал Егор. — Сделаем что-нибудь из Толкина. Я с заведующей детским садом разговаривал — она, в принципе, не против, надо только эскизы представить.
— Нет уж, эскизы ты сам делай, — заупрямился Ленька, все-таки Лентяем его прозвали не зря. — Я такой мелочевкой не занимаюсь. К тому же у меня — сессия.
— Эскизы я уже сделал. — Егор похлопал ладонью по фотоаппарату. — Поднялся на девятый этаж, где мы сами же все и разрисовывали, и нащелкал почти целую пленку. Сегодня отдам пленку в обработку — завтра фотографии будут готовы.
— До чего дошел прогресс… — немилосердно фальшивя, пропел Ленька.
— Мне твои паспортные данные нужны, — сказал Егор. — Договор на двоих будут составлять, все чин по чину.
— Сейчас. — Ленька полез в стенной шкаф, где висела одежда, а так же хранились краски, кисти, бумага, незаконченные рисунки и холсты и много еще всякого разного барахла.
— А моя фотография тоже завтра будет готова? — спросила Лена, пока Ленька копался в шкафу.
— Завтра, — кивнул Егор, приблизился к ней и аккуратно укрыл до шеи мятой ленькиной простыней. — Вот так, хватит на сегодня обнаженки.
— Я тебе не нравлюсь? — тихо спросила она.
— Нравишься, — признался Егор. — Но…
— Нашел! — радостно объявил Ленька, выбираясь из шкафа с красной книжицей в руке. — Вот, держи. — Он отдал Егору свой паспорт, прибавив: — Смотри, не потеряй.
— Дубликат бесценного груза? Никак невозможно, — натянуто улыбнулся Егор. — Ну, ладно. Я еще завтра зайду, занесу фотографии.
— Значит, до завтра, — сказал Ленька.
— До свидания, Егор, — сказала Лена.
Егору показалось, что она произнесла его имя как-то по-особенному. Да, наверное, просто показалось…
Он покинул общежитие в несколько смятенных чувствах, давно с ним не было такого, лет с шестнадцати. Лена, Лена, — думал он. Как она смотрела на него, явно с интересом, но… Но сейчас она в одной комнате с Ленькой, да еще в его кровати… Ленька, конечно, друг, и все же грустно.
Егор вздохнул и направился к остановке автобусного маршрута 13. На тринадцатом автобусе, вздыхая, он доехал до конечной остановки, вылез на площади, где стоял бородатый памятник мудрому основателю города, и пошел в фотолабораторию Кодак-экспресс сдавать в обработку отснятую пленку. Один кадр на пленке — это Лена…
Примерно в то же самое время Денис Брагин впервые в своей жизни взял в руки настоящий меч…
2
Воронин не любил дежурные недели, а они выпадали с неумолимой регулярностью календаря — через две на третью. Служил Воронин экспертом-криминалистом в Кировском РОВД. Кроме него экспертов-криминалистов было еще двое, но Воронин был среди них старшим, в чине капитана милиции.
Чем занимаются эксперты-криминалисты, в общем-то, хорошо известно из многочисленных детективных романов и фильмов: они — эксперты-криминалисты, то есть, — в составе следственной группы выезжают на место преступления, ходят там, смотрят, фотографируют и записывают, ищут всякие следы, отпечатки пальцев, улики и прочее. Все именно так и происходит в обычную рабочую неделю с понедельника по пятницу, с девяти часов утра до шести часов вечера. Но поскольку преступления совершаются (причем по большей части) и в остальное время суток, и даже в выходные дни, то на этот случай и предусмотрен дежурный эксперт-криминалист, который по возвращении со службы домой не расслабляется, а все время ожидает телефонного звонка от дежурного милиционера с вызовом на место происшествия. Дежурят эксперты-криминалисты по очереди, через две недели на третью; каждая третья неделя это просто проклятие.
Воронин посмотрел поздний фильм по телевизору и еще не лег спать, когда зазвонил телефон. На электронных часах светились зеленые цифры: 0.29. Воронин тяжко вздохнул: вряд ли это кто-то из друзей соскучился и захотел поболтать в столь поздний час. Он снял трубку и негромко — жена и дочь уже спали — сказал:
— Воронин. Слушаю.
— Не спишь еще? — спросил отдаленный голос майора Белова Алексея Андреевича. На этой неделе Белов был дежурным офицером.
— Нет, не сплю. Собирался только.
— Ну так собирайся теперь на происшествие.
— Чего там собираться, одеться только. А чемоданчик мой всегда наготове возле двери стоит.
— Ну и ладно. Машина за тобой подъедет минут через десять.
— Что случилось-то? Труп?
— Нет.
— Что же тогда?
— Два трупа.
Стояла светлая июньская ночь. Она была коротка настолько, что не успевало по-настоящему стемнеть, как уже начинало светать. Где-то неподалеку нескладно бренчали на гитаре, доносились высокие юношеские голоса, смех. Воронин, с высоты своих тридцати восьми лет, снисходительно усмехнулся никому: молодежь. Впрочем, в его улыбке было больше ностальгии, нежели снисходительности. Воронин совсем не считал себя старым, да и не выглядел на свои года — на вид ему было лет тридцать, не больше. Возможно, причиной этому были регулярные физические упражнения.
Послышался приближающийся шум мотора, затем и сам милицейский уазик вывернул из-за угла дома, подкатил к Воронину, притормозил. Открылась дверца — правая задняя. Воронин подхватил стоявший у ноги чемоданчик и забрался в машину. Все прочие участники нынешней команды уже были в сборе: рядом с Ворониным сидел опер Дементьев, впереди — следователь прокуратуры Копаев и, конечно, шофер по имени Толик; фамилии его Воронин не знал.
— Поехали, — скрипуче сказал Копаев.
Толик молча кивнул, тронул машину с места, вырулил со двора на улицу; на улице прибавил газу.
