Мария Чурсина - Ранние рассветы
— Что там с ней? — спросил он, не отрывая взгляда от своих желтоватых пальцев.
Из окошка на стол лился солнечный свет, а по разбросанным бумагам полз важный толстый жук. Такого просто в открытую форточку не выкинешь, такой имеет возможность сам заявлять о своих правах.
— Всё неплохо. Серьёзно занимается боевыми искусствами, все три сессии с отличием. Довольно уравновешена, вывести из себя тяжеловато.
— Таня, — Денис Вадимович сощурился на неё: молодая, в общем-то, женщина, исполосованная шрамами, что остались после локальных конфликтов — успела поучаствовать едва ли не во всех стычках с магами, которые случались в стране, страшно переживающая из-за того, что её отравили в запас, увлечённая своей работой. Курсанты почему-то прозвали её Горгульей. Может быть, за каменный — нет, обсидиановый — характер. — Если бы с ней было всё так замечательно, ты бы про неё не заговорила. Есть всё-таки слабое место, да?
— Да, — донельзя довольная собой, она черкнула в тетрадке ещё пару строк. — Вот и посмотрим, что получится.
* * *Говорить было особо и некогда. Не в поросшей же папоротниками низине, когда комарьё гудит чёрной тучей и норовит залезть в рот и нос — только успевай отплёвываться. Потом лиственный лес плавно перешёл в сухой ельник, прибираться через который приходилось, только крепко зажмурившись. По лицу то и дело хлестали колючие ветки.
Наконец, выбравшись на солнечную прогалину, Маша бросила сумку прямо на землю, а сама села на поваленное дерево.
— Всё, привал, сил моих больше нет.
Она вытерла со лба испарину. Хоть в лесу и было прохладнее, летнее солнце припекало, и Маша ощущала, как текут под футболкой капли пота. Снять бы куртку, да тут же налетят комары.
— Ну ладно, — Сабрина неохотно вернулась к ней.
Она присела рядом, вытащила из сумки карту с пометкой Горгульи — синими чернилами прямо по зелёному пятну леса — и компас. Поначалу предполагалось ориентироваться привычным человеческим способом.
За обсуждением направления их застал шум: в сухом ельнике захрустели ветки. Через него кто-то упорно пробирался, и вскоре в просвете замаячила розовая футболка. На поляну выбралась Тая и победоносно огляделась из-под козырька джинсовой кепки. Следом за ней, хоть и с приличным отставанием, вышла Венка, умаявшаяся от жары так, что куртку повязала болтаться на поясе.
— Девчонки, — улыбнулась Тая, подходя к ним с таким видом, словно совершенно случайно встретила на дискотеке. — А какой это квартал?
Она уставилась в свой план заповедника, будто ещё надеясь разобраться самостоятельно. Сабрина демонстративно сложила вдвое карту, которая лежала у неё на коленях, и подняла на Таю взгляд, не предвещающий ничего хорошего.
— Сорок шестой. А ты так и будешь спрашивать дорогу вместо того, чтобы самой её искать? Только прохожих здесь маловато, извини.
Венка, только-только отдышавшись, укоризненно посмотрела на неё.
— Мы немного запутались. Квартальный столбик с той стороны вывернут, лежит на земле.
— Ищите следующий. — Сабрина недовольно отвернулась, застёгивая сумку. Через полминуты она уже была готова продолжать путешествие, и внезапные попутчики её мало волновали.
— Сабрина, — тихо окликнула её Маша, но подруга даже не обернулась. Может быть, не услышала.
Тая с Венкой сделали независимый вид и, как могли, определились с направлением. Когда они снова нырнули в ельник, Маша побежала догонять Сабрину.
— Зачем ты сказала им неправду? Это же двадцать седьмой квартал. Или я ошибаюсь?
— Перестань, — фыркнула Сабрина тихо, как будто одногруппницы ещё могли их услышать. — Они сами должны ориентироваться, а я каждому встречному помогать не собираюсь.
С хрустом сломалась под её ногой сухая ветка, Сабрина поддела носком кроссовка трухлявый пень и ускорила шаг. Маше опять пришлось едва ли не бежать за ней, кое-как пытаясь восстановить дыхание.
— Почему ты так сделала?
Никаких вопросов кроме этого противного «почему» и не осталось, она в первый раз слышала, чтобы Сабрина так хладнокровно врала.
— Почему?
Сабрина остановилась и оглянулась, в упор посмотрела на сморщившуюся, будто собирающуюся чихнуть Машу.
— Потому что Горгулья всем «отлично» не поставит, — необычно звонко произнесла она. — Одни обязательно получат оценки хуже. И я не хочу оказаться на месте этих «одних».
Она перевела дыхание — видно, и сама не рассчитала скорость — и продолжила уже спокойнее:
— Одни не дойдут, другие по дороге заблудятся. Мы дойдём и получим свой высший балл. Тебе никто никогда не рассказывал, что это важнее, чем сдать экзамен по говорильне?
Смерив Машу ещё одним взглядом, она развернулась и пошла в прежнем направлении, неторопливо, но упрямо. Глядя в её спину, Маша думала, что она — дойдёт. Дойдёт, даже не улыбнувшись удаче, потому что это и не удача была вовсе, а сухой расчет. Дойдёт и повернёт в обратную сторону, чтобы завтра пройти ещё один маршрут.
Маша судорожно втянула воздух, пахнущий землёй и хвоей — тёплый, горьковатый аромат — и зашагала следом, по дороге осознавая, что не будь Сабрины, её собственной уверенности в своих силах резко поубавилось бы.
И Горгулья легко вычислит, кто в их паре работает хуже.
— Я не обязана всё за них выполнять. Достаточно, что я сейчас работаю за двоих, — выдала Сабрина, резко дёрнув головой — будто собиралась оглянуться, но передумала.
Сколько они шли молча, Маша не засекала по часам, но молчание это было совсем другое, чем утром. На этот раз молчание было тяжёлым и тягучим, и никто не решался первым его прервать, хоть Маша и перебрала мысленно несколько фраз — глупое и бесполезное занятие. Она не заметила даже, как ельник перешёл в сосняк, и появились большие солнечные пятна под ногами. Зашуршали сухие золотистые иголки.
— Не сердись, — примирительно произнесла Сабрина. — Расскажи лучше, что тебе вчера Горгулья говорила.
— А… — протянула Маша, задирая голову, чтобы посмотреть на подтыкающие небо верхушки сосен. — Да ничего интересного. Морали читала, что я учусь плохо.
* * *— Самунасуки, — Горгулья как будто бы из вредности называла её настоящее имя, а не прозвище. — Орлова Маша. Потом эти трое… Ник, Рауль, Мартимер. И Морозова Ляля.
Она вела ручкой по полям тетрадки, напротив списка курсантов, всякий раз останавливаясь и оставляя жирную точку возле того, кого называла.
— Эти шестеро. У них есть приличный шанс пройти полевую практику. Я бы, конечно, не так расставила их по парам. Но тут они должны решать сами, в этом весь смысл.
