Надежда Журавлева - Поклянись...
Домой он вернулся уже вечером и сразу же насторожился. В доме было тихо, как в гробнице. Вариан пожал плечами и открыл дверь. К жизни оборотнихи он относился, в принципе, равнодушно. Подохнет так подохнет, выживет так выживет.
- Все-таки жива, - несколько озадаченно произнес он минутой позже, коснувшись шеи оборотнихи. Пусть оборотней и считали нежитью, но сердце у них билось, по жилам текла кровь, а легкие нуждались в воздухе. И умереть от кровопотери они тоже могли. Вариан не слишком понимал, как эта самка умудряется жить с такими страшными ранениями, которые по большей части уже успели загноиться. Оборотниха пребывала в полубессознательном состоянии, но эльф видел, что, пока его не было, она пыталась разорвать путы и билась на полу, умудрившись поломать пару стульев. Даже сейчас, в запекшейся крови и собственных нечистотах, теряющая сознание, она пыталась оскалить зубы, а когтистые пальцы сжимались и разжимались…
- Красивая? Вряд ли, - вздохнул эльф. – Ладно, что с тобой делать. Ради мук, которые ты испытаешь в зверинце, можно и потерпеть…
Вариан потащил оборотниху на задний двор, где он уже давно загородил небольшой участок, чтобы не проникали чужие глаза. Хоть его дом и находился на самой окраине города, известного своим равнодушием к чужим секретам, но он предпочитал переусердствовать в отношении тех крошечных тайн, что остались. Вариан не любил наблюдателей и постарался обезопасить от них свое жилище.
Оборотниха пришла в себя после второго ведра ледяной колодезной воды. Ззастонала, закашлялась – вода попала в пасть. Эльф сел возле нее и начал промывать раны и шерсть. Пленница рычала, скулила, пыталась вырваться, но не могла. Ей оставалось лишь ждать, пока это исцеление, больше похожее на пытку, закончится.
Уже вскоре шерсть вновь заблестела серебром, а промытые раны, на которые Вариан наложил повязки, стали причинять гораздо меньше боли. Эльф, хоть и ненавидел оборотней, оставался эльфом, и великолепно умел лечить.
- Э-эй! Вариан! Ты где?! – раздалось за забором. Бывший наемник прислушался и ответно крикнул:
- Заходи давай, чего ждешь!
Норид сразу направился к нему и уважительно присвистнул, глядя на повязки:
- Что, пытаешь погасить в себе эту глупую ненависть или совесть проснулась?
- Нет, охраняю твои денежки. Какая-то она совсем дохлая.
Оборотниха зарычала, не собираясь признавать себя дохлой. Вариан легонько пнул ее, стараясь не задеть раны.
- Слушай, Вариан. – Норид посерьезнел, взглянул эльфу в глаза. – Я, знаешь, подумал… давай ты поклянешься?
- Что?!
- Поклянешься, - повторил полукровка, - что не убьешь ее. Это сейчас у тебя настроение такое благодушное, а потом? Как ненависть накатит, прибьешь… а мне, вообще-то, тот старик аж пятьдесят златов за нее обещал!
Эльф задумался. Полсотни златов – огромная сумма, на нее можно пару-тройку лет жить припеваючи, не работая, ради таких денег можно и потерпеть. К тому же Норид прав. Но…
- Я больше не верю в клятвы, - с горечью произнес он. – Но, так и быть, для твоего спокойствия… могу и поклясться… Клянусь этими миром и другими мирами, что не убью эту оборотниху и постараюсь не допустить ее смерти! Устраивает?
- Разумеется, - подмигнул ему Норид. – Только она у тебя пока останется, ладно? Сам понимаешь, я в городе живу, у меня соседей ого-го сколько…
- А у меня их мало? – Вариан поморщился, вспоминая косой взгляд соседа. Да, вой оборотнихи был хорошо слышен даже оттуда…
- А, да кто этого старика слушает? – легкомысленно отмахнулся наемник. – У него давно в голове ничего кроме дури и не осталось, ему никто и не верит! А больше у тебя соседей нет.
- Ну… ладно, - нехотя сдался Вариан. Он знал, что приятель может спорить часами, пока не переубедит. Подобные случаи уже бывали. – Только ты останься, клетку поможешь сколотить…
Во время их разговора оборотниха лежала неподвижно, настороженно прислушиваясь. Но когда эльф произнес слово "клетка", она резко рванулась к его ноге. Веревка, которой была обмотана ее пасть, затрещала.
- Ах ты! – возмущенно воскликнул полукровка, размашисто пиная нежить. – Словно понимает, о чем речь… Слушай, а они разумны?
- Оборотни? Нет, - эльф прослужил в наемниках более ста лет и прекрасно разбирался в повадках нежити и нечисти. – Даже разговаривать не умеют. Во всяком случае, с ними уже пробовали договариваться… один чокнутый наемник пробовал. Не получилось. Это просто тупые звери, практически бессмертные, способные жить более пятисот лет.
- Ясно. Ну хорошо, пошли сколотим эту твою клетушку. – Норид направился прямо к сараю, на ходу припоминая, как именно действовать молотком. Он никогда не дружил со столярным искусством.
Над клеткой трудились весь остаток дня и большую часть ночи. Хорошо хоть, Вариан смыслил в столярном деле больше своего незадачливого друга и даже пустил на клетку прочные дубовые двери, иначе бы они не управились и за три дня. Сумасшедший сосед вполне мог насладиться невероятной смесью воя, стука молотка, визга пилы и грязных ругательств. Но в итоге она все-таки получилась – неказистая, довольно тесная, но крепкая и способная удержать даже оборотня, с единственной решетчатой стенкой. Предусмотрительный Норид оплел прутья серебряной проволокой, а Вариан, кое-что смыслящий в магии, наложил на них гасящее звуки заклинание. Теперь вой оборотнихи, очень недовольной клеткой, был еле слышен.
- Ох, как хорошо! – блаженно простонал Норид, когда нежить была водворена на место. – Не, все-таки строительство – не мое дело.
- Ну-ну, - скептически заметил Вариан, настороженно глядя на оборотниху. Клетка клеткой, а серебро серебром, но вдруг они что-то не рассчитали? Эльф будто невзначай достал кинжал и показал его оборотнихе.
- Ладно, пошел я, - наемник спохватился, что уже давным-давно наступила ночь. – Сам понимаешь, остаться не могу…
- Иди уж, - эльф не стал сдерживать дружескую усмешку. – Брысь отсюда. Я сам справлюсь…
Когда приятель ушел, он сел около клетки и долго вглядывался в горящие желтым огнем глаза нежити. Странно… Это могло быть и обманом зрения, но Вариану казалось, что днем их выражение было более спокойным и разумным. Почти человеческим. Теперь же это были глаза дикого жестокого зверя, даже еще яростней и бессмысленней. На полузвериной-получеловеческой морде они смотрелись как нельзя кстати.
Оборотниха всей со всей силы ударила по прутьям и грозно зарычала, защелкала пастью. Вариану внезапно без видимых на то причин захотелось убить ее. Медленно и жестоко, так, чтобы она чувствовала смерть. Наплевать на все обещания, на огромный гонорар, на приятеля. Но что-то странное, слабое мешало ему…
