Дмитрий Денисов - Изначальное желание
Содрогнулась сама ночь. Но не я. Я терпеливо дождался, когда вопли поутихнут. И, как ни в чем не бывало, продолжал:
— Отнюдь. Но мне сказали идти туда, откуда пришел. Но я не могу однозначно сказать, откуда пришел — я постоянно странствую. Быть может, когда-то я бывал и вашем городке. Поэтому я и иду туда, откуда пришел. Так что, почтенные стражи, можете смело пускать меня внутрь. Ведь это ваше пожелание.
Молчание, прерываемое всхлипами, нытьем и приглушенной руганью, длилось слишком долго. Очевидно, они не могли сразу уловить всего смысла. Зато они поняли все сугубо по-своему.
— Каков ловок-то, — раздался новый голос. — Не иначе как волшебник. Может, загадаем чего?
— Прохвост он болтливый, — огрызнулся первый страж. — Зубы нам тут заговаривает. Наверняка посланец вражий. Видал, что творит? А ну опустите алебарды!
Я приободрился — страсти накалялись.
— Посланец вражий скорей всего прикинулся бы купцом и запасся золотом, — предположил я. — Обзавелся наперед телегой, понабрал какого-нибудь товара. И без лишней суеты проехал бы в город. Сунул вам горсть монет, так вы его и пропустили бы. А самое главное — никогда бы не стал разъезжать по ночам, и привлекать излишнее внимание.
Снова молчание. Но на сей раз иное — напряженное и задумчивое. Все осознавали мою правоту, так как не раз обирали проезжих купцов. Уже даже сложились определенные суммы, за которые мог проехать тот, или иной. И вряд ли они досматривали содержимое их повозок и телег. Хотя времена мирные — чего лишний раз тревожиться. К тому же купцы здесь проезжают нечасто.
Стражники долго вдумывались в мои слова. В общем-то, ни для кого не были тайной их дополнительные заработки. Но вслух об этом говорить все же никто не решался. Слухи имели свойство доползать до высших чинов. Могли и вернуться назад, устранив особо прыткого и наглого, чья алчность оказывалась безмерной. Пусть такое случалось редко, но все же случалось. А потому началась незримая борьба жадности и страха. Каменный рот пристыжено поджался. И молчал.
Наконец кто-то самый проницательный нарушил молчание:
— А у тебя, чего, золото есть?
Я приглушенно рассмеялся. Наконец-то они подошли к самому главному. К той великой нерушимой правде, во имя которой они и торчали здесь сутками напролет. В голосе я услыхал плохо прикрытую жадность. Разумеется, победила она. У таких она всегда побеждает. Она мелко дрожала, словно снасть рыболова, который замечтался о крупной рыбине. И в мыслях своих уже разрисовывал пир, где в центре стола будет стоять большой поднос с его уловом. Ловил на себе восхищенные глаза, горящие вокруг. Он станет гордо и важно рассказывать о том, с какими упорством, трудом, даже риском для жизни, удалось ему выудить эту грандиозную тушу. И все с неподдельной завистью будут кусать локти.
Я тихо смеялся. А после таинственно заговорил:
— О, нет, не золото.
Мои слова разом порвали шлейф мечтаний и беспощадно развеяли его. Запахло свежей злостью. Я продолжал:
— Зато у меня есть то, что дороже золота.
Развеялась и новоявленная злость. Многие снова высунули железные головы. Они спешили разузнать, что же может быть ценнее золота. Снова пробивались запахи интереса и… новорожденной жадности.
— Да ну?!
— А что это?!
— Где взял?!
— Сколько стоит?!
— А сколько у тебя этого?!
Вопросы посыпались градом. Я стоял и ликовал. Как приятно в такие мгновения ощущать запах обострившихся желаний. Ведь каждый, под словом «золото», понимает какие-то свои блага и удовольствия. Не были исключением и стражи. Каждый из них в этот миг мечтал о чем-то своем. Разумеется, многие желания совпадали и выглядели обыденно. Но некоторые все же заслуживали особого внимания.
— Чего-то не верится, — я снова услыхал первого стража. Но голос его звучал уже мягче и вкрадчивее. Сомнение и алчность сливались в нем, размягчали и насыщали долей искренности. — Показал бы, что ли?
— А разве не видно? — удивился я, пристально всматриваясь в бойницу. Ее заполонили стальные нагрудники и шлема. Всем не терпелось хотя бы посмотреть на меня. Глава снова высказался:
— Так… темно же.
Я покачал головой, но они не разглядели моего жеста.
— Далеко не все можно глазами увидать. А то, что поистине ценно, мы всегда подальше прячем.
— Ты опять за свое?! — вновь возвысился голос. — Опять лукавишь?!
— Пусть проходит, — зашептали ему на ухо, но я прекрасно слышал, — видать денег немного, вот он цену и сбивает. Так мы его под предлогом обыска и обчистим. Давай уже.
— Не нравится он мне, — таким же шепотом ответил глава стражи. — Уж больно болтлив, да на язык ловок. Утра бы дождаться — хоть поглядеть на него.
— А то вдруг упырь какой? — подхватил еще один.
— Да какой к лешему упырь! — набросился на него старший. — Уж давно пора перестать верить вракам!
— Враки враками, а упыри есть, — настойчиво твердил всеверующий страж. — Вон, в соседней деревне ребенка задрал…
— Так то ж волк был!
— Какой к лешему волк?! Упырь!
— Так его же видели!
— Упыря?
— Не, волка.
— Кто видел?
— Да Прытень Прыщавый и видел.
— Это он тебе сказал?
— Ну да.
— И ты веришь этому свистоплясу?
— Так был бы свистопляс, он бы и насочинял про упыря. Зачем ему про волка врать?
— Да он всегда врет!
— Это, смотря кому. Если с ним бражкой поделиться, так он и откровенничает.
— Да с хмеля он такого наговорит…
Я стоял и давился смехом, слушая их словесную перепалку. Но внезапно подул сильный ветер, набежала большая черная туча и поглотила луну. Факельный огонек пристыжено дернулся и мгновенно погас. Все утонуло во мраке. Сонно и жалобно заскрипели далекие деревья…
И вдруг завыл волк. Хоть далеко, но столь тоскливо и зловеще, что я даже улыбнулся, обнажив клыки. Однако во тьме их никто не смог разглядеть. Страх, словно туман, начал вытекать из высоких бойниц, сочиться меж каменных стыков, ползти по стене и утекать в ночную траву. Послышались бряцанье и скрежет — стражи непроизвольно отпрянули вглубь укрытия. Пусть они не из робкого десятка, но подобные трюки действуют на всех одинаково. Дешевые трюки, следует сказать. Но им хватило.
Через минуту туча прошла, а ветер поутих, опустив полы моего рваного плаща. Тьма снова расступилась, и лунный свет облил гранитную цитадель. Вой прекратился и унесся вслед за тучами в безбрежность ночи. Глубокие черные тени вновь подчеркивали ее неприступность. Я стоял и любовался творением давних веков. Чья-то мысль воплотила такую твердую и нерушимую идею, превратив горную породу в стены и башни. Чья-то мысль гнала рабов и крестьян, принуждала тащить глыбы серого гранита, отесывать их, и укладывать на известковый раствор. Чья-то мысль заставляла архитекторов делать чертежи и расчеты, придумывать форму и размеры бойниц, зубцов, конструкцию ворот. Но почему-то никто не задумывается об этом. Все свыклись, и живут, даже не подозревая, какая глубокая и расчетливая мысль творила подобное великолепие. Ведь подтверждением тому служит его многовековая история. Хотя и не слишком высока стена, да и башни маловаты. Но по тем временам цитадель служила надежным укрытием от толп варваров, живших в лесах. Да и сейчас не каждая армия сможет штурмовать твердыню. А при правильной обороне и должных запасах пропитания можно выдерживать многомесячную осаду…
