Светлана Крушина - Голос дороги
— В двух словах не расскажешь, Брай.
— Конечно. Пойдем в дом! — заторопился Брайан. Он пошел было к дому, и вдруг спохватился, снова обернулся к Грэму и сжал его руки, крест накрест, в традиционном наинском рукопожатии. — Клянусь Тса, я так рад тебя видеть, Грэм! Ну, пойдем, пойдем, поздороваешься с Анастейжией. Она с ума сойдет от радости, когда тебя увидит.
Обстановка внутри дома была очень простой, без претензий, но все было разумно, к месту, аккуратно и чисто. Чувствовалась женская рука. Мимо с воплями и визгом пронеслись два рыжих вихря, и Брайан сказал с гордостью:
— Мои наследнички: Лал и Джем, редкостные бандиты, все в меня.
— Судя по волосам, они все-таки пошли в Нэсти, — улыбнулся Грэм.
— Уверяю тебя, только волосами. Ну, не повезло, что же делать… Нэсти! Иди сюда, у нас гость! — крикнул Брайан.
— Не могу, Брай, я вся в муке! — отозвался из глубины дома женский голос.
— Ерунда, иди скорее. Садись, Грэм.
Но сесть Грэм не успел. В комнату вошла невысокая, тоненькая молодая женщина с пышными рыжими волосами, узлом закрученными на затылке. Она на ходу вытирала обсыпанные мукой руки о передник, и вид у нее был сердитый и смущенный одновременно. Увидев высоченного Грэма, торчащего посреди комнаты, как шест, она присела в неглубоком книксене и быстро сказала:
— Простите, сударь, за мой вид; не знаю, что это вздумалось Брайану…
Грэм чуть не рассмеялся: манеры у Анастейжии остались такими же изысканными, и они до нелепости не подходили к этому дому и этой обстановке. Да и кто бы мог подумать, что он увидит Анастейжию, собственноручно месящую тесто!..
— Здравствуй, Нэсти, — сказал он. — Ты тоже меня не узнаешь?
Она быстро его оглядела, на секунду задержав взгляд на мече. Потом впилась пристальным взглядом в лицо и вдруг всплеснула руками:
— Грэм! Ой, Грэм, это по правде ты! — и завизжала от восторга, как девчонка. Грэм засмеялся, подхватил ее на руки и несколько раз крутанул по комнате. Она показалась ему легкой, как пушинка, да и доставала ему теперь только до плеча. — Ах ты, маленький бродяга!
— Не такой уж и маленький, — заметил Брайан.
— Да, правда. Ты так вырос! Как же ты нас нашел?
— Я все расскажу, но это долго.
— Конечно! Ты, наверное, устал с дороги. Брай, нагрей воды, Грэму нужно умыться. А я займусь обедом.
Брайн беспрекословно повиновался. В дверях он обернулся и подмигнул Грэму: держись, мол.
— Пойдем, Грэм, — позвала Анастейжия. — Посидишь со мной, я тебе местечко у печки освобожу. А то ты на ногах едва стоишь.
На кухне она усадила его на стул, а сама принялась за тесто, из которого лепила маленькие пирожки. У нее выходило очень ловко. Грэм отцепил меч и положил его на пол вместе с заплечным мешком и пыльным плащом. С наслаждением вытянул длинные ноги. Он любил сидеть на кухне, это всегда было его любимое место в доме. Здесь всегда горел огонь, вкусно пахло, хлопотали женщины.
— Я уж и не чаяла увидеться, — весело говорила тем временем Анастейжия, укладывая пирожки на противень (Грэм сразу вспомнил пирожки, которые с таким аппетитом уплетала Илис, и у него забурчало в животе). — Сколько нас носило по миру, пока не приехали в Карат — лучше и не вспоминать. Кто мог представить, что нас занесет так далеко от Наи? Да и тебе, кажется, на месте не сиделось? Не утерпел дома, да?
— В клетке оказалось не так уж и хорошо, — вздохнул Грэм. — А вас я едва отыскал. Два года за вами шел.
— Если б мы только знали, весточку бы оставили… Прости.
— Да, ерунда. Я же нашел вас… Послушай, Нэсти, а кто такая Илис?
Анастейжия предплечьем отвела с лица волосы.
— Разве ты ее знаешь?
— Она меня сюда и привела. Познакомились сегодня… Кто она?
— Точно не знаю, — замялась Анастейжия. — Брайан тебе лучше про нее объяснит, если только захочет: он ее недолюбливает. Вообще она странная девушка.
— И впрямь, странная.
В тепле его разморило, и он начал клевать носом. Видя это, Анастейжия примолкла и дальше занималась делами молча. Грэм уже почти задремал, когда появился Брайан и заявил, что горячая вода ждет его. Они вышли во внутренний двор. Еще не совсем очнувшись от дремоты, Грэм скинул рубаху и опрокинул на голову целое ведро воды.
— Что это? — неживым голосом вдруг спросил Брайан. Грэм утер воду с лица и увидел, что Брайан смотрит ему на грудь, и щека его дергается. Грэм с грохотом поставил ведро и отвернулся, пряча выжженное на груди клеймо, но Брайан схватил его за плечи и заставил посмотреть в лицо. Оба побледнели.
— Что это такое? — требовательно повторил Брайан. — Каторжное клеймо?
— Сам все видишь.
— Ты с каторги бежал?
— Да. Я…
— Можешь не говорить, ни о чем спрашивать я не собираюсь, — резко остановил его Брайан. — Я ничего не видел.
— Спасибо, Брай.
Брайан молча бросил ему полотенце.
В доме уже был накрыт стол. Обед прошел шумно; двойняшки, несмотря на постоянные одергивания матери, не желали вести себя тихо и пристойно. Гость вызывал острое их любопытство, они так и ели его глазами и то и дело начинали приставать с вопросами. Грэм отвечал им что-то, уже едва ворочая языком. Сразу после обеда Анастейжия выгнала из дома детей и постелила ему на широкой лавке в большой комнате. Он с радостью принял приглашение отдохнуть. Наконец-то можно было снять одежду и выспаться по-людски: чаще-то всего приходилось спать не раздеваясь. В одной рубашке он забрался под одеяло и сразу же уснул. Несколько раз в комнату заходила Анастейжия: то приносила его дорожную сумки и меч, то по своим делам, — но он ее не слышал.
2
Разбудили Грэма приглушенные женские голоса и смешки, и звяканье чашек. Он открыл глаза и приподнялся на локте. За столом сидели Анастейжия и Илис, они пили чай и беседовали. Грэму захотелось потрясти головой и протереть глаза: ему кажется или Илис действительно спокойно сидит в доме Брайана, и ее никто не гонит взашей? Но тут же он решил, что объясняться это может очень просто: скорее всего, Брайана просто нет дома.
Над чашечками поднимался ароматный пар, девушки осторожно прихлебывали из них, вполголоса беседовали и то и дело прыскали от смеха, прикрывая рты ладошками. Илис сегодня была в шелковой черной блузе. Ее кафтан валялся на сундуке поверх меча Грэма. Такой наряд позволял видеть пару метательных ножей, засунутых за пояс. Вполне вероятно, еще одна пара, а то и две, скрывались в сапогах или где-нибудь еще.
Решив, что подглядывать дальше неприлично, Грэм кашлянул и сел на скамье, ничуть не смущенный своим неглиже: всю стыдливость из него давно уже выбили. Девушки повернулись к нему и хором сказали:
