Роджер Желязны - Имя мне — Легион
Верно, что проект «Мохоул» был мертворожденным, но в конце концов намерения его организаторов возродились в еще более обширном и сознательном проекте.
Большинство людей знает, что земная кора под континентами имеет толщину более 25 миль и что пробудить ее нелегко. Другое дело — океанское дно. Это должно дать возможность более короткими скважинами достичь верхних слоев мантии. Вспоминались и данные, которые могли бы быть получены. Но учтите еще кое-что: не вызывает сомнений, что пробы из мантии могли бы доставить и ответы на ряд вопросов, касающихся данных радиоактивности и горячих течений, геологического строения и возраста Земли. Изучая природу, мы узнали границы и толщину различных слоев внутри коры и могли бы проверить это экспериментально — скажем, то, что узнали при изучении сейсмических колебаний во время землетрясений. Пробы осадочных пород дали бы нам полную летопись Земли до тех пор, когда на лике ее появился человек. Но все это повлечет за собой и другое — много чего другого.
— Еще? — спросил Мартин.
— Ага. Спасибо.
Если изучить документы Международной Геологической Ассоциации и публикации геофизиков «Действующие вулканы мира» и если занести на карту все потухшие вулканы, то можно выделить вулканические пояса и пояса землетрясений. Это «Огненное Кольцо», окружающее Тихий океан. Начинаясь у тихоокеанской кромки Южной Америки, оно прослеживается севернее в Чили, Эквадоре, Колумбии, Центральной Америке, Мексике, западных штатах США, Канаде, Аляске, а потом вокруг и вниз — по Камчатке, Курилам, Японии, Филиппинам, Индонезии и Новой Зеландии. И не забудьте о Средиземноморье и о районе Атлантики близь Исландии.
Мы как раз там и были.
Я поднял кружку и сделал глоток.
В мире около шестисот вулканов, которые можно квалифицировать как «активные», хотя в действительности они долгое время не работали.
Мы добавим еще один.
Мы пришли, чтобы сотворить вулкан в Атлантике. Если точнее, вулканический остров вроде Суртсея. Это и был проект «Румоко».
— Я снова пойду вниз, — сказал Мартин, — видимо, где-то через несколько часов. И я был бы очень благодарен, если бы ты сделал одолжение и приглядел бы за той проклятой аппаратурой. Я отплачу тебе за это как скажешь.
— Ладно, — согласился я, — пусть мне дадут знать, когда ты пойдешь вниз в следующий раз, только заранее, а я постараюсь околачиваться возле пультовой. Если что-то пойдет не так, я попробую прийти на помощь, если рядом не окажется никого, кто сумеет сделать это лучше меня.
Он хлопнул меня по плечу:
— Спасибо и на этом. Спасибо.
— Ты боишься?
— Ага.
— Почему?
— Эта проклятая штука, похоже, приносит одни несчастья. Ты будешь моим талисманом. Я ставлю тебе пиво за всю дорогу от пекла и обратно, только держись поближе. Я не знаю, в чем кроется беда. Может, просто в невезении?
— Может быть, — согласился я.
Секунду я разглядывал его, потом вернулся к пиву.
— Карты с изотермами показывают, что место в Атлантику мы выбрали верное, — сказал я. — Единственная вещь в моих занятиях, о которой я никому не говорю.
— О чем? — спросил он.
— Всякая всячина насчет магмы, — ответил я. — Но кое-что донимает меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не знаешь, как будет вести себя разбуженный вулкан. Он может напоминать Кракатау или Этну. Даже магма может быть любого состава. А при соединении огня, воды и воздуха это может дать любые результаты.
— Я думаю, что у нас есть гарантия безопасности?
— Полагаю. Ученые утверждают, но это лишь предположения, и только.
— Ты боишься?
— Уверены во всем только ослы.
— Нам грозит опасность?
— Не нам, поскольку мы будем у Шоссе из Преисподней. Но эта штука может поднять в мире температуру, привести к изменениям в погоде. Я допускаю такое.
Он покачал головой:
— Мне это не нравится.
— Может, все твое невезение уже кончилось, — предположил я.
— Возможно, ты прав.
Мы прикончили пиво, и я встал:
— Ну, я пошел.
— Может, еще по банке?
— Нет, спасибо, мне надо еще кое-что сделать.
— Ну, я дам тебе знать.
— Ладно, — сказал я, вылез из шезлонга и направился на верхнюю палубу.
Луна давала достаточно света, бросая тени вокруг меня; вечер был достаточно прохладен, и мне пришлось застегнуть воротник.
Я немного полюбовался волнами, а потом вернулся к себе в каюту.
Я послушал последние новости, потом почитал и, наконец, отправился с книгой в кровать. Немного спустя, почувствовав сонливость, я положил книгу на тумбочку, выключил лампу и позволил кораблю укачивать меня.
…Надо хорошо выспаться. Завтра — решающий день проекта.
Как долго я спал? Наверное, несколько часов. Потом меня что-то разбудило.
Дверь открыта, и я слышал шаги.
Я лежал, окончательно проснувшись, но не открывая глаз, и ждал.
Затем вспыхнул свет, сталь сверкнула у моей головы, и чья-то рука легла на плечо.
— Вставайте, мистер, — проговорил кто-то.
Я притворился, что медленно просыпаюсь.
Их было трое. Свет ослепил меня, и я протирал глаза, ощущая в двадцати дюймах от своей головы дуло пистолета.
— Какого черта? — осведомился я.
— Нет, — сказал человек с пистолетом, — вопросы будем задавать мы, а ты — отвечать. Других вариантов не будет.
Я сел, привалившись спиной к переборке.
— Ладно, — сказал я. — Чего вам надо?
— Кто ты?
— Альберт Швейтцер.
— Мы знаем, что ты так себя называешь… Кто ты на самом деле?
— Он и есть, — ответил я.
— Нам так не кажется.
— Извините.
— Как и вы нас.
— Ну?
— Расскажите нам о себе и о своем задании.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Встать!
— Тогда будьте любезны подать мне одежду. Она висит на крючке на двери душевой.
Вооруженный повернулся к напарнику:
— Возьми, обыщи и подай ему.
А я оглядел его.
На нижней части его лица была косынка. Так же, как и у другого парня, который походил на профессионала. Но о масках больше заботились любители. Это был лучший вариант — скрывает очень мало, но основное: нижняя часть лица очень легко идентифицируется.
— Спасибо, — сказал я, когда один из них швырнул мне мой синий халат.
Он кивнул, и я набросил халат на плечи, сунул руки в рукава, запахнул полы и сел на край кровати.
— Ладно, — сказал я. — Чего вам надо?
— На кого ты работаешь? — спросил первый.
— На проект «Румоко».
Он слегка ударил меня левой, крепко держа пистолет.
— Нет, — пояснил он, — поподробнее, пожалуйста.
— Я не знаю, о чем говорить. Можно закурить?
— Давай… Нет, погоди-ка, дай-ка сюда. Я не знаю, что там у тебя может быть в пачке.
