Александра Павлова - «Пока мы под сердцем любовь эту носим, все ставя на карту…»
— Принимаю вызов. Какова ваша цель?
— Положить конец лжи, порочащей честь ее величества королевы Алаириэн. Что с ней произошло?
Вот так. Два месяца спустя, когда все, казалось, думать забыли… Выхода не было. Магия перед лицом Мудрых бессильна.
— Она убежала из заточения. Больше я ничего не знаю. Что вам за дело до нее?
— Я люблю ее! Занималась ли ее величество королева Алаириэн недоброй, вредной для людей магией?
— Нет. Но это не важно! Королевой ей больше не бывать! Если она и осталась жива, то страшно изуродована, лишилась магической силы и не сможет больше ее обрести! Если даже найдешь ее, от твоей любви не останется и следа, когда увидишь ее клеймо!
— Я, Вэрелен Айльри, благодарю Мудрых за справедливый суд, — голос был холоден как лед, особенно после истерических выкриков колдуна. — Вы, как ни странно, дворянин, так что защищайтесь! Пусть все честные люди и верные подданные нашей королевы будут моими секундантами. Наверняка среди вас есть чародеи — окажите любезность, последите за честностью поединка!
Лэйри проснулась с чувством, что вспомнила что-то важное. В ушах звучал голос Аскельда, негромкий, тревожный, неповторимый: «Но жизнь и такая мила и желанна, замечу я робко…» Потом еще строчка, и…конечно же, как она могла забыть! «Пока мы под сердцем любовь эту носим, все ставя на карту…» И как всегда, когда она пела или слушала эти слова, представила себе Вэра. Почему? Ведь вроде совсем не про него! Причесываясь на ощупь и щурясь в чердачное окно на утреннее солнышко, она вспоминала. Каждую встречу, каждую улыбку. Особенно ту невероятную неделю в темнице. И вдруг поняла: конечно, не про Вэра. Про нее.
А что, бывают ведь странствующие рыцари, которым безответная любовь придает сил. Может быть… Только удастся ли самой провести ритуал? В любом случае, надо попытаться. Королевская магия, завязанная на безответную любовь? Ну, а что ей осталось, с такой-то рожей.
Через две недели исчезли шрамы на запястьях от едких веревок. Через три — на спине от плетей. Еще через одну остался только след лапы потусторонней твари на щеке. Лэйри пела в портовой таверне, в основном песни Аскельда и его друзей. Слушали, то затаив дыхание, то подпевая. Пытались зазвать как счастливый талисман на корабль, она соглашалась с условием: курс на ту сторону Большого лабиринта. Отступались. А Лэйри втихомолку, только что от себя не таясь, пробовала по утрам чары Зова.
— … не сможет тебе сказать, когда придем мы домой! — и последний аккорд суровой и веселой, грустной и чуть мечтательной морской песенки. Аплодисменты и негромкие слова:
— Лучше меня, причем намного. Особенно гитара.
— Спасибо… — Лэйри едва заставила себя поднять глаза, до последнего не веря — но этот голос ни с чем не спутать.
— Государыня! — За всю свою длинную, богатую приключениями жизнь бард и мореплаватель Аскельд не бывал так потрясен. — Какими судьбами? …
— Длинная и невеселая история. А вы?
— Именно сюда привели ребята, послушать, как в таком дальнем краю хорошо поют мои песни. А в гавань — тебе ли спрашивать, твой Зов, конечно.
Вот вам и магия безответной любви…
— Куда держите курс?
— Куда прикажет наша королева, разумеется.
— Насчет этого… Идемте на корабль. Разговор долгий.
Корабль назывался «Славный» и был лучшим в королевском флоте — во всех отношениях: лучшая команда, лучшие ходовые качества, лучший капитан, лучший бард. А теперь и лучший талисман удачи — королева-чародейка Алаириэн. Через Лабиринт прошли как по ниточке — лучшие кары и лоции, да еще и Лэйри пошепталась с ветром! Вечером встали на якорь, с рассветом на шлюпке примчался слегка ошалелый молодой помощник начальника порта.
— Что у вас происходит? — спросил капитан.
— Приют для умалишенных у нас тут, простите за откровенность. За полгода вашего плавания такое приключилось — не узнаете королевства!
— Давайте по порядку.
— Ее величество погибла при занятиях недозволенным чародейством.
— Знаем, дальше, — невозмутимо произнес капитан. Вот выдержка!
— Вэрелен Айльри объявился в городе, посреди Королевской площади вызвал главного министра на суд Мудрых, заставил его признать, что это ложь и что где королева, неизвестно, только она утратила магическую силу и изуродована. А сам Айльри сказал, что любит ее величество, закончил суд, тут же вызвал его на дуэль и убил вторым выпадом. Тот пытался колдовать, но в толпе случились маги, которые ему помешали, а он от шпаги-то отвлекся! И тут прискакал гонец с известием о нападении. Этот проклятый министр, оказывается, открыл все границы. Только северо-восточные охотники не подчинились, это нас и спасло. Мы выдержали осаду, теперь гоним их обратно. Правда, во время осады отрекся король. Вэрелена Айльри сгоряча чуть не короновали, но он шарахнулся, как от чумы. Есть, говорит, законная королева, и она вернется, пока выбрать регента, как положено (господина То винне выбрали), а мое, дескать, дело маленькое — разведка и кавалерийские атаки. А то, что он любит ее величество, так это, говорит, никого не касается, на площади он об этом прокричал перед всеми только в надежде, что это ей вернет магическую силу. Правда, ученые маги говорят, что пока ее величества здесь нет, это не поможет. Вот так.
— Что ж, вы привезли нам важные новости, а мы вам в ответ — нашу государыню. Свидетельствую как человек, испытавший на себе — со всеми королевскими чарами.
За этот день Лэйри измучилась так, что на закате позорно сбежала от своих верных и мудрых советников на вершину башни, в свою комнату с окнами на все стороны света. Заколола волосы, распахнула окно и подставила лицо ветру и алым закатным лучам. А ветер поднялся нешуточный, хотя и теплый, особенно здесь, наверху, в ушах так и свистело.
Со спины она была так похожа на себя прежнюю, как только возможно — гладко зачесанные и собранные в узелок темные волосы, гордая головка, точеная шея, легкие руки, ладони лежат на стене по обе стороны окна, и рукава светло-голубого платья трепещут на ветру, как крылья. «Как только взглянешь на нее, вся твоя любовь…» да много чести для этой мрази, чтоб я помнил его слова! Держись, Вэр, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, глаза бы не раскрылись шире от неожиданности. Ты просто не увидишь шрамов, для тебя их не будет — вдруг тогда их не станет и для нее?
— Лэйри.
Она инстинктивно обернулась, рука дернулась к шпилькам… Какие мелочи в сравнении с тем, что мерещилось ему в кошмарах, где он вздрагивал от жалости при виде жуткого клейма, а Лэйри в ответ то бросалась со скалы, то растворялась в воздухе, то просто поворачивалась и уходила! Перехватить руку, привлечь к себе… поцелуй в правую щеку — это сейчас важнее, чем в губы. Лэйри пытается вырваться, на худой конец отвернуться — куда там! В последний миг мелькает мысль: а вдруг ей будет больно …
