Роберт Сальваторе - Последний Порог
Старый колдун и глазом не моргнул.
Мираж рассмеялась.
— Как ты думаешь, будь он таким, смогла бы я когда-нибудь провернуть с ним подобную аферу? Ты считаешь меня дурой, старый колдун?
Дрейго Проворный отмахнулся от глупых вопросов и сделал новый глоток, тихо ругая себя за столь пылкое выражение такой далеко идущей мысли. Он понял, что оказался вне игры. Напряжённость их переговоров с Паризе Альфбиндером одолевала его.
— А не знает ли этот Эрлиндир кого-нибудь другого, кто мог бы пользоваться особой благосклонностью у его богини? — спросил он.
— Возможно, это глава его ордена.
— Нет, или может быть, — согласился колдун. — Я ищу тех, кому благоволят боги, так называемых Избранных.
— Майликки?
— Любых богов. Будет приветствоваться и щедро вознаграждаться любая информация, которую ты сможешь собрать для меня по этому вопросу.
Когда он направился налить новую порцию бренди, Мираж с большой долей скепсиса и интриги спросила:
— Дриззт До'Урден?
Дрейго Проворный снова пожал плечами:
— Кто знает?
— Возможно, Эрлиндир, — ответила Мираж.
Она допила свой бокал и уже собралась уходить, но задержалась, только чтобы взглянуть туда, где пленённая Гвенвивар мерила шагами клетку.
— Наслаждайся своим временем на Ториле, — заметила она.
— Наслаждайся… — пробормотал себе под нос Дрейго Проворный, когда она ушла.
Не часто он прислушивался к таким советам.
Часть I
Искалеченное дитя
Не думал, что такое возможно, однако мир вокруг меня становится всё более серым и запутанным.
Сколь явной была разница между светом и тьмой, когда я впервые вышел из Мензоберранзана. Сколь преисполнен был я праведной веры, даже когда моё будущее было покрыто мраком. Я мог стукнуть кулаком по камню и заявить: “Это правильно, а это неправильно! Так в мире всё встаёт на свои места,” — с полной уверенностью и внутренней удовлетворённостью.
И теперь я странствую с Артемисом Энтрери.
И теперь моя любовница — женщина, которая…
Грань между светом и тьмой становится всё тоньше. То, что раньше казалось абсолютно понятным, быстро превращается в сбивающий с толку туман.
В котором я блуждаю со странным чувством отрешённости.
Конечно, туман этот был всегда. Изменился не мир, а только моё восприятие. Всегда были, есть и будут воры, такие как фермер Стайлес и его шайка разбойников. По букве закона они действительно преступники. Но разве чаша весов порока не склонилась сильнее к самым ногам феодалов Лускана и даже Глубоководья, чьё общественное устройство ставит мужчин, подобных Стайлесу, в безвыходное положение? Они промышляют на дорогах, чтобы выжить и поесть, влача нищенское существование на границе цивилизации, которая забыла, и даже более того, отринула их!
Так, на первый взгляд, эта дилемма кажется очевидной. Однако, когда Стайлес и его банда действуют, разве они не совершают насилие, не нападают и, возможно даже, не убивают? Разве они просто мальчики на побегушках у своих кукловодов — в равной степени отчаявшихся людей, действующих внутри разобщённых структур этого общества, чтобы прокормиться?
Где же тогда опрокинулась чаша весов морали?
Но наверно, для меня самого важнее выбрать, где бы я мог лучше всего следовать принципам и истинам, которыми очень дорожу?
Должен ли я стать одиночкой, заботясь о своих личных нуждах так, как считаю правильным и справедливым? То есть отшельником, живущим среди деревьев и зверей, сродни Монтолио де Бруши, моему давно потерянному наставнику. Это был бы самый лёгкий путь, но будет ли этого достаточно, чтобы умиротворить сознание, давно поставившее общество выше отдельной личности?
Или я должен стать крупной фигурой в небольшом пруду, где каждое моё движение, продиктованное совестью, посылает волны на окружающие берега?
Я думаю, оба этих варианта подходят, чтобы описать мою жизнь, как на сегодняшний день, так и за последние десятилетия рядом с Бруенором и Тибблдорфом, Джессой и Нанфудлом, когда наши проблемы были нашими собственными. А наши личные нужды, по большей части, стояли выше окружающего общества, когда мы искали Гонтлгрим.
Рискну ли я броситься в озеро, где мои волны превратятся в рябь, или в океан общества, где эта рябь вполне может стать неразличимой среди приливов доминирующих цивилизаций?
Где, я хочу, но страшусь узнать, кончается высокомерие и наступает реальность? Это опасность постижения слишком высока, или я скован страхом, который будет удерживать меня в самом низу?
Я снова окружил себя могущественными спутниками, хотя по своим моральным качествам они не идут в сравнение с моей предыдущей командой, и их гораздо труднее контролировать. Я почти уверен, что вместе с Далией и Энтрери, с этой занимательной дварфой, называющей себя Серая Амбра, и с этим монахом с выдающимися способностями, Афафренфером, мы могли бы убедительно вклиниться в решение самых тягостных проблем в регионе более широком, чем северная часть побережья Меча.
Но я не сомневаюсь, что это рискованно. Я знаю, кем был Артемис Энтрери, и могу только надеяться, кем он будет теперь. Далия, несмотря на все те качества, которые интригуют меня, опасна, и её преследуют демоны, суть которых я только начинаю постигать. А теперь, с появлением этого странного молодого тифлинга, вызвавшего в её сознании опасный беспорядок, рядом с ней я чувствую себя ещё более потерянным.
Серая Амбра — Амбра Гристл O'Mол из Адбарских O'Mолов — ей можно было бы доверять больше всех. И всё же, когда мы встретились впервые, она была частью группы, помогающей действительно тёмным силам, пришедшей убить меня и захватить Далию. И Афафренфер… ну, я просто не знаю.
Что я точно знаю, понимая суть своих спутников, это то, что с точки зрения моих моральных обязательств перед истинами, которыми я очень дорожу, я не могу следовать за ними.
В то же время, другой вопрос — могу ли или должен ли я убедить их следовать за собой.
Дриззт До’УрденГлава 1
Отголоски прошлого
В небе клубились тёмные тучи, но время от времени сквозь них прорывался лунный свет и мягко светил в окно комнаты, рассыпаясь на гладком плече Далии. Она спала на боку, отвернувшись от Дриззта.
![Роберт Сальваторе - В тени лесов [Серебристые тени]](/uploads/posts/books/57206/57206.jpg)