Яна Спасибко - Демон принцу не товарищ
− Выглядела еще более жалко чем вы? — Тавриил бросил в сторону девушки ненавидящий взгляд.
− Да. — С горьким вздохом призналась она.
− Попридержи коней, Тавриил! — Резко сказал отец. — Если бы ты держал свои амбиции в штана… там где положено, этого скандала не было бы! Теперь только суд, и твоя судьба теперь зависит лишь от совета.
Баронет притих, понимая, что всех членов не купишь, особенно если учесть, что восемь из двенадцати судей старые аристократы. Недальновидным человеком был мой дед однако. Вливание свежей крови произошло, а теперь страна стоит на пороге гражданской войны, и хватит любой искры, чтобы эта бомба замедленного действия рванула.
Утро выдалось пасмурным и серым, но, ни хмурая погода, ни даже предстоящий совет не могли в этот день испортить моего настроения.
Уже неделя прошла с того памятного бала, когда я познакомился с прекрасной представительницей старинной аристократии — Ярославой. Неприятные подробности того вечера постепенно смазались, оставив лишь легкий неприятный осадок на душе. Однако сегодня он был особенно тяжел.
Сегодняшнее заседание было целиком посвящено данному случаю. Совет двенадцати должен решить, что делать с Тавриилом. Вся щепетильность ситуации заключается в том, что отец этого негодяяи сам состоит в совете, его не стали отстранять от дела несмотря ни на какие правила, чтобы не допустить раскола в совете.
Вот передо мной мраморная арка с тяжелой дверью из красного дерева. Именно за ней решаются вопросы государственной важности.
Я дождался, пока меня объявили, и решительным шагом вошел в зал совета.
Формально, до этого момента я не обязан был тут присутствовать: государственные дела вершились и без моего участия, но отец настаивал на моем участии, как на части моего политического обучения. Сейчас же я находился тут как главный обвинитель, просто не имел права не прийти.
Огромное круглое помещение из белого мрамора просто поражало своим величием, столы из красного дерева поднимались ввысь на двенадцать рядов (весьма символично). Самый нижний — он же самый маленький ряд вмещал всего двенадцать мест, а на небольшом пятачке арены располагались две кафедры для спорщиков.
Впервые за все время белокаменный зал в форме амфитеатра не нагонял на меня скуку и тоску, скорее даже наоборот, он казался мне величественным и священным местом, где вершилось правосудие. Даже гомон приглашенных присяжных не мог испортить вновь приобретенного впечатления, и казался чем-то загадочным, вроде как глас богини справедливости.
На мгновение мне даже стало стыдно перед предками за неумелые каракули, нацарапанные пером на крышке одного из задних столов.
Я занял свое место за кафедрой, и в этот же момент прозвучал удар в колокол, что висит над самым потолком (колокол не очень большой и не слишком громкий, однако его хватило, чтобы призвать уважаемых господ-судей к порядку) и в зал под конвоем был введен Тавриил. Видимо мой отец проникся этой проблемой, потому что за прошедшую неделю на юного аристократа было совершено два покушения.
Тавриил занял место за противоположной кафедрой, а охрана чуть позади него. На бледном лице молодого аристократа читались страх и паника.
Что ж, раньше надо было думать головой, а не… кхм.
Воцарившееся в зале молчание нарушил мой отец:
− Все в сборе. Я думаю, ты можешь начать, сын мой.
Я ответил еле заметным кивком, и начал свою речь, обращаясь ни к кому-то конкретно, но ко всему совету:
− Я, Силедаен Тиорский, Младший Принц Ласгары представляю в суде интересы осиротевшей княжны Ярославы ФонШаестер и обвиняю аристократа Тавриила МорЭгана в преступлении против личности и нашего общества — в насильном прелюбодеянии. − Я не видел смысла в дальнейшем развитии своей речи, подробности этого дела стали известны общественности еще в тот памятный вечер, но раз этого требует протокол — я рассказал все, до мельчайших подробностей, но и, не приукрашивая свое повествование.
Совет слушал меня не перебивая — по правилам мне можно задавать вопросы только после окончания моей речи. Вопросов в принципе ни у кого и не возникло, не зря я целую неделю продумывал и репетировал эту речь, чтобы никто, особенно старший граф МорЭган не мог придраться к сказанному мной.
По залу прошелся легкий шепоток, отец обратился к Тавриилу:
− Баронет МорЭган младший, возможно, вы хотите сказать что-то в свое оправдание?
− Я… я… мне нечего сказать, ваше высочество… − Он опустил голову и совсем по детски всхлипнул.
По залу прошелся вздох разочарования, а затем легкий гомон.
Старший Баронет гневно посмотрел на сына, взял в руки небольшой молоточек и постучал им по крышке стола, привлекая к себе всеобщее внимание:
− Пока уважаемый суд не вынес окончательный приговор, я хочу сделать объявление: Я, Баронет ЭльсирМорЭган отказываюсь от своего сына Тавриила МорЭгана, лишаю его наследства и всех отцовских титулов. Причиной является позор, лежащий на этом человеке.
Вот оно что… Да, конечно, в этом есть своя справедливость, наказание за свой поступок понесет только Гавриил… но вина лежит на всем его роде, за то, что тот воспитал такого морального выродка… род МорЭган уже давно разлагает наше общество.
Я посмотрел в его невыразительные глаза. Ну, ничего, будь уверен, когда-нибудь я и до тебя доберусь. Но сделаю это так, чтобы не поднимать шумихи.
Когда я вышел из зала двенадцати, меня трясло от гнева. У дверей меня встретила встревоженная Ярослава, ей было разрешено не присутствовать на заседании, так как ее интересы представлял я, да и не совсем приятно было бы молодой барышне наблюдать, как целый совет двенадцати обсуждает ее девичью честь.
− Ну как? Как все прошло? − Она взяла меня за руку и я утонул в омуте ее синих глаз.
Ее легкое прикосновение привело меня в себя:
− Баронета осудили.
− Ты выиграл. − На ее лице заиграла горькая усмешка, я подозреваю, девушке жаль своего мучителя, но калечить свою жизнь ради него она тоже не собирается.
− Не совсем. − Я уцепил свою даму под локоток и повел ее через сад к дубу, который из «моего» незаметно стал «нашим» − Старший граф отказался от своего сына.
− Возможно, это и правильно… − Она вздохнула, опустив глаза. − Не должен нести весь род наказание за поступок одного человека.
− Вот ты бы отказалась от своего ребенка, что бы он ни сделал?
− Ни за что! − Девушка отрицательно замотала головой, от чего огненно-рыжые локоны разметались по всему ее очаровательному лицу.
− А вот граф отказался. Он не лучше своего сына, и не меньше его заслуживает наказания.
