Белая Альшер - Шанакар. Тайны сумрака
— Он так много работает! — посетовала девица, наливая ей чаю до краёв.
Шелара невольно подивилась такому искреннему радению за работодателя. И уже собиралась похвалить девушку за добросердечие, когда в зал вышел господин оценщик. Вопросы отпали сами собой, а гостья усмехнулась своей наивности. В высоком длинноволосом блондине неопределённого возраста с прозрачными голубыми глазами легко угадывался потомок эльфийской расы. Именно потомок. Возможно, во втором, либо в третьем поколении. Человеческие черты немного разбавили кровь Древнейших, добавили лёгкой массивности в фигуру, сделали грубее и мужественнее лицо, чуть менее заострёнными уши, но мужчина получился всё равно впечатляющий. У служанки, вон, и вовсе, дыхание перехватило. Шелара спрятала очередную ухмылку за глотком чая.
Тем временем, оценщик подошёл совсем близко.
— Доброго дня, леди, — слегка поклонился полуэльф, вызывая очередной восхищённый взгляд своей работницы. — Я владелец этого скромного заведения, Люцианель Сурриаль. Мне сообщили, Вы желаете видеть меня. Чем могу быть полезен?
— И Вам доброго дня, господин Сурриаль. Я желаю продать Вам одну вещицу. Притом, довольно необычную.
— Не сомневаюсь, — иронично кивнул Люцианель, присаживаясь рядом на диван. То есть, он очень старался не подать вида, что его позабавило предупреждение гостьи, но ирония всё равно проскользнула в мягкий голос. — Показывайте Вашу драгоценность.
Шелара отставила чашку и вытащила из нагрудного кармана куртки маленький свёрток. Распутав комок из белого льняного платка, она протянула его на раскрытой ладони оценщику. Люцианель прищурился и осторожно захватил пальцами блестящее тельце броши. Изумлённое молчание было вполне удовлетворительной наградой её самолюбию за его преждевременную иронию. Ювелир широко раскрытыми глазами рассматривал брошь со всех сторон, явно мысленно уговаривая себя поверить, что это не сон.
— Откуда это у Вас? — наконец озвучил он вопрос, давно висевший в воздухе.
Шелара усмехнулась:
— Наследство.
— Какое интересное у вас наследство! — он продолжал нетерпеливо крутить в руках украшение, словно что-то искал.
— Я же говорила.
Излюбленная всеми женщинами фраза прошла мимо длинных ушей полуэльфа. Всё его внимание поглотила новая игрушка, он исследовал её линия за линией (*=2.11 мм), невнятно что-то бормоча под нос. Рассудив, что временно разговаривать с ним бессмысленно, Шелара неторопливо допила свой чай и закусила пирожными. Когда она уже отирала бумажной салфеткой пальцы, в реальный мир вернулся Люцианель. Довольный и готовый к диалогу. Оценщик откашлялся.
— Итак. Вы знаете, что это? — торжественно начал он, с некоторым превосходством глядя на Шелару. Та в ответ только пожала плечами.
— Смутно представляю. Неужели, брошь?
— Брошь! Но какая! Видите, какая тонкая работа? — с этими словами полуэльф сунул ей под нос украшение.
Красивая вещь, сильная. Брошь представляла собой изображение тонкого клинка, пронзающего снизу вверх распустившийся цветок водяной лилии. Девять лепестков, которые угадывались в тонком контуре их создававшем металла, плотно усыпали небольшие, искусно огранённые бесцветные камни, они же, только ещё меньше, обозначили мелкую сверкающую дорожку по центру меча. Их игра была непередаваема. В каждом маленьком осколочке сверкали сотни малюсеньких солнечных зайчиков, стоило свету заблудиться в этих камнях, как те вырывались на свободу и прыгали яркими песчинками по стенам. Время не оставило на броши ни одного следа, ни одной царапины, белый металл отсвечивал так, словно только вчера был отлит и отполирован до зеркальной гладкости.
Но всё это Шелара уже видела. И не раз. Решение же продать брошь далось очень нелегко, и не хотелось лишний раз травить себе душу. Девушка вздохнула и отвела от себя руку Люцианеля.
— Я на неё уже насмотрелась.
— Вы и представить себе не можете! Это же работа арши!
Восторги ювелира почему-то совсем не трогали Шелару. Она только снова выдала тяжёлый вздох, как бы напоминая, что, если это — её наследство, то о такой мелочи она, конечно, знает, и спросила будничным тоном:
— Сколько?
— Что?
— Сколько дадите за неё?
— Сорок золотых.
Тон оценщика сразу сменился на деловой, ни ноты былого восхищения. У девушки начали закрадываться подозрения, что спектакль с приступом восторга рассчитан на усыпление бдительности. Что ж, торговаться, как она считала, она умеет.
— Семьдесят!
Полуэльф округлил глаза, будто она его душу потребовала.
— Дам сорок пять.
— Семьдесят.
— Вы требуете невозможного! Пятьдесят и не медяшки больше!
— Я требую не невозможного, а семьдесят золотых за шикарную работу ювелиров таинственных арши.
— Дам пятьдесят пять, — поджал губы скряга-оценщик.
Шелара ни на йоту ему не верила. Раз первой суммой предложил сорок, значит, на витрину потом выставит за все двести. Девушка потянулась за брошью, и, забрав из-под голодного полуэльфийского взгляда, начала медленно заворачивать обратно в льняной кокон.
— Хорошо, — раздражённо и отрывисто кивнул Люцианель. — Даю шестьдесят. И это последняя цифра!
— По рукам! — улыбнулась Шелара, озарившись сразу же простым меркантильным счастьем.
Ювелир, хмурясь так, словно у него внезапно голова разболелась, встал и быстро ушёл в подсобное помещение. Там что-то зашуршало, потом металлически лязгнуло, и в зал вернулся Люцианель. Руки его были нагружены увесистыми мешочками с золотыми монетами. При ходьбе они слабо мелодично позвякивали, снова рождая удовлетворённую улыбку на устах Шелары. Она стала ещё шире, когда на стол перед девушкой, вместо отодвинутого подальше подноса, опустились два пузатых холщовых мешка.
— Будете пересчитывать?
— А вот, буду, — и её пальцы споро распустили ленту на первом.
Пересчёт длился недолго, но приятно. Ювелир не обманул, и старая вместительная сумка Шелары стала тяжелее ровно на шестьдесят золотых монет. Это целое состояние, даже для Лерды, стольного града Ольреды, Третьего королевства Объединённой империи. На эти деньги можно было бы спокойно здесь просуществовать пару лет, ни в чём особенно себе не отказывая. Но покой Шеларе пока только снился. Короткими урывками, когда удавалось ненадолго прилечь в промежутках между работой, белой и чёрной, дневной и ночной.
Затянув потуже тесёмки, она перекинула через голову длинную кожаную лямку сумы и, расправив по плечам волосы цвета воронова крыла, удалилась, пообещав заглядывать к ювелиру в гости. На чай с золотыми монетами. Люцианель кисло заверил, что будет несказанно счастлив видеть её вновь.
