Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови
Дорога петляла вдоль реки, проходя сквозь негустые сосняки. В воздухе висел запах хвои, солнце разогнало туман, и через ветви прорывались золотистые полотнища, сотканные из лучей светила. Шумела стремящаяся к морю река Гауль, да стучали копыта.
К вечеру дорога пошла вниз, а далеко впереди, за поросшими лесом холмами, открылась синяя ширь Трандхейм-фьорда. К этому моменту задница Ивара представляла собой один огромный синяк, а руки, сжимавшие уздечку, почти закаменели. Каждый раз, когда его ударяло о седло, он шипел от боли. Шипение получалось почти беспрерывным.
— Там, внизу, Бюнес, — сказал Хаук, чуть придерживая коня, — а за ним, на берегу — наш корабль.
Последний участок дороги Ивар запомнил плохо. Проносились мимо стволы деревьев, о чем-то переговаривались спутники. В селении залаяли собаки, провожая всадников, а затем впереди вдруг открылся морской берег. Копыта лошадей с мягким шорохом погружались в серый песок, а волны грохотали, в бешенстве обрушиваясь на берег.
Корабль лежал, наполовину вытащенный на сушу, точно выброшенное штормом морское чудовище. Гордо высилась искусно выточенная драконья голова, смоленые доски обшивки блестели, как звенья кольчуги.
Неподалеку от драккара дымился костерок. Дым разрывал в клочья и уносил свежий морской ветер, огонь горел плохо, но расположившихся вокруг людей это, похоже, не смущало.
— Конунг! — крикнул кто-то радостно, и развалившиеся у костра викинги стали подниматься.
Хаук остановил коня и спрыгнул на землю.
— Хей! — сказал он. — Вы тут не спились без меня?
Ивар принялся слезать с седла. К его удивлению, это оказалось даже сложнее, чем забраться в него. Ноги совершенно не слушались, словно за время путешествия кто-то набил их мокрыми опилками.
Спрыгнув на землю, он едва не упал. Острая боль пронзила бедра и колени, заныл копчик.
— Что за удальца привез ты нам, конунг? — спросил у него за спиной язвительный голос. — Он, как я погляжу, еле на ногах стоит…
Повернувшись, Ивар увидел перед собой высокого викинга. Рыжие волосы его курчавились, точно ягнячий мех, а в необычно темных глазах тлела искра насмешки.
— Это Ивар, — ответил Лед бесстрастно. — Он поплывет с нами.
— Гм… — Курчавый скривился, точно ему дали понюхать нечто неприятное. — Надеюсь, что он умеет обращаться с мечом лучше, чем моя бабушка! Иначе придется его оставить!
Грянул дружный хохот.
Ивар посмотрел на насмешника с неприязнью.
— Не обращай внимания, — сказал подошедший Арнвид. — Это Нерейд Болтун. Для него насмехаться — что для других дышать. Иначе он не может.
— Именно так, парень. — Рыжий Нерейд дружелюбно подмигнул. — Пойдем к костру, замерзнешь!
Только тут Ивар заметил, что холодный, насыщенный влагой ветер пробирает до костей. Дрожа, он отправился к костру, где с удивлением обнаружил, что не все из викингов вскочили, чтобы приветствовать конунга.
У самого огня, завернувшись в плащ, спал очень толстый человек. Мощный храп его порой перекрывал шум прибоя. Рядом с толстяком лежала боевая секира такого размера, что ей впору было рубить скалы.
— Так, — сказал Хаук, — Вемунд Боров, похоже, не рад меня видеть.
И что есть силы пнул спящего в задницу. Тот недовольно всхрапнул, но прошло некоторое время, прежде чем он зашевелился и, повернувшись на спину, открыл глаза.
— О, конунг, — пробурчал он, смешно причмокивая губами. — Хорошо…
И, повернувшись на другой бок, толстяк вновь захрапел.
— Этот конь дубравы Рагнарёк проспит! — заметил чей-то веселый голое.
Викинги захохотали, необычный кеннинг[1] пришелся им по вкусу.
— Ладно, чего стоять, несите пиво, — распорядился Хаук, окинув дружину взглядом. — И еще, дайте нашему новому соратнику плащ. А то он одет явно не по погоде…
К тому моменту, когда совсем стемнело, Ивар получил теплый плащ на плечи, кружку, полную пива, — в руку и был усажен на бревнышко недалеко от костра. В огонь подкинули дров, и пламя взметнулось в ночь ревущим зверем. Толстяк Вемунд, не желая добавлять к прозвищу Жареный, отодвинулся от костра. Вскоре из темноты донеслось его равномерное похрапывание.
Викинги, смеясь и переговариваясь, рассаживались на бревнах. По рукам шли бочонки с пенистой брагой, от костра тянуло дымом и горелым жиром. Шумело невидимое море, из сумрака мордой исполинского чудовища выступал нос драккара.
— Ну и как вы тут жили без меня? — спросил Хаук, осушив кружку.
— Хорошо, — ответил, улыбаясь, Нерейд. Волосы его в свете костра обрели медный оттенок, а зубы блестели точно снег. — Я едва не попал в сагу!
— Не может быть! — восхитился Арнвид, сидящий рядом с Иваром. — И как ее назовут? Сага о Нерейде, Заболтавшем Дракона до Смерти? Сигурд Убийца Фафнира умрет от зависти!
Когда смолк хохот, рыжий шутник сказал с наигранной обидой:
— Да нет же! Никакого дракона не было! Мы тут ходили… гм… — последовал быстрый взгляд в сторону конунга, — в гости в одно селение…
— Ясно, опять за девками шлялись, — понимающе изрек Хаук.
— Ну, не совсем, — не стал отпираться Нерейд. — В общем, возвращался я домой, ночь уже была… тишина. Был я сильно уставши, ноги слегка заплетались и занесли меня в скалы. А там у самого большого утеса…
— Что там? — не выдержал кто-то. — Сам Один на Слейпнире с Гунгниром в руке?
— Или бочка пива? — спросил еще один викинг, не отличающийся, судя по всему, особым воображением.
— Не мешайте рассказывать, а то замолчу! — Болтун весьма неубедительно сделал вид, что обиделся, но угрозы своей не выполнил. — А там прямо на траве сидят два цверга. Черные, точно земля, страшные, как сама Хель! Одежда на них богатая, пояса камнями драгоценными украшены…
Рассказчик сделал паузу, и Ивар внезапно вспомнил, что держит в руке кружку с пивом. Отпил глоток и тут же прислушался вновь, страшась упустить хоть что-то из рассказа. Нерейд свое прозвище носил явно не зря.
— И говорит мне один из цвергов человеческим голосом: тебя-то мы, человек, и поджидаем… Я испугался, хотел было бежать, да ноги меня не послушались. Не иначе злым колдовством опутали меня исчадия подземелий!
— Пить надо меньше, — хмыкнул тихо Арнвид. — И ноги бы тебя слушались!
Нерейд не обратил на реплику никакого внимания.
— Сижу я на заднице, — продолжил он рассказ. — Хлопаю глазами, а цверги и говорят: суждено тебе, человек, стать великим героем! А для того, чтобы им стать, тебе нужен меч! Хочешь, мы выкуем тебе настоящий клинок — не тупую железяку, какие делают у вас, на поверхности земли, а такой, которого не устыдился бы сам Велунд! Не бойся, платить не придется. Мы подарим его тебе…
