Роберт Сальваторе - Маэстро
Сейчас чудовищный монстр убрался прочь, но оставил за собой полосу хаоса и абсолютного разрушения. Хвост Демогоргона оставил глубокие раны на стенах Сорцере, почти опрокинув основные постройки. Зверь снес ворота и стены нескольких домов, в том числе двух, входящих в Правящий Совет.
А еще мерзкий демон вырыл траншею. Потому что мог. Канава тянулась через половину города, уводя к выходу в Подземье.
Многие дроу, вставшие на пути Демогоргона, были убиты. Огромные щупальца монстра хватали несчастных темных эльфов, отправляя в рот хозяина или просто отбрасывая в сторону, заставляя тела злосчастных налетать на сталактиты и сталагмиты. Многие другие выцарапали себе глаза, сходя с ума под взглядом богоподобного демона.
И все из-за Громфа.
Квентл едва смогла подавить рычание.
— В пещерах был кое-кто крупнее балгуров и манов, — сообщила Сос’Ампту. Хотя Квентл уже подозревала это.
— Твои жрицы проследили за ними?
— Да, они прячутся за круглой пещерой.
— Имена зверей?
Сос’Ампту кивнула.
— Мы узнали их.
— И?
— Заклинания изгнания не удались, — признала сестра. Квентл резко остановилась и пристально посмотрела на жрицу.
Та смогла лишь пожать плечами.
— Ты должна была быть среди жриц, — сказала Квентл, и в голосе её послышалась тревога.
— В пещере было много высших жриц, — ответила Сос’Ампту, как обычно, не выражая никаких эмоций. — Их заклинания так же сильны, как мои собственные. И даже зная имена демонов, они не смогли изгнать их.
— Они ошиблись...
— Нет, — осмелилась прервать Сос’Ампту. — Все как мы и опасались. Барьеру Фаэрзресс нанесен урон. Демонов нельзя изгнать.
Квентл отвернулась, глядя на приближавшиеся строения Дома Бэнр. Выражение на её лице показывало, что женщина пытается осмыслить эти поразительные и пугающие новости.
— Но мы можем убить их, — сказала Сос’Ампту, — Когда мы вернемся в твои покои, я направлю заклинание прорицания в круглую пещеру, где пронеслись первые волны битвы. Ты увидишь, матрона мать. Там кучи мертвых монстров — они стали пустой, дымящейся шелухой.
Квентл недоверчиво посмотрела на сестру.
— Мы победили! — воскликнула та, проявив потрясающие актерские способности, дабы сделать вид, что ей не наплевать. — Славная победа! Мало кто из детей Мензоберранзана был ранен. Убитых — еще меньше. Орды демонов отправлены в царство смерти.
Выражение на лице Квентл стало еще более недоверчивым.
— Как думаешь, мы уничтожили тысячу существ из Абисса? — спросила Квентл.
— Может быть, даже две.
— Моя дорогая Сос’Ампту, они же демоны. Ты думаешь, Абисс бежит?
Измученная Минолин Фей вошла в детскую, располагающуюся в покоях Дома Бэнр. Она резко остановилась и едва не упала, увидев молодую женщину, стоявшую на маленькой кровати Ивоннель.
— Что...? — начала она свой вопрос, но, внезапно, её глаза распахнулись, когда женщина — быть может, еще не достигшая возраста двадцати лет — развернулась и одарила её мерзкой самодовольной улыбкой.
— Ты не одобряешь, мама? — поинтересовалась девушка, которая действительно оказалась её дочерью.
— Как?
— Это простое заклинание, хотя и старое, — объяснила Ивоннель. — Версия заклинания спешки, которое использовали маги до Магической Чумы. Даже до Смутного Времени. Замечательный двеомер, повышает скорость движения и атак, но если уж вышел неудачно — в данном случае, вполне удачно, разумеется — имеет побочным эффектом старение, словно прошли годы.
Минолин Фей лишь в пол уха слушала объяснения дочери. Она была зачарована красотой стоящего перед ней создания. Идеальной красотой, за пределами всего, что можно было себе представить. Красотой, причиняющей боль. На Ивоннель хотелось смотреть до отчаяния, потому как никто не сможет стать такой же прекрасной, как она. Её гладкая кожа светилась, словно переплетение атласа и стали. Такая хрупкая, но невероятно сильная. Одно прикосновение девушки могло привести к воспламенению каждого нерва. Она соблазняла, дразнила, даже когда её пальцы смыкались вокруг шеи жертвы.
— Спешка, — внезапно и более решительно бросила Ивоннель, заставляя Минолин Фей выйти из транса.
— Ты... Ты знаешь тайную магию? — заикаясь, спросила Минолин Фей.
Ивоннель рассмеялась.
— Я едина с Паучьей Королевой, которая пыталась подчинить себе Плетение. Или ты забыла?
— Н-нет, — продолжала заикаться Минолин Фей, бессмысленно пытаясь понять это заявление. Ивоннель утверждала, что она — едина с Ллос? Как далеко заходят её амбиции?
— Ты слишком часто удивляешься, — сказала Ивоннель с противным смешком. — Не важно. Твои основные обязанности теперь остались позади.
Минолин ощутила, как её собственное лицо становится пораженным.
— Я рождена. И отнята от груди, — объяснила Ивоннель. — У меня больше нет необходимости сосать грудь, во всяком случае — ради еды.
То, как она закончила свою мысль, заставило колени Верховной Жрицы дрожать. Несмотря на свои ужасные мысли, она знала, что не сможет отказать Ивоннель чего бы та не попросила. Вся сила воли потребовалась от Минолин, чтобы не бросится на пол перед дочерью, моля взять её, убить её, сделать все, что пожелает Ивоннель. В этот момент ужаса, вызванного не только дочерью, но и собственной слабостью перед лицом этого могучего существа, Минолин наконец реально оценила заявление девушки о том, что та едина с Ллос.
Было ясно, что Ивоннель не врет. Слишком ясно. Перед ней стоял не ребенок. И даже не кто-то, получивший воспоминания Ивоннель Вечной.
Нет, это было чем-то большим.
С обманчивым детским смехом, Ивоннель совершила серию движений и тихо запела. Небольшое свечение прошло по её телу, и волосы, уже густые и достававшие до пояса, выросли, спадая на пол.
— Мне сейчас двадцать лет, — сказала она. — Как думаешь, молодые воины найдут меня привлекательной?
Минолин Фей хотела ответить, что любое живое существо должно пасть перед ней, что любой дроу Мензоберранзана — всего мира — не сможет сопротивляться ей дольше одного удара сердца.
— Двадцать-пять, мне кажется, — заметила Ивоннель, и Минолин посмотрела на неё с недоумением.
— Двадцать пять лет, — пояснила девушка. — Я ищу возраст, который даст мне нужное уважение, вместе с совершенной красотой и чувственностью.
— А есть возраст, в котором ты не была бы такой? — услышала Минолин Фей свои слова.
Ухмылка Ивоннель показала жрице, что девушка без сомнений знает — Минолин попала в паутину её очарования.
