Варвара Лунная - Дарёна
Немного освоившиеся и успокоившиеся беженки взялись помогать. Кто посуду мыл, кто пол подметал, кто детишек малых на себя взял, давая возможность их матерям на улице помочь.
Обед, хоть Стан и не просил, Дарёна отнесла ему в кузню. Не могла она позволить брату голодным остаться. И только покормив Стана, взялась подавать остальным.
– Хорошая ты девка, Дарёна, – улыбнулся старик Богомир. – Хозяйственная. Не тяжело одной за тремя мужиками?
– Нет, – не поднимая глаз, отозвалась Дарена. – Они у меня хорошие, не привередливые.
– Моему бы Данко такую жену, – продолжал Богомир. – Коли сватов пришлем пойдешь за Данко.
– Нет, – так же тихо ответила девушка. – Прости, дедушка Богомир, но покуда братья в дом жен не приведут, я замуж не пойду.
– Да почему же? – удивилась старуха Персияна. – Они ж не старшие сестры, поперек которых замуж идти не след, они мужики.
– А все одно, не пойду.
– Ну и дура, – звонко заявила Персияна.
– Дело только в том что братьев одних оставлять не хочешь или еще в чем? – спросил Боголюб.
– Еще, – нехотя призналась Дарёна. – Прости дедушка, но не люб мне твой Данко.
– А есть кто другой, кто люб?
– Нет, – Дарёна вздрогнула, потому что один из малышей, уронил со стола миску и та разбилась, разлетевшись на черепки.
– Придержи мальца, порежется, – попросила Дарена его мать и взялась за метлу.
– А какого же жениха тебе надобно? – ехидно поинтересовалась старуха Персияна, наблюдая за девушкой. – Нет, ты ответь, интересно же. Данко ей не хорош, а какого же мечтаешь?
– Как братья, – краснея, ответила Дарёна.
– Да неужто Стан лучше Данко? – усмехнулась старуха. – Данко и песни петь мастер и танцевать, а Стан твой будто медведь, разве что кузнец.
– Не смейте хаять братьев моих в их же доме, – от гнева Дарена белой стала, как рубаха на ней. – Нет лучше Стана, Желана и Ярко на свете мужчин. А что до песен, так может Стан и не поет, зато и не обидит никогда ни словом, ни делом. Зато за ним, как за стеной, не люди ни нелюди не страшны. Песнями да плясками сыт не будешь, а Стан кузнец и лучше его нет кузнеца в округе. Тот же Данко, пряжки девкам на подарочки у нас заказывает. И уж кому как не мне знать сколько он уже тех пряжек купил.
– Ишь, разошлась как, – усмехнулась Персияна, но смех этот скорее испуганным был, неловким, просто не знала как еще сказанное исправить.
– И силком я сюда никого не гнала, не любы хозяева, ищите приют в другом месте, – Дарена бросила метлу в угол и выскочила из дома. Метла стукнулась в стену, описала круг и брякнулась на пол в полнейшей тишине.
– Девкой у тебя ума не было, Персияна, и к старости не нажила, – покачал головой Богомир. – Даже куры своих цыплят защищаю. Почто хозяина облаяла? Почто сравнивать взялась?
– Это я-то лаяла? – взвилась старуха. – А что Дарёнка твоего Данко кобелем назвала не приметил?
– На счет Данко не права Дарёна, – спокойно возразил дед. – Ну да коли она всех парней с братьями сравнивает, мало кто с ними потягаться сможет. Данко действительно не сравнить с кузнецами. Другой он. Но все равно жаль что Дарёне он не по сердцу, хорошая была бы пара.
– Дура девка, – язвительно заявила Персияна. – И не такая уж и хорошая хозяйка, вон прялка в углу стоит, пылью покрывается.
– Когда б ей прясть? – вступилась за девушку одна из селянок. – Дом вон какой большой, да мужиков трое, их прокормить, да обстирать только сил сколько уйдет. А у нее чистота и порядок и козы и огородик.
– Повыступай еще тут, – цыкнула на заступницу Персияна. – Своим сыновьям такую невестку бы взяла, коли б они старше были?
– Да я с рождения их молю богов чтобы послала мне такую невестку. Всем хороша, и лицом и умением, к тому же смирная и тихая, что еще надо.
– Да еще и братья кузнецы, – поддакнул Богомир. – Такую и без приданного брать можно, а у Дарены наверняка приданое получше чем у любой из наших девок.
– Ну так засылай сватов, – не унималась Персияна. – И не больно она смирная, вон как ругалась, – добавила она.
Богомир не ответил, только вздохнул и головой покачал. Что с глупой бабой спорить?
Малинка сидела в уголке, сынишку на руках качая, и не верила. Да разве ж так бывает чтобы мужик ни разу не обидел. Сколько она жила, такого не видела. Отец ее, в подпитии, да или просто в гневе не раз колачивал и мать и ее с братьями. Муж тоже бывало за косу таскал, если чем не угодила. Таскал, не опасаясь что выкинет ребенка, которым тяжела была. Бил и грозил что коли не по его будет, взашей выгонит, другую жену возьмет. И у всех так было. Даже Зорька, что похвалялась среди подружек, что муж ее кулаком не приласкал ни разу, не так давно с синяком под глазом ходила. Хотя Зорьку может и за дело, уж больно открыто она глазки чужим мужикам строила. Она-то играла, а мужу все одно позор, видать и у него терпение лопнуло. Нет, соврала Дарёнка, не бывает так чтобы никогда мужик бабу не обидел. Для красного словца сказала. Одну за другой выдумывала Малинка причину, по которой не правду сказала Дарёна, в глубоко внутри все равно точил червячок сомнения, а ну как не сочинила.
Малинка не заметила как одна у стола осталась, все разошлись, старики на солнышко греться, дети к реке купаться, бабы, хозяйке помогать. Сынок у нее на коленях сладко спал, дите в утробе тихонько толкалось, заставляя женщину улыбаться.
– Дарена, – в дом ввалился Стан и Малинка вскрикнула. На коленях у нее захныкал сын, но тут же ухватил тесемку от рубашки и снова уснул
– Где Дарена? – Стан держался ладонью за лицо.
– Не знаю, – пролепетала Малинка. – Ушла.
Стан зарычал утробно, и Малинка решила что вот и конец, сейчас точно зверем станет. Но кузнец отнял от лица ладонь и увидала она что лицо в крови.
– Кровь у тебя, – Малинка аккуратно, чтобы не разбудить, переложила сына на скамью.
– Окалина отлетела, – пояснил Стан. – Самому не достать, пальцы слишком грубые.
– Ты сядь, – Малинка видела место где торчал злой металлический осколок. – Давай я попробую.
– Уж сделай милость, – попросил Стан, усаживаясь. Окалина чудом в глаз не попала и надо было вынуть ее пока она внутрь не ушла, коли под кожу уйдет, плохо ему будет.
– Вижу, – Малинка отвела в сторону мокрые от пота волосы, запачкав пальцы в саже, что лицо Стана покрывала. Она выдернула окалину и вздрогнула, металлическая стружка большая была, острыми краями сильно порвала кожу. Стан даже не поморщился.
– Вот, – Малинка зачем-то протянула ему окалину.
– Спасибо, – Стан поднялся. – Надо было сразу, – смущаясь, сказал он. – А то плохо.
– Станушка, – вошедшая на кухню с охапкой дров Дарёна выронила поленья, увидав брата с окровавленной головой. Тут же на лавке заплакал разбуженный сын Малинки, та кинулась утешать, а Дарёна, не обращая ни на кого внимания, к брату.
