Черный Отряд (Десять поверженных) - Кук Глен Чарльз

Тамтам кивнул и провел пальцами по маленькому барабану, из-за которого получил свое прозвище. Я отметил про себя его задумчивость. Когда кому-то из них приходится признавать всяческие промахи и упущения, Тамтам еще упрямее своего брата.

Город был тих, как поле боя через пару дней после сражения, и в нем с избытком хватало вони, мух, стервятников и трупов. Тишину нарушали лишь топот наших сапог и скорбный вой печальной собаки, охраняющей мертвого хозяина.

– Цена порядка, – пробормотал я и безуспешно попытался отогнать собаку.

– Цена хаоса, – возразил Тамтам, стукнув по барабанчику. – А это, Костоправ, не одно и то же.

Некропольский холм выше холмов, на которых стоит Бастион. С Верхней Выгородки, где находятся мавзолеи богачей, я смог разглядеть корабль северян.

– Стоит и ждет, – сказал Тамтам. – Как синдик и говорил.

– Почему они не входят в гавань? Кто посмел бы их остановить?

Тамтам пожал плечами. Никто не предложил своей версии.

Мы подошли к знаменитому склепу. Внешне он честно отрабатывал свою роль в слухах и легендах – очень и очень старый, несомненно пораженный молнией, весь в шрамах от различных инструментов. Толстая дубовая дверь была взломана и приоткрыта, землю на десяток ярдов вокруг усеивали щепки и обломки.

Гоблин, Тамтам и Молчун соприкоснулись головами. Кто-то пошутил, что таким способом они объединяют свои мозги.

Затем Гоблин и Молчун встали по обе стороны у входа, а Тамтам повернулся к нему лицом. Он потоптался, как бык, готовый броситься в атаку, отыскал подходящую точку перед дверью, затем присел, странно расставив приподнятые руки, словно пародируя мастера рукопашного боя.

– Может, откроете все-таки дверь, придурки? – прорычал он. – Идиоты. Кругом одни идиоты. – Бум-бум по барабанчику. – Стоят и ковыряют пальцем в носу.

Двое подошли и навалились на покореженную дверь. Та слишком перекосилась и подалась ненамного. Тамтам выбил короткую дробь на барабанчике, испустил душераздирающий вопль и прыгнул внутрь. Гоблин тут же подскочил к порталу следом за ним, а Молчун приблизился медленно.

Оказавшись внутри, Тамтам пискнул по-крысиному, зачихал и сразу выскочил обратно со слезящимися глазами, зажимая нос. Его эбеновая кожа стала серой.

– Это не трюк, – гнусаво бросил он, словно его одолел насморк.

– Ты о чем? – спросил я.

Он показал пальцем на склеп. Гоблин и Молчун были уже внутри и тоже чихали.

Я бочком подобрался к двери и заглянул в склеп, но увидел лишь густую пыль в столбе солнечного света возле входа. Тогда я вошел.

Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидел повсюду кости. Кости в кучках, кости в стопках, аккуратно рассортированные каким-то безумцем. Странные это были кости – похожие на человеческие, но, на мой лекарский взгляд, каких-то зловещих пропорций. В склепе должны были находиться пятьдесят тел. В давние времена его и в самом деле набили под завязку. Телами форвалак, уж это точно, потому что в Берилле лишь преступников и злодеев хоронят без кремации.

Я увидел и свежие трупы. Прежде чем меня одолел чих, я насчитал семь мертвых солдат со знаками отличия одной из мятежных когорт.

Я выволок одного мертвеца наружу, бросил его, проковылял в сторону несколько шагов и вывернул желудок наизнанку.

Когда мне полегчало, я вернулся и осмотрел свою добычу. Мои спутники опередили меня, и лица у них позеленели.

– Тут поработал не фантом, – подытожил Гоблин.

Тамтам согласно мотнул головой. Он был потрясен больше всех. «Даже больше, чем можно ожидать от такого зрелища», – подумал я.

Молчун занялся делом и наколдовал ветерок, который ворвался в дверь мавзолея, покружился там и вылетел вместе с облаком пыли и запахом смерти.

– Ты в порядке? – спросил я Тамтама.

Он взглянул на мою лекарскую сумку и отмахнулся:

– В порядке. Я просто вспоминал.

Я подождал немного, потом уточнил:

– Что вспоминал?

– Мы с Одноглазым тогда были мальчишками. Нас только что продали в ученики Н’Гамо. Из деревни на холмах к нам прибежал вестник и попросил осмотреть мертвеца. – Он опустился на колени рядом с мертвым солдатом. – Раны были точно такие же.

Мне стало не по себе. Никто из людей так не убивает, а это тело терзали сознательно и расчетливо. Тут поработал какой-то злобный разум, и это лишь подчеркивало ужас произошедшего.

Я сглотнул, прясел рядом с ним и начал осмотр. Молчун и Гоблин вошли в склеп. В ладонях у Гоблина перекатывался янтарный шарик света.

– Раны не кровоточили, – заметил я.

– Форвалака забирает кровь, – пояснял Тамтам. Молчун выволок второй труп. – И органы, когда есть время.

Второе тело было вскрыто от паха до горла. Сердца и печени в нем не оказалось.

Молчун вошел в склеп. Гоблин вышел, уселся на разбитый могильный камень и покачал головой.

– Ну что? – спросил Тамтам.

– Реальное существо, никаких сомнений. Это не фокусы нашего приятеля. – Он показал пальцем на корабль северян, дрейфующий среди стаек рыбацких лодок и каботажников. – В склепе их сперва было пятьдесят четыре. Они сожрали друг друга. Осталась только одна форвалака.

Тамтам подпрыгнул, словно его хлестнули.

– Что с тобой? – спросил я.

– Это значит, что осталась самая злобная, коварная, жестокая и безумная из всех.

– Вампиры, – пробормотал я. – В наши-то дни…

– Это не совсем вампир, – уточнил Тамтам. – Это леопард-оборотень. Человек-леопард, который днем ходит на двух ногах, а ночью на четырех.

Я слыхал о волках-оборотнях и медведях-оборотнях. Крестьяне, жившие в окрестностях моего родного города, рассказывали про них всякие истории. Но о человеке-леопарде они никогда не упоминали. Я сказал об этом Тамтаму.

– Люди-леопарды водились далеко на юге. В джунглях. – Он взглянул на море. – Их полагалось закапывать в могилу живьем.

Молчун притащил еще один труп.

Леопарды-оборотни, пьющие кровь и пожирающие печень. Очень древние, зловещие существа, в которых тысячелетиями копились ненависть и голод. Подходящий материал для кошмарных снов.

– Вы можете с ней справиться?

– Н’Гамо не смог. Я никогда с ним не сравняюсь, а он потерял руку и ногу, пытаясь уничтожить молодого самца. А у нас здесь старая самка. Злобная, жестокая и умная. Все вчетвером мы еще сможем ее сдержать. А одолеть… Нет.

– Но если вы с Одноглазым все про них знаете…

– Нет. – Тамтама затрясло. Он стиснул барабанчик с такой силой, что тот заскрипел. – Не сможем.

Хаос умер. На улицах Берилла воцарилась мертвая тишина, как в захваченном городе. Даже мятежники прятались по щелям и норам, пока голод не выгонял их к городским зернохранилищам.

Синдик попытался надавить на Капитана, но тот его игнорировал. Молчун, Гоблин и Одноглазый следили за монстром. Существо действовало на чисто животном уровне, утоляя вековой голод. Синдика осаждали всевозможные делегации, требуя защиты.

Лейтенант вновь созвал нас в офицерскую столовую. Капитан сразу взял быка за рога.

– Мы в паршивой ситуации, – начал он, расхаживая взад и вперед. – Берилл требует нового синдика. Каждая из заинтересованных сторон просит Черный Отряд не вмешиваться.

Возникла очевидная моральная дилемма.

– Мы не герои, – продолжил Капитан. – Мы сильны. Мы упрямы. Мы стараемся соблюдать условия контракта. Но мы не умираем за проигравших.

Я возразил, подняв голос традиций против его невысказанного предложения.

– Мы сейчас обсуждаем вопрос о выживании отряда, Костоправ.

– Но мы взяли золото. Капитан. И речь идет о нашей чести. Вот уже четыре столетия Отряд соблюдает букву заключенных контрактов. Вспомните Книгу Сета, записанную летописцем Кораллом, когда Отряд служил архонту Кости во времена Восстания хилиархов.

– Вот ты ее и вспоминай, Костоправ.

– Как свободный солдат я настаиваю на своем праве говорить, – раздраженно заявил я.

– У него есть право говорить, – согласился Лейтенант, еще больший приверженец традиций, чем я сам.